Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий

— По морям, — кивает Злобин, — это хорошо. Думаю, нам с тобой тоже надо будет на море смотаться.

— Серьёзно? — делаю я удивлённое лицо. — Не сезон же вроде.

— Сезон-сезон. Позже об этом поговорим.

Он снимает телефонную трубку.

— Ижбердеева ко мне.

Положив трубку на место, Злобин кивает:

— Сейчас расскажет, что к чему.

— А мне к Ирсу нужно идти?

— А кто это? — хмурится он.

— Командир взвода. Здесь. Третий взвод обеспечения.

— А-а-а… Понял. Ну, зайди завтра. Доложи, что прибыл. Пусть командировочное оформит.

— А он в курсе? А то начнёт орать опять, как в прошлый раз.

Злобин снова снимает трубку.

— Третий взвод обеспечения.

Пауза затягивается. Раздаётся стук в дверь и в кабинет входит бравый подтянутый черноволосый человек в штатском с кожаной папкой подмышкой.

— Разрешите?

Злобин кивает.

— А где его носит? — бросает он в трубку. — Понятно. Позвони ему утром и скажи, чтобы командировочное выписал на имя рядового Брагина. В ГлавПУР. Да! Скажи, чтобы следил и каждый месяц новое оформлял. Ты во сколько завтра придёшь?

Это он уже у меня спрашивает.

— Часов в девять.

— Чтобы к девяти часам было готово. Всё.

Он бросает трубку.

— Максим Булатович, проходи. Присаживайся. Знакомьтесь. Это Брагин, а это Ижбердеев. Он занимается твоим стрелком.

Мы пожимаем руки.

— И, пока я не забыл, оформи, пожалуйста, пропуск в Лефортово на имя Брагина. Ему надо с Кухарчуком повидаться.

— Так нельзя же, Леонид Юрьевич… — недоумённо отвечает тот.

— Он в твоём присутствии. Понял, Егор?

— Спасибо, Леонид Юрьевич.

— Пожалуйста. Давай, Максим, рассказывай.

— Найденная снайперская винтовка М-40 произведена в США. Скорее всего, попала из Узбекистана, со склада трофейного оружия. Либо, что тоже вероятно, привезена из Афганистана в частном порядке военнослужащими, принимавшими участие в операции советской группы войск. К сожалению, в последнее время участились случаи появления оружия, в том числе американского производства.

Ну, да, понятно. А кто стрелял-то?

— Винтовка немаленькая, — замечаю я. — Внести в здание райсовета не так и просто. Учитывая, что покушение совершено в первый день, сразу после моего приезда, стрелок кажется человеком, имеющим доступ к информации.

— Так точно, мы на это тоже обратили внимание. Но, к сожалению, по следу информации пройти довольно сложно. Утечка могла произойти на любом этапе. Учитывая, острое желание расквитаться с вами, уголовники могли отслеживать ваши перемещения и даже следить за местом службы.

— Так мне ещё служить почти полтора года. Думаете, стали бы они организовывать наблюдение за местом несения службы?

— Этого я пока сказать не могу. Сейчас мы оперативно составляем список тех, кто имел доступ к информации о вашем маршруте. Это мы отдельно с вами обсудим, чтобы не отвлекать Леонида Юрьевича. Одновременно мы начали работу с информаторами в уголовной среде.

— Вы полагаете, что в этом деле есть уголовный след?

— Пока я ничего не могу утверждать, а предполагать должен многое, и разное, вы же понимаете.

— Понимаю, — киваю я.

— Сейчас нам уже известно, что в криминальной среде в последние два дня разыскивался Левак, он же Левша, или Константин Левашов, имеющий судимость за разбой. В преступном мире у него сложилась слава наёмного убийцы. Подтвердить или опровергнуть его причастность к каким-либо убийствам мы не можем, поскольку он ни разу не проходил по подобным делам. Знаем, что искали его представители азербайджанской диаспоры. Нашли или нет и кто именно пока не знаю. Сейчас отрабатываем это направление.

— А кроме уголовной есть другие версии? — спрашиваю я.

— Возможно, в скором времени появятся, — отвечает он. — Но пока нет. Проверяем всех. Сейчас в Кяхте и Иркутске наши сотрудники работают. Устанавливаем, кто имел доступ к информации.

В Кяхте ночь уже, не дают поспать народу.

— Как этот Левак Левашов выглядит? — спрашиваю я. — Есть у вас фото или описание хотя бы?

