Было записано - Greko
— Тамара! — я вздохнул.
— Сейчас! Сейчас! — Тома замахала руками, призывая не мешать ей и дать досмеяться.
Я обреченно покачал головой.
— Оф! — наконец, выдохнула. — Аж, живот заболел!
— Все? — спросил я строго.
— Нуууу, — потянула с лукавой усмешкой.
— Тамара!
— Все, все! Успокойся. Нет, чтобы порадоваться, что жену рассмешил!
— Тома! Чему тут радоваться⁈ — начал я заводиться, пытаясь вернуть беседу на рельсы своего угнетенного положения.
— Потом разговоры! — прихлопнула меня женушка. — Сперва порадуй меня! И старайся, пожалуйста! Я очень соскучилась. И измучилась. Такие сны ночами снятся! — хохотнула.
Я никак не мог прийти в себя. Бежал, чтобы поругать ее за долгое отсутствие, пожалеть её, поплакаться и получить свою долю жалости и утешения… А тут.
— Я не поняла! — Тома приняла тот грозный вид, который никогда не предвещал мне ничего хорошего. — Долго там будешь стоять?
…Я очень старался. Так, что даже несколько раз видел прежде незнакомое мне крайне удивленное выражение на лице жены, иногда смешиваемое с нехарактерным для неё смущением. Но все это несвойственное ей состояние она быстро переживала, быстро принимала новое, быстро анализировала и, судя по восторженной улыбке в финале — полностью одобрила все нововведения в наших постельных играх.
Как обычно, через пару-тройку часов мы, обнявшись, тихо лежали, восстанавливали дыхание, молчали.
— Помнишь, как мы так же в обнимку лежали в станице по ночам, когда ты еле выжил? — улыбнулась Тамара.
— Забавно! Я тоже как раз об этом подумал!
— Да! Было так хорошо! Нежно! Как сейчас!
— Угу! Только сейчас ты обнимаешься практически ни с кем!
— Я обнимаюсь с любимым мужем! И почему ты считаешь, что ты — никто⁈
— Тома! Оглянись! Конечно, я никто сейчас!
— Ты о том, что был еще недавно блестящим офицером, а теперь рядовой? — усмехнулась жена.
— И не только! — наконец, я вовлек нас в желанную для меня беседу самобичевания. – Я перестал быть кормильцем семьи, у нас отняли дом… Ты выходила замуж за другого человека, Тамара. Ты знаешь, что ты спокойно можешь развестись со мной? И тебя никто не осудит. Наоборот. Знаешь?
— Конечно, знаю, — Тома почему-то улыбалась.
— Так, может, тебе это и надо сделать, любимая? Подумай! Подумай хорошенько! Вокруг тебя столько блестящих мужчин. Каждый из них ноги будет тебе целовать, если ты согласишься стать их женой! Тебе нельзя возвращаться к прежней бедной жизни. Ты уже привыкла к другому. Ты уже не сможешь по-другому! — я уже опять дышал тяжело, будто и не говорил вовсе, а «старался», как выразилась моя грузинка.
— Да, будут, — спокойно согласилась Тамара. — Ты, наверное, сразу князя Орбелиани представил у моих ног?
Был в её тоне какой-то подвох, не позволивший мне вспыхнуть яростью от давней ревности к этому…
— Тамара! — я растерялся.
— Коста, Коста! — Тамара покачала головой. — Сколько раз я тебя била, а все без толку. Как был дураком, так и остался!
— Ты просто не осознаешь, в какой я пропасти сейчас нахожусь!
— Ладно, — вздохнула жена, — давай по порядку. Выясним, что это за пропасть!
— Давай! — я обрадовался.
— Что я тебе сказала, когда мы плыли в Виндзор?
— Тома, ну это же…! — я попытался вывернуться.
— Отвечай!
— Ты сказала, что если завтра мы окажемся в Вани и ты будешь щипать лебедя, а я буду рядом, то ты будешь все равно счастлива.
— Да. Это так и есть. Считай, что твое разжалование перенесло нас в Вани. И ты рядом со мной. Значит, я счастлива. Теперь о том, что ты больше не кормилец и у нас нет дома.
— Да!
Я загорелся, понимая, что теперь попросту меня терзает обычное любопытство. Я уже не сомневался, что моя блестящая жена и здесь укажет выход. Я только не понимал, как⁈ Как она это сделает⁈ Но, зная её, предполагал, что опять ошарашит меня каким-то невиданным ходом, подобным жертве ферзя в шахматной партии, после которой противник получает мат в пару ходов.
— Да, нас выселили из дома. Рассказать, как это произошло?
— Ну, судя по всему, Катенин должен был тебя об этом известить. Правда, горевал при мне, что неприятное поручение.
— Ничего! Я специально дождалась его прихода, — жена улыбнулась.
— Меня терзают смутные сомнения. Что ты натворила, Тамара? Вернее, что ты сотворила?
— Ничего. Дождалась. И в тот момент, когда он пришел, велела рабочим у него на глазах выносить наши вещи.
— И только?
— Он засмущался, — жена не обратила внимания на мой разочарованный вопрос. — Начал мяться, оправдываться. Потом говорит, что одно его утешает в этой ситуации.
— Что? — я теперь казался ребенком, которому рассказывают сказку на ночь.
— Что он не на улицу меня выбрасывает, что у меня есть гостиница.
— Ну, да. Так и есть!
— А я ему отвечаю, что не собираюсь жить в гостинице!
Тут Тамара, конечно, взяла паузу, чтобы и полюбоваться моим видом ошалевшего супруга и дождаться вопроса.
— А где? — из-за комка в горле, еле прохрипел.
— А потом велела рабочим перенести вещи в соседний дом!
— Ааааа! Ты сняла соседний дом! — я обрадовался. — Красиво!
— Нет, милый! Я купила соседний дом!
Тома посмотрела на меня с улыбкой. Смотрела очень долго. Потому что я очень долго приходил в себя.
— Можно ножку прежде поцеловать? — спросил со вздохом.
— Можно! — жена была довольна.
Я поцеловал.
— Как⁈ Как⁈ — так и остался лежать головой на уровне
