Мой адрес — Советский Союз! Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

— Может, кваску? — предложил я, кивая в сторону жёлтой бочки с красной надписью «КВАС» на пузатом боку.

К бочке выстроилась небольшая очередь, кто-то с бидоном, а один даже с полиэтиленовым пакетом. Да, была такая практика — наливать пиво и квас в пакеты за неимением другой тары. Мы встали в конец очереди, и минут через пять я получил наполненную квасом с лёгкой шапочкой пены полулитровую кружку за 6 копеек, а Полина предпочла гранёный стакан. Три копейки, понятно, я за неё заплатил. М-м, кайф! Может и правда в советское время квас был вкуснее или я просто себя так заранее запрограммировал? Полкружки я выдул одним глотком, остальное допивал не спеша. Моя спутница тоже не спешила. Тем более у продавщицы ещё был небольшой запас кружек и стаканов.

Вот ведь, ополоснёт под фонтанчиком — и снова в дело. И никто не брезговал, не заморачивался насчёт того, что можно подхватить какую-нибудь заразу. Так и со стаканами в аппаратах с газированной водой.

Пока допивал, взгляд уткнулся в вывеску кафе «Русская кухня». И что-то сразу захотелось есть, даже в животе заурчало. Или это квас в желудке уже бродит? Хорошо, что негромко.

— Ты сегодня по моей вине без обеда осталась, да и я не обедал. Как ты смотришь на идею посетить вон то заведение?

— Со всех сторон положительно, — улыбнулась Полина.

А в следующее мгновение нахмурилась.

— Ты чего?

Теперь её щёки, включая пострадавшую в «рукопашной» с Язовским, покрылись румянцем.

— Да боюсь, у меня не хватит денег за себя заплатить, — чуть слышно произнесла она.

— Полин, ну ты даёшь! Рядом с тобой джентльмен, который никогда не допустит, чтобы приглашённая им девушка платила за себя сама. Идём!

На наше счастье в кафе нашёлся свободный столик. Ассортимент хоть и не особо впечатлял, но позволял поесть сытно и относительно дёшево. Пообедали мы в общей сложности на 3.80, при этом я вставал из-за стола не так легко, как садился.

— Ну что, обратно в училище или домой?

— Да занятия уже закончились, тем более меня сегодня совсем отпустили, — призналась Полина. — Проводишь?

— Конечно, — легко согласился я, радуясь про себя, что предложение прозвучало их уст девушки.

Потому что, если бы предложил я — она могла бы подумать, что я набиваюсь в ухажёры. А так вроде как сама проявила инициативу.

Мы снова пошли пешком, а возле её дома даже посидели на скамеечке у забора. Болтали о всякой ерунде. А когда она случайно либо намеренно коснулась своим бедром моего, по моему телу словно промчался разряд электрического тока, и я вынужден был свести ноги вместе, дабы зажать между них свой моментально окрепший детородный орган, грозивший выдать меня с головой. До поцелуев, правда, дело не дошло, хотя я был бы совсем не против.

По возращению в общежитие увидел на своей застеленной кровати конверт.

— Письмо тебе из «Уральского рабочего», — проинформировал меня Вадим. — Что хоть пишут?

— Сейчас узнаем.

Я разорвал конверт, начал читать вслух. Суть письма сводилась к тому, что моё стихотворение у них не прокатит. Ну и не очень-то хотелось, у меня уже есть пятничный номер «Асбестовского рабочего», в котором опубликован текст песни «Ах, какая женщина». Вернее, вырезка из газеты, присланная опять же мамой. Она и гонорар мой забрала, как ближайшая родственница, так я ей посоветовал тогда в ответном письме. Копеечный, конечно, но всё-таки…

Я снова уселся писать. На этот раз не только домой, но и Серёге Зинченко. Мол, если ты не в курсе, то песня вышла, можете исполнять её на законных основаниях, не забывая отчислять авторские. И на всякий случай приложил номер сберегательной книжки, которую сам же Серёга советовал мне завести. Ну а что, должны же куда-то падать отчисления от ВУОАП! Вот пусть в книжку и падают. А я буду раз в месяц ходить и проверять, сколько накапало.

