СССР: вернуться в детство?.. - Владимир и Ольга Войлошниковы
Новое пальто смотрелось просто отпадно, особенно мне понравилось, что Лариса исхитрилась выкроить не только капюшон, но и собрала из лоскутков очень симпатичную береточку.
Мама выглядела в этом комплекте как дюймовочка, но держалась как королева, хоть на ногах у неё и были слегка устаревшие уже сапоги-чулки. Ну да ничего, в провинции всегда мода позже и приходит, и уходит. Зато импортные!
А к следующему сезону мы ей что-нибудь новое купим. Во всяком случае, постараемся.
13. ВЕСНА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВТОРОГО
СОВМЕСТНОЕ ХОЗЯЙСТВО
Вторая половина марта и апрель у нас в родне довольно урожайные на дни рождения. Собирались, как обычно, по воскресеньям. Гуляли дружно и весело. Но два дня рождения — детских — дались мне тяжеловато. Главным образом оттого, что были они исключительно детскими. Таня и Ира обе весенние, но если Тане исполнялось уже девять, то Ирке — всего четыре. Четыре, Карл! О чём я буду разговаривать с её гостями?
Играть?
Короче, я три дня терзалась сомнениями, поняла, что не готова на такую жертву, и… Я каюсь. Или нет? Одним словом, я сказала, что мне что-то плохо, взяла градусник и натёрла его об покрывало. Да, ртутный градусник можно так обмануть, а вы не знали? Догнала до тридцати восьми и обеспечила себе полную неприкосновенность на двое суток.
На Танин день рождения я всё же сходила. Посидела с ними маленько — и свалила. Сказала, что голова у меня болит.
Ну, не могу я. Простите.
Пришла домой и обложилась своими любимыми тетрадками. Статью про летние игры обещала? Чего жду? Провела, в общем, остаток дня с пользой.
История про Железногорск достаточно отлежалась, и я занималась вычиткой и последними правками. Три дня плотной работы — и я принялась за печать. Главы у меня получились довольно ровные — примерно по девять-десять печатных листов. Опять же, сетературная привычка к выкладке равномерных прод. Можно ли это назвать моторным навыком? Психомоторным, скорее. В голове как будто счётчик работает. В общем-то, удобно.
Печатала сразу в двойном экземпляре — под копирку. Второй собиралась себе отправить, заказным; старый известный способ подтверждения авторства. Я искренне надеялась, что судиться по поводу плагиата мне ни с кем не придётся, но рисковать не хотелось — мало ли.
Название для книги придумалось длинное и романтическое, в духе эпохи: «Там, где бьётся железное сердце Сибири».
Мама таки записала меня в первый класс. Единственное, что меня утешало — к Татьяне Геннадьевне, как договорились. Я тихонько костерила себя за поспешность. Чем дальше, тем сильнее крепло у меня предчувствие, что ни фига с ускоренной аттестацией не выйдет. Лучше бы спокойно год дома сидела.
Между делом, бабушка получила пенсию, и мы без палева скатались с ней за тканью. Она хотела, опять же, в центр — «Торговый комплекс» и «Ткани» на Урицкого, но я, памятуя, сколько там толчётся народа, сильно сомневалась, что нам удастся ухватить что-то путное.
— Баб поехали в «Олень»?
— Это с пересадкой надо, — усомнилась она.
— Да можно и без пересадки, если от Трилиссера пешком. Там всего-то два квартала.
Но нам повезло. Раньше двойки подъехал сорок четвёртый, и мы доехали до нужной остановки безо всяких пересадок, а там уж немного прошли, углубляясь в недра микрорайона.
Шли мы, рассуждая о превратностях судьбы: как бабушке дважды за жизнь удалось пожить на одном и том же месте, сперва в родительской купеческой усадьбе, а потом, годы спустя — в отстроенном практически на её месте доме. Теперь и эти дома снесли, и на их месте уже возвышается какой-то многоэтажный институт.
«Олень» был отличным, по советским меркам, магазином. Ещё один подобный из известных мне, с тканями, находился в районе Академгородка, и если здесь нас постигнет, тысызыть, неудача, у нас был запасной план наведаться туда. Но нам повезло. Ткани были. И было их, к моему изумлению, даже до фига.
Самый большой отдел был выделен для всяких бязей, ситцев и баек. Не помню, если честно, коснётся ли их метла дефицитов, но пока этих простецких тканей, пригодных на простыни, пелёнки и летние сарафаны, было просто море. И качество, граждане — отменное! Не чета той марлёвке, которую под видом ситца через тридцать лет будут продавать.
Был отдел шторный. Вот тут ассортимент гораздо скромнее.
Были костюмные ткани, тоже выбор невелик, и в основном такое… гладкое всё. Чёрное, серое, коричневое. Нет бы хоть в полоску или в ёлочку.
На стене с плательными тканями кроме нелюбимого мной мнучего штапеля и простоватого сатина обнаружилось несколько вариантов тканей поблагороднее: шёлка, шифона, крепдешина. Даже жаккардовый атлас был и гипюр одного узора, но трёх цветов (чёрный, белый и почему-то голубой).
Крепдешин я особенно уважаю: лёгкий, воздушный, не мнётся. Расцветки все были пёстрые, с модными по тем временам крупными цветами. Мы выбрали довольно жизнерадостный, с пышными бутонами, похожими на пионы. Семь тридцать за метр, метр пятнадцать ширина. Недёшево, однако.
Купили три метра, и тут я сказала:
— Ба, а если мы быстро пойдём, то, наверное, как раз на тот сорок четвёртый успеем, когда он назад поедет?
И мы ка-а-ак побежали! И ведь успели. И дружно решили, что нам сегодня просто фантастически везёт.
За пошив платья с нас в этот раз взяли всего семь рублей. Мы спорить не стали, но когда вышли, бабушка подозрительно сказала, что «чё-то дешево». А я подумала, что, скорее всего, эти пошивы нигде по документам не проходят, и, по сути, — нелегальный приработок портнихи. Конечно, они будут подешевле, чем в официальном ателье брать. Нам же лучше.
В последних числах апреля неожиданно (я-то думала, позже будет, если вообще будет) «Пионерка» выпустила мою заметку про детей войны. Не знаю, может, они хотели этим вызвать волну подобных писем? Во всяком случае, мне
