Следак 4 (СИ) - Живцов Николай
Мужики забухали, и я перелез на верхнюю полку. Не спалось. И не соседи были тому причиной. Одолевали беспокойные мысли. Со сроками моего предстоящего перевода так ничего и не прояснилось. В отделе кадров сказали ждать приказ, но никаких пояснений не дали. И сиди теперь как на пороховой бочке.
— Может все-таки тяпнешь с нами? — соседи заметили, что я ворочаюсь.
В очередной раз отказался и отвернулся к стене. Вспомнился субботний фуршет, с которого меня попросили. Не пришелся я по вкусу местной элите. Сразу же отторгли. У меня же нет возможности выезда за границу.
«В последний раз я пил бурбон в Нью-Йорке», — мысленно передразнил я товарища Полякова.
Из Индии он, видите ли, пару месяцев назад вернулся. Тьфу. Магнитики себе на лоб нацепи и ходи так по Москве, чтоб сразу всем было видно — идет элита.
«Можно и так сказать», — неожиданно вспомнились другие его слова. Он так ответил на мой вопрос не дипломат ли он.
Разведка? И тут у меня все сложилось: Поляков, США, Индия.
Я читал о нем, там в будущем. О нем много писали, все же Поляков был предателем-рекордсменом, сдавшим американским спецслужбам более тысячи советских агентов. Маньяки нервно курят в сторонке. Они всем скопом столько человек не угробили, сколько угробил он.
От переполнявших меня эмоций я чуть с полки не спрыгнул и не отправился вышагивать по вагону. Так, стоп. С чего это я вдруг возбудился? Я уже наловился маньяков, теперь вон проблемы разгребаю. А Полякова мне разоблачить все равно не светит. Никак я не объясню появления у меня информации о нем. Вообще без вариантов. Здесь на случайность не свалишь. Нет, можно конечно написать анонимное письмо тому же Андропову, но я же понимаю, что это все несерьезно. Никто по нему работать не будет. В КГБ каждый день психи разные пишут, и мое письмо затеряется среди подобных.
Одно хорошо, от нахлынувших на меня переживаний я не заметил, как заснул, а к утру эмоции поутихли.
Дом встретил меня слоем пыли и пустым холодильником. Пока наводил чистоту и ходил за продуктами, голова совсем очистилась от глупостей, а вечером пришла Алина, и мысли приняли другую направленность.
— Ты точно не галлюцинация? — Услышав, как я открываю дверь, Журбина вышла из своего кабинета. Она протянула ко мне руку, палец уткнулся в мою грудь. — Ты смотри-ка, он настоящий!
— Ты сейчас с кем говоришь? — удивился я такой встрече. — Одичала тут без меня?
— Это я так реагирую на чудо, — пояснила мне начальница. — Мы уже не надеялись тебя здесь увидеть.
— Люблю приносить радость людям, — я наконец справился с замком и прошел в свой кабинет. Как же давно меня здесь не было. Аж соскучился. — Не понял⁈ — я резко остановился.
Мое рабочее место было полностью завалено уголовными делами, а моя пишущая машинка, которую я с таким боем добывал, перекочевала на соседний стол.
— Помнишь, нам обещали дать следователя? — зашла издалека Журбина. Но я уловил суть. — А вот и Аркадий подошел! Альберт, познакомься.
Я обернулся к двери, меня исподлобья рассматривал парень лет двадцати пяти или чуть старше.
Странно, обещали же прислать девочку из области.
Невысокий, коренастый как гриб-боровичок. Выпирающий подбородок говорил или о сильном характере, или о упертости. Пыжиковая шапка, пальто из местного ЦУМа, а под ним мешковатый костюм.
Кстати, об одежде. Надо бы Костика навестить. Не ходить же мне до весны в драном пуховике. Нет, Светка его зашила и получилось у нее не плохо, но все равно видно. И опять все упирается в бабки.
— Аркадий, — он сжал мою ладонь.
— Альберт, — я тоже усилил напор.
Он смотрел на меня хмуро, а мои губы привычно растянулись в улыбке.
— Так, мальчики, — интуитивно почувствовав неладное, вклинилась в наше противостояние Журбина, — время уже почти девять. Пора выходить!
На оперативку мы пришли первыми.
— Здравствуйте, Илья Юрьевич, — поприветствовал я Головачева.
