ЯССТ 8 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— Вы тоже идите в казарму. — Приказал я Рубильнику и Козлофф. — Восстанавливайтесь. И спасибо за то, что хорошо играли.

— Играли? — Удивился Козлофф.

— Раз мы на игре, значит играли.

— Упыри. Я бы им глазки за такое зрелище повыдергивал и на бусы пустил. — Выругался Рубильник. — Ладно, мы пошли. Ну, а вы тоже давайте не стройте из себя трудоголиков. Загнетесь на работе, кто командовать будет?

— Сейчас решим, кто пойдет на следующую игру и сразу на боковую. — Пообещал я.

Нашу команду проводили уважительными взглядами. На фоне не участвовавших в бою они уже выглядели ветеранами. Мы направились к толпе, замершей перед табло с обратным отсчетом. Я с ходу взял слово.

— Народ, как видите, мы смогли выиграть с разгромным счетом. Трое погибших у нас и девять у них. Были бы некоторые бойцы чуть осторожнее, счет вообще мог оказаться сухим в нашу пользу. Пока у нас есть время, давайте соберем команду и вместе с ней разработаем тактику на следующий бой.

— А кто командовать будет? — Спросили из толпы.

— Я остаюсь. — Сообщил я и посмотрел на Егеря.

— Если мне на замену никого не будет, то я пойду, но хотел бы, чтобы такой человек нашелся. Усталость не лучший помощник бойца. Кто желает возглавить небольшой отряд?

Толпа пассивно отреагировала на его предложение. Егерь ухмыльнулся.

— Знаете, это не голосование кому идти на субботник, а кому нет. Не решитесь сами, придется заставить.

— А как ты заставишь, когда все с оружием? — Нагло выкрикнул парень с сигаретой во рту. — Тебя никто не станет слушать. А подыхать добровольно мы не согласны. С чего вы взяли, что это обязанность какая-то участвовать в игре?

На удивление толпа оказалась солидарна со словами наглого недоумка. Загудела поддерживающими репликами и начала поправлять оружие в руках, давая понять, что они сила.

— Слушайте, народ, не мы вас заставляем брать оружие и участвовать в гладиаторских боях, а те, кто их устроили. Не думаете ли вы, что у них нет способа заставить вас поступить так, как им хочется? — Попытался я вразумить их. — Вас притащили за миллион световых лет от Земли только для того, чтобы посмотреть, как вы умеете вставать в позу?

— А мы посмотрим. — Заявил мужчина, стоявший напротив меня. — А нас вести на убой как скотину не позволим.

— Значит я и Егерь, которые повели себя, как мужчины — скот, а вы светлоликие мамкины бунтари — люди, которые одним своим хотением или нехотением решаете любые проблемы? Так? То есть, сейчас мы самоустраняемся, так как скот не решает проблемы людей, а вы остаетесь в гордой позе ждать окончания отсчета? Я согласен. Раз вы приняли такое умное решение, не играть в игру, значит, вы точно знаете, как это сделать, не навредив себе. — Я повернулся к Егерю. — Идем в стойло, пожуем сенца.

Егерь пожал плечами и примкнул ко мне, твердой походкой направившегося к казарме. Айрис бежала рядом, не поспевая за моими широкими шагами.

— Ты реально решил их бросить? — Спросила она.

— А что делать? Если их насильно заставлять, они так и будут думать, что у них есть выбор, а мы негодяи, лишающие их его. — Ответил я, с трудом справляясь с клокочущей злостью.

— А мы не будем тут стоять. Мы тоже пойдем в казарму. — Донеслось сзади.

— Стрелок, как ты думаешь, чем может грозить, если мы не выставим команду к концу отсчета? — Поинтересовался Егерь.

— Не знаю, как это будет выглядеть, но точно красноречиво и очень мотивирующе. — Ответил я.

— Ясно. Это будут самые томительные часы ожидания.

— Займемся разработкой тактики на бумаге и еще нам надо быть готовыми к тому, что команду придется собирать спонтанно и очень быстро. Через час пойдем в оружейку восстановить боезапас и будем ждать.

— Тогда ты меня не отговоришь, я пойду с вами. — Твердо заявила Айрис.

— Ладно. Когда я говорил про серьезную потребность, то имел ввиду что-то подобное сегодняшнему бунту. — Я вздохнул. — А мне этого совсем не хочется.

