Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Мою просьбу/приказ выполнили, на что ушло около минуты. Моим глазам предстала обширная гематома на левом боку нежданного пациента, доходившая до середины грудины. Ну хоть наружу рёбра не торчали.
— Ещё раз повторяю — не мешайте, — громко сказал я, незаметно активируя браслет и кладя ладонь на красновато-фиолетовое пятно.
Закрыв глаза, я сразу увидел мысленным взором, как мои «паутинки» рванули исследовать характер повреждения, и буквально несколько секунд спустя имел ясную картину травмы: перелом ребра, пневмоторакс, гемоторакс… У меня тоже кольнуло в левом подреберье, словно бы и у меня отломилось ребро и проткнуло плевру лёгкого. Ничего, знал же, что отголоски чужой беды и меня коснутся. Моей задачей было восстановить целостность этой самой плевры, убрав в сторону осколок ребра. А всем остальным займутся хирурги в больнице, куда отсюда повезут бедолагу.
Только бы не мешали, только бы не мешали — билась в голове мысль. Нужно всё делать быстро. Словно бы услышав мои мысли, «паутинки» заработали со скоростью, превышающей обычную раза в два, а то и три. Но и энергии на этот процесс уходило в разы больше.
Тем не менее дело спорилось. Осколок ребра мои «паутинки» аккуратно убрали в сторону так, чтобы в дальнейшем, когда будут транспортировать тело, он не повредил никаких внутренних органов. А далее принялись за восстановление плевры. Рана была длиной где-то три сантиметра, и мои подручные аккуратно её «склеили», стала как новенькая.
Дзинь! Вот и всё. Я открыл глаза, мутным взором посмотрел на вратаря. Кажется, жизни неожиданно возникшего на моём врачебном пути пациента уже ничего не угрожало, дыхание его выровнялось, и кровь перестала пузыриться на его губах.
— Смотрите, а кровь-то уже не идёт, — прокомментировал кто-тио из хоккеистов.
— И точно, — добавил другой.
Тут же все загалдели, а я сидел на коленях, опустив голову и закрыв глаза. Не сказать, что задача передо мной стояла слишком уж сложная, но пришлось напрячься в связи с лимитом времени, потому и энергии потратилось в разы больше, нежели проделай я то же самое в спокойной обстановке. Хотелось вообще рухнуть на лёд и притвориться ветошью, но мне хватило сил не падать в глазах окружающих в буквальном смысле этого слова.
— Что вы сделали?
Я открыл глаза. Вопрос исходил от доктора. Я слабо улыбнулся:
— Это долго объяснять. Главное, что теперь за жизнь вашего вратаря можно не опасаться.
— Но как⁈ Уму непостижимо!
Он смотрел на меня со смесью удивления, неверия и даже лёгкого страха. У меня же сил даже на разговоры не оставалось. Но нужно было что-то ответить.
— Всего лишь интерн, который читает много современной медицинской литературы, и применяет свои знания на практике, — банально отговорился я.
Тут кто-то весьма кстати гаркнул, что «скорая» приехала, так что внимание тут же переключилось на подоспевших врачей с носилками, на которые хоккеисты совместными усилиями погрузили вратаря. Они же и повезли его к выходу, всё ж таки на коньках это делать было сподручнее, тем более и мужики они крепкие, не то что бригада «скорой», состоявшая из врача-мужчины и фельдшера-женщины. Доктор команды побежал за своим подопечным, а я так и сидел на коленях, пока главный судья матча не помог мне подняться и добраться до выхода с арены.
Здесь меня перехватили сотрудники стадиона и аккуратно доставили в кабинет директора стадиона. Тот сам суетился вокруг моей персоны, ещё и врача команды притащил, который был ненамного старше меня и представился Владимиром Васильевичем Зеленковским.
— Я вообще-то физиотерапевт, — сказал он немного смущённо. — Работаю в поликлинике, но попросили помочь хоккеистам с восстановлением. На выездные игры не езжу, а на домашних на всякий случай присутствую.
— Неплохо, — сказал я, чтобы хоть что-тог сказать. — А можно пару-тройку стаканов крепкого и сладкого чаю? Глюкоза в моём случае не помешает.
— Сейчас, у нас этим администратор команды заведует, попрошу его сделать, — заверил директор стадиона и рванул к двери.
И в дверном проёме столкнулся с раскрасневшейся Татьяной.