— Здравствуй, здравствуй, — отвлекся он от чтения бумаг и теперь смотрел на меня с непонятным выражением лица.
Я поспешил занять свое кресло, чтобы не отсвечивать.
— О, какие люди! Сам Альберт Анатольевич Чапыра почтил нас своим вниманием, — с издевкой произнес Курбанов, зайдя в кабинет после нас.
— Здравствуйте, товарищ майор, — поздоровался с ним и я.
Он занял свое место за столом, заговорил с сидевшей напротив него Журбиной, время от времени бросая на меня взгляды.
Когда в кабинете собрались все следователи, Головачев открыл совещание. Все как обычно: планы, сроки, животворящие пендели.
— Все свободны кроме Чапыры, — совещание закончилось этой фразой.
Все, как и было велено, потянулись к выходу, при этом заинтересовано косясь на меня.
— Ну рассказывай, что там в Москве произошло, — велел Головачев, когда дверь за последним из следователей закрылась.
Подписку о неразглашении в этот раз с меня не взяли, и я рассказал. Начал с Евсеева. Головачев слушал и потирал свой лоб, зажав между пальцами сигарету, так и забыв ее прикурить.
— Опять серийный убийца. Где ты их только находишь? — прокомментировал он. — А почему тебя искали? — вспомнил вдруг он. — Ты опять что-то натворил.
— Не натворил, — успокоил я его. — После ранения я плохо себя чувствовал и продрых больше суток, вот со мной никто и не мог связаться.
— Какого еще ранения? — Головачев все же вспомнил о сигарете. Она оказалась изломанной, и он бросил ее в пепельницу.
— Товарищ подполковник, я сейчас все объясню, — предупредительным тоном начал я и действительно объяснил.
— Ну про взрывы-то нас уведомили. Даже на усиленный режим службы переводили. А ты, оказывается, под один из взрывов попал. Как же тебя угораздило?
— Случайно, — вздох вышел каким-то извиняющимся что ли.
— Ну да, как всегда, — покивал Головачев, — все у тебя всегда выходит случайно.
— Меня медалью наградили, — похвастался я, чтоб расшевелить загрустившее начальство. — Документы, наверно, еще досюда не дошли, но приказ у меня с собой. Принести?
— Конечно, неси! — энтузиазма в голосе Головачева прибавилось. — И саму медаль захвати! Что же ты на оперативке об этом промолчал?
Я метнулся за портфелем.
— Дела с моего стола убери, — зайдя в кабинет, попросил я своего нового соседа. Похоже он даже не начинал разгребать эти завалы.
— Я еще не закончил их сортировать.
— Сортируй их на своем столе, — подхватив портфель, я вышел.
В кабинете Головачев уже был не один. К нему присоединился Курбанов и судя по блеску в глазах майора, начальник уже пересказал ему столичные новости. Пришлось демонстрировать награду и ему.
Поздравили, вроде бы даже искренне. Головачев так точно.
В кабинет я вернулся минут через двадцать. Дела перекочевали на стулья и подоконник.
— И пишущую машинку мою верни, — продолжил я наводить в своей вотчине порядок, усевшись за свое рабочее место. — Себе у Капитолины возьмешь.
— Вот себе и возьми у Капитолины, — огрызнулся Боровиков. Фамилию Аркадия я узнал на оперативке. Еще удивился тому, как она ему подходит. — Машинка не твоя личная, она числится за следственным отделом. А я здесь следователь, и в отличие от тебя, который и полгода еще не служит, в следствии уже три года.
— И чего ты добился за эти три года — не я первым начал мериться.
Боровиков неприятно усмехнулся.
— Не у всех есть волосатая лапа. Обычные люди всего добиваются сами.
— Да, не всем везет, — согласился я, смотря прямо ему в глаза.
Он тоже не отводил взгляд. Телефонный звонок разрушил нашу идиллию. Я успел первым.
— Следователь Чапыра, — сказал я в телефонную трубку.
— Альберт, быстро дуй ко мне, — услышал я голос Шафирова.
— Понял. Уже еду. Нет, машину не надо, я на своей, — положив трубку, я начал одеваться, ощущая на себе злобный взгляд соседа. Схватив портфель, я вышел из кабинета и в коридоре напоролся на Журбину.
— Ты куда? — возмутилась начальница.
