Отдай туфлю, Золушка! (СИ) - Анастасия Разумовская
— Ну, не вы, маменька, а Золушка. Разве не так? Ведь именно она — дочь хозяина этого дома.
Матушка поджала пухлые губы. Её глазки сверкнули гневом. Я не стала дожидаться, когда тучи разразятся грозой, и поспешно ретировалась.
Так. Первый вариант не удался.
Мы жили в двухэтажном доме с черепичной крышей. Грубые стены, сложенные из плохо обтёсанных серых камней, оплёл хмель. В палисаднике вместо роз цвели капуста и редька. И тыква… Я остановилась рядом, наклонилась, потыкала пальцем зелёный золотистый раструб цветка. М-да. Плоды будут не скоро. Я не спец по агротехнике, но догадываюсь, что между цветением и созреванием плодов времени проходит прилично.
Ладно.
Тогда начнём с платья.
Синди я нашла рядом с колодцем. Девушка набирала воду ведром.
— Пошли в город, — скомандовала я. — Кстати, не помнишь, маменька нам с сестрой на расходы деньги выделяет?
Бирюзовые глаза с недоумением уставились на меня. Девушка вытащила полной деревянное ведро, поставила рядом, на каменный бортик.
— Конечно, — осторожно ответила Золушка. — Вы с Ноэми ни в чём себе не отказываете.
И вытерла руки о залатанный фартук из некрашеной грубой ткани. И что-то в этом жесте мне показалось очень странным, но я не успела додумать мысль: из дома донёсся голос маменьки, а потому я, схватив сестрёнку за нежные ручки, бросилась на улицу. Мы выскочили в резные воротца, и мои деревянные… э-э-э… сандалики? застучали по каменной мостовой. Не асфальт. Ох.
Моя ступня соскользнула с синеватого круглого булыжника, и я едва не подвернула ногу.
— …! — выругалась я от души.
Голуби, купавшиеся в луже, шарахнулись во все стороны. Ставни надо мной захлопнулись. Собака, дремавшая на ступеньках какого-то крыльца, вскочила и залаяла. Это была лохматая собака с серой чёлкой шерсти, закрывающей глаза.
И тут вдруг из-за угла кривой улицы на нас буквально выпрыгнули вороные кони, пышущие жаром. Зацокали копытами. Засверкали глазюками. Пронеслись мимо адской четвёркой, унося чёрный прямоугольный экипаж. Тёмная шторка на окне дрогнула, и мне показалось, что я увидела за ней что-то белое, но, возможно, мне показалось. И чей-то блеснувший в полумраке глаз. Сразу стало холодно, хотя сложно мёрзнуть в таком количестве ткани.
— Ты! Кретин! Ушлёпок! Чтоб тебе шины прокололо! Голубей тебе на лобовуху!
— Дрэз, — Синди испуганно потянула меня за руку.
— Ты посмотри, что это хамло дорожное наделало!
Моя прекрасная вишнёвая бархатная юбка была безнадёжно испорчена грязью из дорожной лужи. Я чуть не расплакалась. Бархат! Боже, бархат, натуральный, переливающийся всеми своими ворсинками!
Золушка опустилась на корточки и боязливо попыталась очистить пятно руками.
— Не надо, — прошипела я. — Оставь. Только ещё больше размажешь. Вот же… ушлёпок!
— Тише, Дрэз, ты чего! — она поднялась и замигала перепуганными огромными голубыми глазами. — Это же принц Чертополох.
— То есть, оскорблять его уже не имеет смысла? Природа и так постаралась?
Я хмыкнула.
— Тише-тише!
Да она и в самом деле напугана!
— Ладно. Подскажи мне, где у вас тут покупают ткани? И да, можно ли это сделать… ну… например, в долг?
Глава 2
Зайчик-принц
Серебристая парча. Нежная, сверкающая, как крылья ангела. Кружева, столь тонкие, что кажутся паутиной. Тонко-выделанный лён, ласковый, как котёнок…
Матушка дважды входила в мою комнату, но умело поставленная в коридоре швабра, от которой вела невидимая в полумраке ниточка, помогала мне вовремя прятать шитьё и юркать в постель. Прямо так: в панталонах и блузе. Я хныкала, закатывала глаза, кашляла, и маменька наконец сдалась, разрешив мне не ехать на бал.
Когда начало темнеть, к крыльцу нашего дома, грохоча всем, чем только можно грохотать, подъехала наёмная карета, и мы с Золушкой остались одни.
Я велела ей нагреть большую бадью воды и вымыться, а сама принялась поспешно дошивать костюм. Да, признаюсь, шить вручную менее приятно, чем на швейной машинке. Но с другой стороны… Это платье было нужно лишь на одну ночь. Кто там станет рассматривать неровные строчки?
Отпоров рукава с одного из своих платьев, я перешила их на то, что приготовила для Золушки. Пошарилась в шкатулках, которыми были уставлены все предметы мебели в моей комнате кроме кровати и платяного шкафа. Впрочем, под кроватью тоже обрелись сундуки. Перебрала драгоценные цацки.
Отмытая Синдерелла поразила своей совершенной красотой. Нет, ну ангел, да и только! Этот ваш… как его… принц будет трижды идиотом, если не женится на моей сеструхе.
Мы быстро перекусили паштетом и хлебом, и, с её подсказками я облачила будущую королеву в платье, нацепила несколько ниток жемчуга, серебряный пояс, переливающийся драгоценными камушками. Прищёлкнула пальцами. Попыталась уложить волосы. Не получилось. Тогда я просто убрала их в сетку из серебряных ниток, украшенных чем-то мелким и сверкающим. Всё равно головной убор всё скроет.
Головным убором оказалось нечто вроде кокошника с длинной…. э-э-э… фатой? Накидкой? В общем, красиво и с причёской можно не заморачиваться.
— А ты? Я думала, это для тебя, — растерянно пролепетала сестрёнка, не в силах оторвать взгляда от своего отражения.
А смотреть было на что!
Я подула на пальцы, исколотые иголкой.
— Что я там забыла? — фыркнула насмешливо. — На вот, чтобы всё было по-честному.
Пошарив под подушкой, я достала брошку в виде золотистой тыквы и приколола к лифу сказочной героини моих снов. Понятия не имею, откуда у меня эта брошь, но ведь и всё остальное — тоже неизвестно откуда. Сны — такие сны! Я обнаружила её, когда пряталась в постели от маменьки: уколола руку.
Оставив Синди ахать и охать, я поспешно переоделась в костюм пажа, старый, потёртый, который купила почти за бесценок у уличного торговца, когда мы с сестрицей гуляли от лавки к лавке, выбежала на улицу, и довольно скоро мне повезло найти экипаж. Кучер девицу во мне не опознал. И к лучшему.
По пути во дворец я велела завернуть к стекольщику.
— Дрэз… — Золушка беспокойно выглянула из окна. — Мы опоздаем!
— Не кипишуй!
Я спрыгнула с запяток, забежала в покосившийся, уже знакомый домишко.
— Всё, как вы приказывали, — угрюмый мужик с опалённой чёрной бородой поставил на прилавок пару изящных стеклянных туфелек.
Ну, не хрусталь, не хрусталь. А я что могу сделать?
Внутри они были проложены мягкой ватой. На подошвы наклеен атлас. Как говорится — сделала, что могла.
Как оказалось, самое сложное в хрустальных туфельках — уговорить Золушку их надеть. Клянусь, на миг
