Пионер. Назад в СССР (СИ) - Ларин Павел

— Он тебя обидел чем-то? — Спросил я Толстяка.

В голосе Мишина просто отчетливо ощущалось нечто личное. Да и в само́м энтузиазме тоже.

— Обидел? — Антон, усмехнувшись, ответил вместо Васи. — Да он нас прошлым летом чмырил при каждой возможности. Особенно после случая с экспедицией, которую мы приняли за шпионов. Вообще проходу не давал. А потом еще на Королевскую ночь устроил нам засаду со своей компанией. Так что, да. Личное. Только и у тебя ведь личное. А сейчас есть возможность объединиться и наказать Федьку. Поверь, нам многие будут благодарны. Да и к тому же, спор выиграешь. Разве это не то, чего ты хочешь? Мы его так доведем, он из лагеря сбежит сам. Впереди автобуса. Лады́? Договорились?

Антон протянул мне руку. Ну, как протянул… Согнул в локте и поднял вверх. Мы сидели слишком близко друг к другу, чтоб что-то куда-то протягивать. Я подумал минуту, а потом сжал ладонь Ряскина, подтверждая свое согласие.

— И я с вами, пацаны. — Мишин положил свою лапищу сверху наших рук.

В это время, совсем рядом кто-то тихо захихикал. Мы втроем посмотрели на Богомола. Похоже звук исходил от него.

Глава 16

План, который придумал Мишин, по мне выглядел странно. Он даже странно звучал, куда там выглядел. Но Вася и Ряскин так вдохновились предстоящим мероприятием, что я решил не спорить.

В конце концов, моя цель не сводится к одному только Лапину. Это — ерунда, по сути. Неплохо попутно подергать нерв Спортсмену. Чисто ради принципа. Особенно, если вспомнить их спор с Ванечкиным. Но главное — разобраться со своим состоянием и дальнейшими действиями.

Я не собираюсь сидеть здесь, в лагере «Дружба», всю смену. Двух дней вполне хватило. Если Селедка сказала правду, а не верить ей нет причин, то имеется серьёзный шанс исправить свое плачевное положение.

Может, конечно, у нее реально с перепугу поехала крыша. Есть еще такой вариант. Он мало радует, но его я не отметаю. К тому же, у меня все чаще возникает чувство, что здесь одни ненормальные. Хотя…Говорят, первый признак сумасшествия — когда тебе начинает казаться, будто все кругом сошли с ума… В любом случае, надо выяснить, что это было. Мои способности просыпаются снова или Селёдка чокнулась.

Времени, прямо скажем, в обрез. Тем более, если не решу все в кратчайшие сроки, придётся возвращаться домой. Не ко мне естественно, хотя, очень был бы не против. К Ванечкину. А там возникает ряд новых проблем. Да и вообще… Не собираюсь я жить в теле пацана до скончания веков. Особенно, если учесть, что средний уровень жизни сейчас не радует.

В моем времени, несмотря на все минусы, умники научились бороться с некоторыми побочными эффектами старости. Типа, тех же возрастных болезней. Это отодвинуло верхнюю границу лет на пятьдесят.

Короче, Лапина попугать я не против. Но только сегодня. И с тем умыслом, чтоб завтра больше никого никуда не понесло ночью. Мне нужно иметь свободу передвижения хотя бы, когда все спят. И отсутствие свидетелей.

— Значит так…– Вася был доволен до одури и в предвкушении нашей прогулки потирал руки. — Повторим ещё раз. Все засыпают, мы берем простынь, веревку, реквизит. Идем на улицу. Через окно. Ищем этих придурков из старшего отряда. Устраиваем им засаду, а потом выпускаем свое приведение. Помнишь историю про Белую Даму?

Мишин посмотрел на Ряскина. На меня смотреть бессмысленно. Я ни про какую Даму ни черта не знаю. Ни про Белую, ни про Черную. Мне бы свалить быстрее.

— Знаю, конечно. Кто не знает? — Антон даже плечами повел, будто ему стало холодно или страшно.

— Это какая-то очередная ерунда? Навроде той, про попа и церковь? — Поинтересовался я.

— Хуже… — Мишин сделал соответствующее выражение лица. Траурно-печальное. — Белая Дама когда-то давно потеряла своего ребёнка. И теперь ищет его по ночам.

— Где? В лагере? — Я не хотел глумиться, но меня их вера в подобную чушь поражала просто до безумия. — Не хрена было ребёнка в этот ад отправлять.