В СССР каждая исполняемая песня должна быть задекларирована, и мимо ВУОАП, как объяснял друг детства, пройти она просто физически не может. То есть когда коллектив или исполнитель вносят в свой репертуар песню, то должны указать, кому принадлежит авторство. А уже представитель ВУОАП выясняет, кто этот автор, где живёт и на какой счёт должны перечисляться авторские отчисления.

Правда, зарубежные хиты у нас почему-то исполняются пиратским способом, несмотря на, как я узнал уже в более зрелом возрасте, протесты авторов. Да и «Ах, какая женщина» тоже зачастую будет звучать без всяких отчислений, как говорится, на свой страх и риск. Но подавляющее большинство ресторанных и кафешных ансамблей, как уверял меня Серёга, эту вещь внесут в свой репертуар официально, а значит, как минимум одно исполнение за вечер с такого ресторана будет приносить мне определённую мзду. Сначала это будет ручеёк, но со временем он превратится в бурный поток. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.

Не то что я мне так были нужны деньги и слава… Хотя, конечно, не помешали бы. Доучившись, я бы перебрался в Москву, купил кооперативную квартиру, домик в Подмосковье, «ГАЗ-24» в виде средства передвижения… Хотя, если честно, и без всего этого можно прожить. Пока прежде всего я мечтал реализовать себя на ринге, что мне в прошлой жизни помешала сделать травма. К тому же это не заимствование чужих произведений, заставлявшее в какой-то мере чувствовать себя вором, а полноценная реализация собственных физических ресурсов. К победам через пот и кровь! Пусть даже у меня и появилась какая-то чудесная выносливость, но, как оказалось, она тоже имеет свои пределы.

Чего я хочу достичь на ринге? Например, стать олимпийским чемпионом! Почему бы и нет?! Понятно, что путь предстоит долгий, турнир за турниром, звание за званием, прежде чем я попаду в олимпийскую сборную. Правда, вон Владимир Сафронов в олимпийскую команду умудрился попасть с I разрядом, а затем полетел на Олимпиаду в Мельбурн, а вернулся с золотой медалью и званием Заслуженный мастер спорта. Но это скорее исключение, подтверждающее правило.

А вообще было бы здорово выиграть и Олимпиаду, и стать чемпионом мира по профессионалам, как сделает тот же Слава Поветкин. Но ему было проще, тогда СССР развалился со всей его запрещающей идеологией, а меня кто пустит на профессиональный ринг? Вы что, советский спортсмен — это любитель, спорт для него не более чем увлечение, играет и выступает в свободное от работы время, а так он слесарь, инженер, учёный… Ага, как же! Числились слесарями на заводах, а сами не знали, грубо говоря, с какой стороны гаечный ключ держать, со сборов не вылезали. Появлялись на предприятиях, только чтобы расписаться в зарплатной ведомости. Ну и получали, соответственно, от своих спортивных ведомств всякие денежные надбавки, не считая машин и квартир. Но это если ты хороший спортсмен, средненький атлет, наверное, и впрямь вынужден где-то трудиться, выступав на чемпионатах области и только мечтая о попадании в сборную страны. Вот как я сейчас. Только я не работаю, а учусь за стипендию. И за такую, что приходится подрабатывать на разгрузке вагонов.

Но я не жаловался. Мне и в прежней жизни хватало на более-менее приличное существование, и в этой, надеюсь, я не буду чувствовать себя сильно ущемлённым в плане финансов.

— Ты расскажи, чего тебя Борисов вызывал?

Я вкратце пересказал суть беседы, и Вадим буквально подскочил с постели:

— Вот сука!

Ого, таких выражений я от него ещё не слышал ни в этой, ни в прошлой жизни. Подонок, негодяй — это ещё куда ни шло, но сука…

— Я завтра же пойду к ректору!

— Не спеши, посмотрим, как всё повернётся. Кстати, ты видел, как Язовский бил Полину?

— М-м-м… Честно говоря, нет, но у меня нет никаких оснований не доверять твоим словам. Так что, если понадобятся мои показания — я всегда готов подтвердить, что ты защищал девушку от побоев.

— Спасибо, Вадик, ты настоящий френд!

На всякий случай я в деталях рассказал, как Язовский бил Полину. Водим с сосредоточенным видом кивал, запоминая подробности инцидента.

На следующий день меня с первой же пары вызвали к Заостровскому. В груди неприятно похолодело. Я догадывался, зачем понадобился ректору, и по пути мысленно прокручивал варианты беседы.