Грёзы Агонии - Максим Рыбак
В этот момент на ближайший стол обрушился поток света и возник мужчина. В его руках была книга, но он не стал её даже открывать, а вместо этого помахал жене.
— Дорогая, я ещё здесь.
Несмотря на всё, мужчина улыбнулся и перевёл взгляд на нас. Обычный старик, ничего примечательного, но что-то в его глазах заставило меня содрогнуться, а через секунду раздался крик.
Диана.
Она упала и задёргалась в конвульсиях. Я сразу бросилась к ней, а Марина попыталась привести девушку в чувство. Глаза Дианы закатились, оставляя только белки, и раздался голос мужчины.
— Оставьте её, она просто видит то, что должна.
Он тяжело вздохнул, а по его лицу было видно, что его обуревают эмоции.
— Дорогой, — со слезами на глазах спросила Марина. — Это она?
— Да, надеюсь, у неё хватит сил простить меня. И у вас тоже, госпожа.
Эти слова были явно обращены ко мне, а последовавшее за ними пламя окунуло меня в воспоминания.
Агония лежала в палате, на лице дыхательная маска, а веки чуть подёргиваются. Рядом тихо гудели медицинские приборы и стоял огромный букет из роз.
Внезапно глаза девушки открылись. В ту же секунду замигала лампочка над дверью, а ещё через минуту вошёл врач. Он проверил показания приборов, сделал какие-то записи и обратился к пациентке.
— Здравствуйте, я ваш лечащий врач Авраам. Пожалуйста, не пытайтесь шевелиться или говорить. После аварии у вас переломы всех конечностей, смещение шейных позвонков, разрыв лёгкого и одной почки. Многочисленные ушибы, гематомы, вы потеряли много крови. На данный момент мы сделали всё, что могли, и хотя жизни ничего не угрожает, вам ещё предстоят операции по замене повреждённых органов. Как только найдём подходящего донора, я лично проведу их. Родственникам уже сообщили, скоро вы увидитесь. Пока — отдыхайте.
Он вышел, а Агония осталась лежать и думать о случившемся. Всё её тело ломило, но боли не было. Видимо, действовали анестетики или ещё какие-нибудь препараты. Самое ужасное — абсолютная неподвижность. Всё тело покрывали фиксирующие бинты и повязки, а голова не двигалась от слова совсем. Ей оставалось лишь вращать глазами да корить судьбу.
Одна за одной на часах, висящих на стене, сменялись цифры, и вот снова открылась дверь. Вошёл отец. Агония никогда не видела его таким. Он разом постарел лет на десять, а то и на двадцать. На лице читался явный недосып и крайняя степень усталости. Несмотря на это его строгость никуда не делась.
— Здравствуй, дочь, — довольно сухо сказал он. — Рад, что ты очнулась. Врач меня заверил, что твоей жизни ничто не угрожает, но как минимум на пару месяцев придётся остаться здесь. Донорские органы тяжело найти, но я всё устрою. После операций тебя перевезут в наше поместье.
Агония завращала глазами, явно пытаясь что-то спросить, и отец тяжело вздохнул.
— Твоя мать погибла. Вас с сестрой спасли охранники, только благодаря тому, что они выпрыгнули, вы не сгорели вместе со всеми остальными. Мишель в палате на третьем этаже. Ей досталось гораздо сильнее, и необходимо ещё множество операций, но она жива.
Внезапно открылась дверь, и вошедший охранник что-то прошептал в ухо отцу. Его лицо исказила гримаса злобы.
— И как он узнал, — чуть слышно произнёс Николай. — Вышвырните вон.
Охранник выскочил наружу, а отец повернулся к дочери. Их глаза встретились, и её взгляд буквально прожёг его насквозь. Тяжело вздохнув, он сделал шаг к двери и прокричал.
— Отставить! Пустите его.
В коридоре послышалась возня, а затем в палату вбежал Сергей. Весь растрёпанный, на скуле свежий кровоподтёк, а в руке букет полевых цветов. Такие ничего не стоят, и он явно сорвал их на ближайшем пустыре. Парень моментально бросился к лежащей девушке, а она только и смогла, что заплакать.
— У тебя полчаса, — выходя, сказал отец. — Потом зайдёшь ко мне. Нужно поговорить.
Судорожно глотая воздух, я открыла глаза. Память медленно возвращалась, и слёзы полились ручьём. Мать погибла в ужасной аварии. Я пострадала, но не так сильно, как Мишель. Сестра перенесла десятки операций, а её жизнь висела на волоске. Отец позволил Сергею ухаживать за мной и взял себе в помощники. В голове всплыли образы, как мой любимый кормил меня, пока я была прикована к постели. Сложнейшая операция и месяцы реабилитации. Его забота помогла пережить весь тот кошмар и снова встать на ноги.
Но почему мой врач здесь? Ведь он сделал доброе дело — спас меня. За какой грех его закинуло сюда? Или он совершил ещё что-то?
Я с вызовом посмотрела на Авраама, но он не обратил на меня внимание. Его взор был направлен на пришедшую в себя Диану, а с губ слетело лишь тихое.
— Прости, ты меня не знаешь, и мы никогда не виделись. Я всегда оправдывал свои действия спасением других жизней, но это лишь слова. За свои поступки каждый должен получить по заслугам, и решать только тебе.
Диана встала. Я не знала, что она увидела, но её глаза помокрели.
— Ты разобрал меня на органы, — совсем тихо произнесла девушка. — Когда меня сожгли, я забежала в комнату в которой сработала система пожаротушения, а приехавшие спасатели успели доставить в больницу. Недельная кома и появился ты. Я ещё была жива!
— У тебя не было шансов, — потупил взор Авраам. — Ожог девяносто пяти процентов тела. Ты уже находилась в коме, а мозг скоро должен был умереть.
— Я знаю! — выкрикнула Диана. — Но, но это всё равно ужасно! Ведь ты мог просто подождать пока я окончательно умру!
Мужчина побледнел, а Марина подбежала к нему и обняла. На её глазах навернулись слёзы, но она молчала. Как молчал и Авраам, а когда заговорил, то каждое его слово обрушилось на меня как удар топора.
— Я это сделал, потому что мне были необходимы органы для трансплантации. Николай Медиссон не тот человек, который будет ждать. Сердце, лёгкие, почки, печень, кишечник всё это я пересадил его дочерям, пострадавшим в аварии.
Я потеряла равновесие и упала бы, но меня подхватила Диана, и мы вместе опустились возле Аты.
— Какая ирония, — истерически засмеялась девушка. — Сначала я заварила всю кашу, а потом меня же разобрали для спасения жертв моей жадности. Насмешка судьбы