— Вы куда, девушка?
— Впустите, это мой жених!
Директор не нашёлся что ответить, а Таня кинулась ко мне.
— Сеня, ты как?
— Нормально, слабость только, но это дело поправимое, — выдавил я из себя ободряющую улыбку. — Сейчас вот чайку сладкого попью — и можно будет двигать домой.
А сам подумал о том, что вот лишний раз не хочешь демонстрировать свои суперспособности, а жизнь сама подкидывает моменты, когда твоя совесть не позволяет тебе самоустраниться. Вот и в этот раз мог я поступить иначе, невозмутимо смотреть, как умирает человек? Нет, не мог! В общем, будь что будет, но главное, что жизнь этому парню я спас.
Тут и чай подоспел, три стакана, горячий, крепкий и сладкий, как и заказывал.
— Вы как себя чувствуете, получше? А то, может, и вам «скорую» вызвать? — поинтересовался Зеленковский.
— Не стоит, уже почти норма, — отмахнулся я, делая очередной глоток. — Сейчас чай допью, и мы с моей… хм… невестой пойдём домой.
Однако дверь снова дверь распахнулась, и на пороге появился новый персонаж. Это был Мясников в неизменных прямоугольных очках, точно такой же, каким я видел его на старых фотографиях. То есть старых по меркам моего будущего, сейчас-то он современник этих фотографий.
— Выиграли — 3:1, — довольно сказал он, по-хозяйски плюхаясь в кресло директора стадиона, и тут же напустил на лицо серьёзное выражение, заявив скорее утвердительно. — А вы, значит, и есть тот самый спаситель вратаря «Сибири».
— Выходит, я, — не стал я картинно скромничать.
— Угу… Так вы правда врач, как мне сказали?
— Интерн. Прохожу интернатуру в Сердобской районной больнице. На выходные приехал.
— Вот оно что, — кивнул Мясников. — Как хоть вас звать-то?
— Арсений. Арсений Коренев.
— Арсений… Хм, редкое по нынешним временам имя. Ну а я Георг Васильевич Мясников…
— Второй секретарь обкома партии, — закончил я за него. — У вас тоже редкое имя. Из Георгов я только Отса знаю, который арию из «Мистера Икса» поёт. Ну и какой-то английский король, кажется, носил такое же имя.
— Вот-вот, нас, Георгов, мало, и все знаменитости. Ну, я не такая уж знаменитость, но в пределах области меня знают, — хмыкнул он.
Мясников достал пачку «Беломора».
— Не против?
— Я не против, — сказал я и посмотрел на примостившуюся на стульчике рядом со мной Таню.
Та пожала плечами, мол, курите, мне не жалко.
— А сами не ку́рите? — поинтересовался Георг Васильевич, сплющив гильзу гармошкой.
— Не научился. И Татьяна моя не курит.
— Это правильно, молодцы. А я вот по две пачки в день выкуриваю. Врачи ругаются, а я ничего с собой поделать не могу… Кстати, Татьяна, как я понял, ваша невеста? Во всяком случае, она так сама заявила, я из коридора слышал.
Он кивнул в сторону примостившейся на стульчике рядом со мной Татьяны.
— Выходит, что невеста, — я покосился на Таню.
Та смутилась, покраснела, а Мясников ещё шире улыбнулся:
— Так что, дату свадьбы уже назначили?
— Вот думаем, — усмехнулся я. — Может, в сентябре распишемся, а, Тань?
— Это правильно, раньше на Руси всегда по осени свадьбы играли, — кивнул Георг Васильевич. — Урожай собрали — можно и погулять. На свадьбу-то пригласите?
И хитро так прищурился.
— Почему бы и нет? — не растерялся я. — Будете почетным гостем. Мне в обком приходить с приглашением? А то ведь других ваших координат у меня нет.
Мясников расхохотался, обнажив полный рот крупных, желтоватых от табака зубов.
— Да уж, напросился на свадьбу, а как меня найти — не сказал. Сейчас телефон приёмной напишу.
Он достал из кармана пиджака небольшой блокнот, вырвал листок и карандашом написал номер. Протянул листок мне.
— Секретарше так и скажете, что Коренев насчёт свадьбы, я предупрежу. Но смотрите, — он погрозил нам обоим пальцем, — я не забуду ваше обещание. Решили по осени играть свадьбу — играйте.
