Младший научный сотрудник (СИ) - Тамбовский Сергей

— Мне там больше нравится Кутиков, — призналась она.

— Да, неплохой музыкант, — сказал я, — но певец из него очень посредственный. А знаешь, что вместо Ротару там должна была Пугачева сниматься?

— Нет, не знаю — а почему не снялась?

— Ну она же звезда эстрады, как говорят люди в теме, взяла и устроила грандиозный скандал в первый же день съемок, гримерка неправильная, фрукты не те, по три раза в одном дубле она сниматься не будет и вообще… режиссер и заменил её на Ротару — как известно, незаменимых у нас нет.

— Слушай, по дороге кто-то идёт, — встревоженно сказала вдруг Оля, — вон там.

Я посмотрел в ту сторону, куда она показывала, и увидел… да-да, того самого кудрявого и щербатого карлика… как же сильно он меня достал за истёкший период…

Глава 22

Эхо войны

— Лежи тихо, — шепнул я ей, — может мимо пройдёт.

Но увы и ах, лежать тихо у Оли не вышло — она опёрлась рукой на что-то там, пытаясь повернуться, и сломала ветку. В ночной тишине получилось очень громко.

— Вот вы где, голубки, — радостно сообщил лесник, — вас-то мне как раз и надо.

Я лихорадочно осмотрел пятачок вокруг нас с Олей и быстро взял в руки здоровую такую и прямую палку, сучок от сосны, килограмма три весом. Всё какая-то защита. А Осип этот тем временем уже пересёк опушку и направлялся прямиком к нам, насвистывая весёлую мелодию.

— Ты кто такой ваще? — грозно спросил я… ну то есть намеревался сказать грозно, на деле получился какой-то комариный писк.

— Я ж тебе два раза уже говорил, кто я, — пояснил он мне с назидательными интонациями в голосе, — лесник я, звать Осипом.

— Мне-то не гони, — продолжил я всё тем же предательски дрожащим голосом, — нет здесь никаких лесников.

— А я на общественных началах лесник, санитар леса, значит, — ухмыльнулся он и вытащил правую руку из кармана — в ней был зажат длинный и острый нож, из памяти всплыло наименование «финка».

— И что тебе за дело до меня… до нас? — задал я ещё один дурацкий вопрос.

— А ты мне сразу не понравился, — ответил лесник, ловко перебрасывая финку из одной руки в другую, — со своим вопросом про курево.

— Ну это ещё не повод… — попытался надавить на логику я, — подумаешь, закурить попросил.

И тут у Олечки, которая сзади меня всё это время стояла, не выдержали нервы — с пронзительным криком он взяла и рванула вглубь леса и чуть наискосок. Лесник, казалось, этому ничуть не удивился, но взгляд всё же перевёл в ту сторону и даже обозначил небольшое движение туда. Тут-то я и решил, что пора действовать — взял и запулил свой сук ему в голову… попал довольно точно, комлем в висок… лесник рухнул на мох, выронив нож.

— Оля, — позвал я её, когда убедился, что он лежит в отключке, — иди сюда быстрее.

Оля на моё счастье далеко убежать не успела и вернулась очень быстро.

— У тебя поясок какой-то на платье вроде был, — сказал я ей, — давай его сюда.

Она молча вытащила узенький кожаный пояс и протянула его мне, а я в свою очередь крепко скрутил руки лесника за спиной. Ноги связывать не стал — как же он пойдёт в милицию со связанными ногами.

— Чего он хотел-то? — спросила Оля.

— Щас объяснит, — ответил я, — когда очухается.

— Может ну его, — предложила она, — давай убежим и дело с концом.

— А он будет продолжать нам гадить? Нет уж, надо довести дело до нужной точки.

Осип открыл глаза, поморгал, потом начал говорить… почему-то на немецком.

— Аршмиторен, хозеншайзе, людер, — выплюнул он.

— Я немецкий в школе учила, — сказала вдруг Оля, — это он ругается так — засранцы, говорит, вы, жопы с ушами и суки конченые.

— Час от часу не легче, — озадачился я, пнул Осипа в бок и задал простой вопрос, — наме, ранг (имя, звание)?

— Говори уже по-русски, — ответил лесник, — по-немецки у тебя хреново получается. Я Осип Краузе, обер-фельдфебель батальона Нахтигаль.