— Почему в лагере? — Удивился Толстяк.

— А где?

— Ванечкин…Вот чего ты вечно требуешь каких-то логических объяснений. — Вася в этот раз даже не обиделся. — Какая разница, где? Потеряла и все. Теперь по ночам бродит, зовет его. Мы Лапину с его дружками Белую Даму покажем. Привяжем за веревку ведро. На него сверху нацепим простынь. Сделаем две дырки. В одну сунем руку, в другую ногу. Класс?

— Ага. Обалдеть просто. — Я не стал спорить. Если действительно такая хрень напугает Федьку, отлично. В принципе, ума там не особо много. Может, и сработает.

— Так! В чем дело⁈ — Дверь спальни распахнулась и мы увидели Прилизанного. Фраза была сказана им.

Константин уже немного отошёл от выступления и того разноса, который устроила Элеонора. Он взбодрился и снова выглядел слишком уверенным. Непорядок. Надо будет это исправить завтра. Мне больше нравится, когда вожатый ходит пришибленным.

Теперь я знаю страшную тайну. Элеонора, похоже, готова на многое, чтоб их нежные отношения с Прилизанным стали еще более нежными. Разве могу я не помочь женщине в этом вопросе?

— Быстро все спать! И смотрите мне! — Константин погрозил пальцем. — Если утром я снова увижу зубную пасту на своем лице… Остаток вашей смены будет очень напряженным. Для вас же.

— Константин Викторович! — Ряскин соскочил с моей кровати и в два прыжка оказался на своей. — Это несправедливо. Между прочим, мы тоже пострадали.

— Тем более. — Очень туманно заявил Прилизанный, выключил свет и вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой.

— Что «тем более»? — Спросил Ряскин. Естественно, Константин его уже не слышал.

— Все. Спать! Поняли, что вожатый сказал! — Крикнул со своей постели Вася и демонстративно улёгся на подушку.

Через две минуты он уже сопел. Причем, делал это настолько театрально, что только дебил не понял бы, Мишин притворяется.

Однако, постепенно, затихли все остальные. Видимо, день выдался слишком насыщенный и народ устал от этой насыщенности.

В спальне теперь со всех сторон слышались весьма интересные звуки. Кто-то похрюкивал носом, кто-то похрапывал, кто-то бормотал бредовые фразы вперемешку с сопением.

Я лежал, уставившись в потолок и ждал, когда наступит обозначенный нашим гением коварства и подлости момент. Мы договорились, что он подаст знак.

— Шшшшш — Раздалось через некоторое время со стороны кровати Мишина.

Я поднял голову и повернулся. Толстяк уже слазил с постели, стягивая одновременно простыню. Под мышкой у него была рука скелета.

— Чего ты шипишь, придурок. — Тут же отозвался Ряскин. — Разбудишь всех.

Антон встал с кровати, обулся и принялся завязывать шнурки на кедах. Мы все трое изначально легли спать в одежде. Благо, подросткам так пофигу на многие вещи, что это никого не удивило. Мне кажется, этого даже никто не заметил.

— А что мне делать? Свистеть? Кричать, как выпь на болоте? Тогда точно весь отряд сбежится. — Парировал другу Толстяк. — Идём. Ванечкин, ногу не забудь.

Я откинул покрывало, из-под подушки вытащил свою часть реквизита, сел. Потом немного подумал, нырнул под кровать и осторожно, стараясь не производить шума, достал чемодан. С соседней койки стянул полотенце, которое аккуратно висело на грядушке. Надеюсь, оно чистое. Постелил его на простынь. Сверху положил чемодан, добавил несколько вещей из тумбочки. Потом накинул покрывало, слегка придал нужную форму. Теперь все выглядело так, будто я сплю, укрывшись почти с головой.

— Гений…– Тихо констатировал очевидный факт Ряскин, после чего тоже полез под кровать за своей сумкой.

Вообще, мне конечно, нравится, когда восторгаются моими умственными способностями, но момент–очевидный. Вот так приспичит Костику проверить, чем заняты его подопечные. Он сразу же заметит три пустые кровати. А это, как говорят пацаны, — залет. Вряд ли нам поверят, если мы расскажем о коллективном приступе лунатизма. Теперь же, Прилизанный лишь сможет в полумраке разглядеть подростков под покрывалами. Все на месте. Всё хорошо. Не станет он проверять лично каждого.