Пункт назначения 1978 - Виктор Громов
– Купи себе что-нибудь вкусненького. Сдачу можешь не отдавать.
Вид у него при этом был такой таинственный, что я тут же спрятал деньги в карман. Хотя не смог вспомнить, чтобы мать за такие вещи хоть когда-нибудь ругалась. Но кто его знает, чем закончились их вчерашние разборки?
– Олег, – сказала она мне напоследок, – ты к обеду возвращайся. Мне вчера курица перепала, хочу домашней лапшички сварить.
Это была совершенно потрясающая новость. По домашней лапше я скучал все последние сорок лет. Такое пропустить было нельзя.
– Обязательно вернусь, – абсолютно искренне пообещал я.
На улице никого не было, даже Юльки. Со двора я вышел в гордом одиночестве. И увидел там чудную картину – по тропе к лиману тянулась бесконечная вереница отдыхающих. Шумная, пестрая лента. Я усмехнулся. Все это было безумно знакомо. Самое смешное, что за сорок лет, еще не прожитых этим миром, не изменится ничего. Мне это было доподлинно известно. Кто бы что ни говорил, а натуру человеческую не изменить. Не стоит даже пытаться.
Идти вместе со всеми не хотелось. Я свернул в другую сторону. Лучше пройти через порт, туда, где отдыхают местные, туда, куда водил нас сосед, чем плескаться в лягушатнике с кучей народа.
Город жил своей жизнью. И куротники были в его истории непременной сезонной страницей. Не слишком любимой, но жизненно необходимой. Город, как мог, старался их привечать.
Я шел по узкой улочке меж старых домов и любовался мостовой, булыжниками, истертыми колесами и временем до абсолютной округлости. Затейливыми крышками люков, по которым с легкостью прослеживалась история города почти от времен основания.
Машин в это время было мало. Людей тоже. Все на работе или на пляже. Как-то незаметно дорога вывела меня на широкий перекресток. Там, на другой стороне еще одним приветом из детства пристроился киоск с мороженым. В кармане приятно шелестел рубль – ничто для моей прошлой жизни и целое сокровище для пацана из 78-го. С ним я почувствовал себя практически Рокфеллером.
К ларьку тянулась длинная очередь страждущих. Ясен пень, я тоже не смог пройти мимо. Перешел пустое шоссе и встал в самый конец. Было любопытно, что там выпадет на мою долю. «Лишь бы не томатное!» – в ужасе зашептала память. Помнится, я его терпеть не мог. И тут же поймал себя на том, что здесь и сейчас смогу сожрать с умилением любую пакость. Так что хрен с ним, пусть будет томатное. Сколько оно стоило? Память тут же подсказала: «Пять копеек».
Ха! Да за такие деньги можно купить даже два. И настроение мое заметно поползло вверх.
* * *Правда, хорошим оно было не долго.
– Олег! – окликнули меня.
От оклика мне захотелось выругаться. Да черт побери, когда же она от меня отвяжется? Вика. Снова Вика. Как ей только удается всегда оказываться рядом в самый неподходящий момент?
– Олег! – голос у нее был невероятно радостным. – Ты чего встал там? Иди сюда, я нам очередь заняла.
И что делать? Сказать, что спасибо, не надо я сам? Уйти? Вот уж нет. Последнее практически равнозначно бегству. А от Вики надо как-то отделаться. Объясниться с ней наконец, дать понять, что нахрен она мне не сдалась. Пора закончить этот спектакль, где юная стерва чувствует себя главной героиней – эдаким пупом земли. Пора. Хватит прятаться от проблемы. Я прекрасно помнил, чем это все закончилось в прошлый раз. А значит, нужно сделать все, чтобы это не повторилось.
Я вышел из очереди, нашел Вику глазами, кивнул и мысленно сплюнул от досады. На лице у девчонки было написано абсолютное счастье, за него можно было смело присудить Оскара. Два раза. Один – за лучшую актрису, Другой – за выдающиеся спецэффекты. Знать бы еще, что она думала в этот момент на самом деле? Хотя, зачем? И так ясно, что ничего хорошего.
– Иди сюда!
Вика эффектно вытянулась на мысочках и помахала рукой. Картинно, так чтобы видели все. Ее и без того короткое платье задралось неприлично высоко, обнажив соблазнительные ноги почти до самых трусов.
Сзади кто-то восхищенно прицокнул. Теперь все смотрели на меня. Я же чувствовал себя под этими взглядами полным идиотом. Кожей ощущал мужскую зависть. В воздухе витала коллективная мысль: «Иди, счастливчик. Ну что же ты стоишь?» Пошел, куда деваться? Только общего восторга разделить не смог. Вика бесила.
Она тут же подхватила меня под руку и высказала укоризненно:
– Олег, ну сколько можно тебя ждать. Я уж думала, что ты совсем не придешь!
В словах ее прозвучал укор. Такой натуральный, что кроме меня никто не почувствовал фальши. Оставалось только восхититься. Артистка, настоящая артистка. Интересно, как дальше сложилась ее судьба? Помнится, в кино ее я так и не увидел.
– Здравствуй, Вика, – сказал я как можно равнодушнее.
Ей мои слова снова не понравились. Она слегка отстранилась, держась обеими руками за мой локоть, нахмурила брови.
– Я не поняла, ты что не рад?
Хорошая мысль. Правильная. Тут уже я усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:
– Тебе сказать честно?
Вика наклонила голову на бок, оглядела меня, как редкую зверушку, пришла к какому-то выводу и милостиво разрешила:
– Не надо, все равно ты соврешь. Вы мальчишки всегда врете.
Здесь она, конечно, слукавила. Мы с ней прекрасно знали, кто из нас двоих врет. Но оставим выяснение отношений на потом.
Вика снова уцепилась за меня, прижала к себе, объявляя всему миру, что я ее собственность, и замолчала. Я тоже не спешил вести диалог.
Очередь шла быстро. Я, незаметно для самого себя, оказался почти у самого окошка. И снова испытал чувство ностальгии. Киоск по периметру был занавешен изнутри белыми шторками. В СССР такие шторки были повсеместно. Канули в лету они в начале двухтысячных, когда крохотные ларьки начали заменять павильонами, нарядными, ярко освещенными.
Между шторкой и стеклом красовались упаковки – образцы того, что было сегодня в наличии. И думается, образцы эти менялись не часто. Я с любопытством вгляделся. Томатного, к счастью, не было. Зато первым