— Есть да, — кивает он и вытаскивает из папки фотографию.

Качество не очень и неизвестно когда сделана. Худой, как скелет, мужик, подстриженный под полубокс. Кадыкастый, со скорбно поджатыми губами.

— Не видел такого, — качаю я головой. — Фото старое?

— Семилетнее, — отвечает Ижбердеев.

— Могу себе оставить? Парням своим покажу, чтобы настороже были.

— Пожалуйста, — кивает он.

Я убираю фотокарточку во внутренний карман кителя.

— Значит, азербайджанцы… Если честно, немного странно. Я с горизонта исчез, никак не отсвечивал несколько месяцев, делами не занимался и их никто не трогал. Зачем такая спешка, чтобы прямо в первый же день? Я не жду нападения, на расслабоне, так сказать. Можно было нормально подготовиться, не рисковать, не мчаться в государственное учреждение с такой дурой. Винтовку же надо пронести как-то. В тубус чертёжный её не засунешь. В футляре от гитары? Или в чём? Но такое запомнилось бы. Вы опросили работников?

— Опросили. Действительно, был человек с гитарой, но не этот, не Левак. С гитарой был старик. Мы думаем, он мог её поставить где-то, а уже непосредственно исполнитель её подхватил и поднялся наверх. Фотографию подозреваемого мы всем показали, его никто не видел. Фоторобот старика с футляром для гитары составляем. Его несколько человек видело.

— Что-нибудь ещё есть у вас? — спрашивает Злобин.

— Пока нет, — отвечает Ижбердеев. — Завтра будет больше информации.

— Хорошо, Максим Булатович, — кивает Де Ниро. — Идите, работайте. Брагин завтра к вам заглянет. Если у вас будут вопросы, зададите ему.

— Да, понятно, — отвечает Ижбердеев и поднимается.

— Я в половине девятого заеду, вы не возражаете? — уточняю у него.

— Конечно, буду вас ждать.

Он объясняет, как его найти и уходит.

— Не знаю, — пожимаю я плечами, когда сыщик уходит. — Странно это всё. Слишком оперативно для урок. Если только кто-то им помогает…

— Кто, интересно? — хмурится Злобин.

— Кто-то из чекистов или ментов…

— Своих проверяем. Ижбердеев очень толковый парень. Он всё раскопает, не беспокойся.

Я киваю. Не беспокоюсь, с чего бы мне беспокоиться… Подумаешь, Левша с американской снайперской винтовкой и точными данными о времени моего приезда. Блин… Неужели Андропян? Сука…

— Ладно, едем дальше, — говорит Де Ниро и снова поднимает трубку.

— Чаю, пожалуйста, нам принесите. И бутерброды.

Чаю сегодня на год вперёд напьюсь, наверное. Не беспокоюсь… На самом деле, тревога есть, конечно. Но не от того, что кто-то на меня охотится. Это уже бывало. Надеюсь, с этим мы разберёмся в ближайшее время. Заодно и повод ударить по бакинским уркаганам будет. Хороший повод, надо сказать. Но беспокойство я чувствую не от опасности. Оно другое. Будто что-то недосказанное, недоделанное, незавершённое. Скребёт где-то на окраине души, в самом дальнем закоулочке. Как мышонок.

Глупый маленький мышонок

Отвечает ей спросонок

Нет, твой голос нехорош

Слишком громко ты поешь…

И зовут этого мышонка, нарушающего мой покой Кухарчуком. Того человека у лифта я, конечно, только со спины видел и буквально несколько секунд. Но мысль, от которой жаром обдало, не исчезла, не испарилась. Похож был. Хотя, глупо, разумеется. Два человека мне сказали, что он в Лефортово. Надо завтра же попросить этого Ижбердеева свозить меня к нему…

— Егор, — задушевно говорит Де Ниро. — Про море. Надо нам кое-что организовать.

— Что именно? — с усмешкой спрашиваю я. — Мы ведь этим как раз и занимаемся. Организовываем с вами всякие штуковины.

— Точно, — смеётся он. — Точно. Нам нужен банк.

— Ого! Банк? Выходим на новый уровень?

— Да-да. Пришло время. Во-первых, дела у твоей внешнеторговой импортно-экспортной фирмы идут очень неплохо. Думаю, таких фирм должно стать несколько, чтобы не…

В дверь стучат. Появляется секретарь с бутербродами и чаем. Мы замолкаем, а он расставляет всё на столе и удаляется.