— Я не хуже тебя, справлюсь. — Заявила супруга.

— Смотри. — Я показал ей дыру в бронежилете. — Пуля не выбирает одних неумелых.

— А ты не ранен? — Испугалась за меня жена.

— Нет. Броник выдержал удар, но из последних сил. Будь дистанция ближе, неизвестно как все повернулось бы.

Бойцы из нашего отряда в полном составе находились в умывальной комнате. Вокруг них собралась толпа любопытных, внимая рассказу про недавнее сражение. Больше всех старался Хардбас, оказавшийся умелым болтуном, приукрашивающим события. По его легенде против нас билось как минимум пятьдесят противников.

— Шансов у них против нас не было никаких. — Болтун встал возле душевой комнаты. — Жаль мужиков, но они бились как звери.

— А кто погиб?

— Первым, Алексей Миронов.

— Лешка? — Удивился мужчина средних лет. — А я с ним на прошлой работе вместе семь лет отпахал. И семью его знал. Хороший мужик, был. Царствие ему небесное. А кто еще?

— Народ, дело такое, пока вы спали, мы воевали, теперь пора бы и поменяться. — Громко произнес Егерь. — Толпа снаружи бунтует. Говорят, их никто не заставит идти на бойню, и что им приятнее отсидеться в стороне, пока другие гибнут. Даю вам десять минут, чтобы набрать двадцать человек на следующую игру.

— А потом?

— А потом, суп с котом. — Витиевато ответил Егерь.

Мне было интересно знать, какие меры он мог предпринять, чтобы заставить людей проявить сознательность. Я не думал, что он применит оружие, но вероятность такая была. Времени на убеждение не было, только страхом можно было загнать людей исполнять то, что могло продлить жизнь общей массе.

Я скинул оружие и экипировку прямо на мокрый пол возле ряда душевых комнат и забрался под теплые струи воды. С меня стекала рыжая вода, окрасившаяся въевшейся пылью. На боку красовалась приличная гематома. Да уж, первый бой дался мне относительно легко. Настрой в команде был боевой и решительный и только благодаря ему нам удалось выиграть с таким серьезным перевесом. Но вот со следующим набором, если он вообще наберется, о такой легкой победе не стоило и мечтать.

Вместо мыла тут использовалась густая субстанция с едкой химической вонью. Я помылся ее, поскорее смыл и вышел из душа. Вокруг Егеря и наших бойцов собралась толпа. История с бунтом практически повторилась по тому же сценарию, что и раньше. Люди вбили себе в голову, что можно не участвовать в игре. Для меня ход их мыслей был эквивалентен мыслям животных, привезенных на мясокомбинат, когда оставшиеся в машине были уверены, что удастся пересидеть в ней и вернуться домой.

Хардбас, поняв, что его бравые истории не произвели на публику должного эффекта, потерял над собой контроль и пытался общаться на повышенных тонах. Егерь только в перерывах матерной брани пытался взывать к ответственности, совести либо угрожал. Но народ, когда приходилось выбирать между смертью и неопределенностью, выбирал последнее, не понимая, что в основе их выбора нет никакого прагматизма, а только глупая самонадеянность и страх.

— Мужики. — Обратился я к бойцам, с которыми был в игре. — Идемте отдыхать, мы заслужили это. Пока люди не поймут, что выгоднее сражаться, а не избегать боя, так и будут прятаться.

— Лошье вонючее! — Не сдержался Хардбас. — Терпилы конченые! Перебьют вас как последних тварей, а вы так и будете мямлить, что созданы кушать тучно и какать кучно, а не оружие держать в руках! Суки! — Он пнул от себя ногой подвернувшегося паренька.

Тот упал и боязливо отполз в сторону. Мы прошли мимо толпы демонической когортой. Теперь нас они боялись не меньше противника. Сомнительное достижение с учетом того, что все равно надо было как-то решать вопрос с мобилизацией на игру. Мы разлеглись на кроватях в стороне от всех.

— Час двадцать осталось. — Сообщил Француз, посмотрев на наручные часы.

— Да хрен я усну теперь. — Признался Егерь. — А если нас всех утилизируют оптом, как не оправдавших надежд организаторов? Нет, раз мы взяли на себя командирскую ответственность, надо думать, как собрать народ. Может, завалить парочку самых голосистых? — Он посмотрел в мою сторону.