У меня голова пошла кругом…

— А здесь-то ты как оказался, обер-фельдфебель? — только и сумел спросить я.

— Обычно, — пожал он плечами, — в плен попал, потом лагерь, потом убежал.

— Война же 37 лет назад закончилась — ты так и бегал всё это время?

— Так и бегал… нашёл жильё в лесу, там ружьишко было, стрелял дичь, собирал ягоды-грибы.

— Ну дела… — сел на пень я, — ну дела, такого я не видела…

— Отпустил бы ты меня, парень, — попросил Осип, — я ж тебе ничего плохого не сделал, а наоборот от уголовки отмазал.

— А Казбек-то у тебя откуда? — вдруг всплыл у меня такой вопросик, который мне уже не раз задали другие, — в лесу у нас табак не растёт и коробки с джигитами не бегают…

— Да зарулил в мой овраг недавно один турист, у него и позаимствовал, — отвечал Осип.

— Зарезал поди этого туриста-то?

— А куда деваться было? Он бы сразу и заложил меня.

— Вот что, Осип Краузе, — ещё раз приложился я к нему с ноги, — вставай и пошли к председателю — как он решит, так и будет. Я на себя ответственность брать не хочу.

— Значит не отпустишь? — зло усмехнулся он.

— Сам посуди — ну как мне такого душегуба отпускать? На тебе поди много чего висит ещё со времён этого твоего Нахтигаля…

— За Нахтигаль я уже отсидел, — попытался отговориться он.

— Вставай, хозеншайсе, — пнул я его ещё раз, — и вперёд… если что, финка вот она, — и я провёл лезвием ему по спине.

----

Аскольд уже спал, я его разбудил и сказал, чтоб заводил самосвал.

— А что стряслось-то? — вытаращил он на меня сонные глаза.

— Лесника поймал, он же домовой, он же фашист недобитый, — показал я на Осипа, — надо его к председателю отвезти.

— Понял, — быстро въехал в ситуацию Вульф, — ща сделаем.

Олю мы уж не стали с собой брать, я пообещал рассказать ей, чем всё закончится, и отправил в общагу, а мы с Аскольдом по краям и Осипом посередине выехали на тракт, ведущий к центральной усадьбе.

— Ты знаешь, где председатель живёт? — спросил Аскольд.

— Заедем сначала в правление, может он там с документами работает, — предложил я и оказался прав, в правлении горели два окна в кабинете начальства.

Я постучал в окно, Пугачёв немедленно вышел на крыльцо и с удивлением спросил:

— Опять вы? Мы же уже попрощались.

— Форс-мажорные обстоятельства, — сообщил я ему, выталкивая из кабины лесника.

— Осип? — с ещё большим удивлением спросил председатель.

— Я, дас бин их, — отвечал лесник, — давно не виделись, Стёпа…

Мы с Аскольдом смотрели на них двоих, открыв рты, и ничего не понимали, но Пугачёв первым нашёл, как выходить из такой ситуации.

— Развяжи его, — бросил он мне, я повиновался. — А теперь вы оба двое свободны…

— А лесник?

— Про него забудьте, — строго сказал он нам, — не было тут никого, а вы всю ночь спали и ничего не видели.

— Так он же… — начал я, вертя в руках финку.

— И ножик давай сюда, — он отобрал его у меня. — Ножа тоже никакого не было — всё ясно? Или вас с дорожных работ подвинуть? Это ведь запросто делается…

Аскольд первым сообразил, что происходит.

— Не надо нас никуда двигать, Степан Анатольич, мы всё поняли — никто ничего не видел… только ведь в деле еще одна девочка из нашего отряда, она тоже ничего не видела?

— Да, проведите с ней работу — если всё будет тихо, тогда получите двадцать процентов премии. А если громко — ничего не получите.

— Тридцать, Степан Анатольич, — само собой вылетело у меня, — двадцать душа не принимает.

— Двадцать пять, — сказал своё последнее слово председатель, а потом добавил, — пошли, Осип, — и он открыл дверь в правление и завёл туда лесника.

На обратной дороге мы с Аскольдом ни слова не проронили, а когда уже зашли в свою баню, он не выдержал:

— Они вместе, получается, у фашистов работали?

— Знаешь, — поморщился я, — мне это не особо интересно… как уж там итальянское кино про мафию называлось… «Следствие закончено, забудьте» — вот и нам лучше забыть про всё.