Бастард Ивана Грозного 2 - Михаил Васильевич Шелест
— Тевтонский орден под руку русского царя? — удивился Александр. — Быть того не может. Не будет такого. Обманут. Ни Ватикан, ни император германский, ни Швеция, ни Польша такого не допустят. А тевтонцы потом руки разведут и скажут: «извините, не смогла». А мы увязнем в войне по самую маковку. Нельзя нам воевать в Ливонии.
Адашев удивился.
— А посольства ливонцев тогда к чему склонять будем? Мы приготовили претензию. Ранее они хоть по чуть платили, а эти пятьдесят лет вообще ни копья.
— Так пойти и взять самим. Как только послы скажут, что «денег нет, но вы держитесь», пойти и самим взять.
— Война?! — удивился Адашев.
— Нет, не война, а поход за данью. Придем, заберём всё, что сможем: зерно, скот, людей, и снова вернёмся назад. Всё опишем, посчитаем стоимость и оповестим Ливонцев, сколько они ещё нам остались должны.
— А земли? — опешил от услышанного Адашев.
— Земли наши, но в аренде. Надо, кстати, пересчитать стоимость пользования землями и начислять пеню за просрочку платежей. Переписать договор надо.
— Неожиданное предложение, Александр Васильевич. Надо подумать и посоветоваться с Висковатых.
— Подумайте, посоветуйтесь, но на переговорах с послами я буду присутствовать.
Адашев даже поперхнулся и закашлялся.
— Ты не доверяешь нам, государь? — сдерживая обиду спросил Адашев.
— Доверяю. Будете говорить с ними вы, я буду слушать, а ежели, что захочу сказать, то только через тебя, Алексей Фёдорович. Не те это послы, чтобы я сам с ними говорил. Да и чтобы не принижать ваше посольское достоинство. Я за тонкой стеночкой посижу и послушаю.
Адашев вздохнул с облегчением.
— А со шведами, что удумал, государь? — спросил он.
— Со шведами всё просто. Воевать нам надо в Тавриде, а посему войну допустить на Балтике нельзя ни в коем разе.
— Слава тебе господи! Услышал мои молитвы! — перекрестился Адашев.
— Не блажи, Алексей Иванович. Ты мое мнение по поводу войн слышал и ранее. И слышал, что я говорил про крымского хана и Казани. В тех краях смуту ещё долго придётся усмирять. А для того ногаев прикармливать надо лучше, а бунтовщикам головы рубить чаще, не жалея и не веря им на слово, что исправятся.
— Рубить?
— Рубить!
— Взбунтуются!
— Смотри пункт два.
— Что смотреть?
— Смотри то место, где я сказал про бунтовщиков.
Санька рассмеялся.
— Э-э-э… То есть… Рубить головы?
— Да. Там без этого не обойтись. Привлеките их соседей. Пусть рубят головы друг другу. И надо готовиться к войне с Гереем, а возможно и османами. Помнишь, место, где мы с тобой повстречались?
— На Дону?
— На Дону. На Дону на Доне… гулевали кони…
Санька вдруг тихонько запел:
— И костров огонь им согревал бока. Звёзд на небе россыпь, а я с гнедою сросся, стремена по росту, да не жмёт лука.
… и тяжело вздохнул.
— Извини, навеяло…
— Добрая песня.
Адашев был ошеломлён.
— Так вот, — продолжил Александр. — Я тебе рассказывал, когда мы с тобой ехали на буере, про дубы, что там растут и про железо, что лежит в земле. Там, где мы крепостицу поставили… Э-э-э… Ты поставил… И пленными заселил. Как там они, кстати?
— Иван Васильевич отправил туда наместника. Железный камень нашли. Возят его к тебе в Коломенское. Уже более года… И в Дуле железо нашли. Как ты и говорил.
— О, как?! А я не знал. Это хорошо. Так вот, на реке Вороне надо строить корабли и готовить флот для нападения на Азов и Тавриду. Начнём с Азова. И как можно быстрее. Моих умельцев из Коломенского отправить туда. Пусть ставят верфи.
— А на Балтике? Там тоже корабли нужны.
— Корабли без пушек, не корабли, а корыта. А пушки нужны в первую очередь в крепостях. Мы же о том говорили! Давай не будем к тому вертаться? В Туле ставить литейный завод и лить-ковать железо. Из железа тянуть винторезы. Всех, кто возьмётся лить и ковать для государства, от всевозможных сборов и тягла освободить.
— От любого тягла? — Удивился Адашев.
— От любого.
— Много их. Один пушечный двор в Москве человек триста.
— И что? Даже если станет и тысяча. Лишь бы толк был. Посчитать, сколько сейчас приходится литья на душу. Столько и далее лить должны, не меньше. Указ подготовишь. Ты по норме у Мокши возьми. У того без обмана. И всё подсчитано. Я учил.
Санька горделиво ухмыльнулся но, вдруг осёкшись, отвернулся от Адашева. Что можно царю, не положено псарю. И наоборот.
Четвёрка лошадей тянула сани ровно даже по ямам и колдобинам.
«Это тебе не телега», — подумал Александр. — «Всю душу бы вытрясла».
Была у него в Шиповом лесу лошадь. Была и телега с санями. Сани он любил. Вообще он больше любил зиму, чем лето. Особенно терпеть не мог гнус и комарьё. И здесь в этом мире они его поначалу «жучили» немилосердно, но с тех пор, как повелся с кикиморками, кровопийцы отстали.
— Так и сделаем.
— Продолжим про шведов. Дать им преференции…
— Что есть «преференции»?
— Э-э-э… — Санька вдруг забыл перевод слова. — Разрешить открыть гостиные дворы в Новгороде и Москве.
— И в Москве? — удивился Адашев.
— А чем Московские люди хуже? От пошлины казённый заказ освободить, а остальной товар на сумму первого.
— Не понял, — почесал голову боярин.
— Ну смотри… Мы говорим, привозите хороший металл, хорошее оружие, серебро, золото, мы пропускаем его без пошлины. И на сумму этого товара снижаем пошлину для остального.
— Понятно. Мудрёно. Как считать будем?
— Посчитаем… — махнул рукой Санька. — Даже так… В Новгороде шведский гостиный двор открывать не будем. Пусть в Усть-Лугу везут. Там и по берегу рыбацкие городки ставить надо. Сельдь там знатная. И другой морской рыбы много. Эх! Балтийская килечка…
Санька сглотнул слюну.
— Сети надо мелкие, чтобы её нормально ловить. Ловят тканевыми кошельками или корзинами. Там её столько, что можно черпать лопатами. Солить в бочках и отправлять во дворец. Лосось балтийский, опять же… Корабли там нужны, чтобы «лжегостей» ловили и рыбаков охраняли.
— Рыбы у нас много, — непонятно для чего сказал Адашев.
— Ты о чём?
— Ловят её все, кому не лень и ведь как ловят? Перегородят реку поперёк частоколом, крупную отбирают, мелкая проходит. А рыба, то она в верхах нерестится. А как ей нереститься, ежели её не пускают в верхи?
— Надо рыбные артели создать и рыборазводные заводы. Но это мы потом обсудим… Запиши где-нибудь.
— Уже пишу, государь.
Для записей и
