Ванька 13 - Сергей Анатольевич Куковякин

Все сидящие в автомобиле последовали моему примеру и сейчас лица свои вытирали, кто — платком, кто — рукавом, при этом — дышали полной грудью с огромным удовольствием и наслаждением.

— Далеко ещё нам? — поинтересовался Поскребышев.

— Ещё столько же, — дал ответ на его вопрос Силантий Артемьевич. — Может, немного и поменьше.

Иосиф Виссарионович только кивнул — принято мол к сведению.

— Не пошаливают тут у вас?

Поскребышев выглядел крайне озабоченным. Понять его можно — едем в непонятные Низяны, куда-то к черту на кулички. Охраны нет, связи нет — ситуация вообще невероятная. Даже — категорически невозможная!!! Сказал бы ему сегодня утром кто про такое — не то, что не поверил бы он, последним идиотом произнесшего такое посчитал.

В рамках НКВД, сейчас имелся целый Отдел по охране Главы государства, который занимался непосредственным обеспечением безопасности товарища Сталина. Ну, и как их называть из-за произошедшего? Ох, и полетят там после возвращения Сталина в Москву непутевые головушки! Не предусмотрено было у них произошедшее? А — почему?! Почему?!!!

Внутренний круг охраны… Высококвалифицированные сотрудники, отобранные специально для бережения Самого. Они всё время находились рядом со Сталиным и отвечали за его личную безопасность.

Здесь вопросов не имелось. Были, находились, головушки сложили. Долг выполнили.

Нет, всё же вопросик имелся… Кто те, с кем они столкнулись? Очень уж хорошо они были обучены делу смертоубийства. Значит — подготовка внутреннего круга охраны должна быть улучшена.

Опять — нет, ещё один вопрос сразу же напрашивался к Отделу по охране Главы государства — как они могли оказаться в месте, куда Сам прибыл?! Те, что внутренний круг ликвидировали?

Или, это к внешней охране вопрос? Она же отвечает за обеспечение безопасности вокруг резиденций и официальных мест пребывания товарища Сталина!

Ну, никак не могло такое случиться, что сегодня произошло!

Бронированный автомобиль Иосифа Виссарионовича, оснащенный средствами связи, сейчас на территории института находится, а он в непонятной колымаге передвигается. Ещё и в аварию они попали!

Поскребышева аж передернуло от воспоминания. Ещё сделал он в своей памяти зарубочку, что надо бы парнишку, что сейчас за рулем, с собой в столицу взять. В спецгараже такой не лишним со временем будет.

Или? Нет, но может быть…

Сталин всегда сам участвовал в планировании и координации мер личной безопасности. Может он сам что-то не так по полочкам разложил, а затем приказ и отдал. Он отдал, а спорить с ним не посмели. Он же в Вятку отправился, а там система обеспечения безопасности — о-го-го. Вот и пронадеялись одни на других.

Ещё один вариант — заговор. Враги теперь одни кругом. Даже — вражины, змеюки подколодные…

Поскребышев начал в голове перебирать тех, кто мог такое устроить.

Список получался не маленький.

Случилось то, что никогда не должно было случиться.

Александр Николаевич, хоть сейчас и снял свой противогаз, но сердце у него так молотило, как будто последний на нем был, а трубку, через которую воздух вдыхать полагается — пережали.

С него ведь спросят, случись что с Вождем. Это, ежели он сам жив останется. Ситуация была — куда ни кинь, всё клин…

— Что, дальше поедем? — Викеня вопросительно посмотрел на меня.

Я о мыслях Поскребышева даже и не догадывался — далек был от проблем небожителей, их заморочки являлись для меня секретом.

Глава 5

Глава 5 Переполох в Низянах

Викеня вопросительно посмотрел на меня. Я — на товарища Сталина.

Он — всегда и во всем старший, даже здесь — на дороге, что по Слободскому уезду петляет. Как он скажет — так и будет. Может, передумал он уже в сельской местности на время укрыться. Его же большие дела каждый день ждут…

Возникнет какой-то очень серьезный государственный вопрос, а его и нет. У кого спросить? Кто мудро решит? Подскажет, как лучше сделать… Он же, Иосиф Виссарионович, всем нужен, а мы его в Низяны тащим!

— Поехали, поехали… — Сталин утвердительно кивнул мне.

— Иосиф Виссарионович, позвонить бы где-то с дороги. — Поскребышев топтался на месте, не спешил вернуться обратно в автомобиль. — Сообщить, где мы находимся…

— Нет, — отмел его предложение Вождь. — Пусть поищут сами. Посмотрим…

На что собирался посмотреть Сталин, он не уточнил. Сами, мол догадывайтесь.

Между тем, темнело. Закат сегодня был какой-то тревожный, кроваво-красный. В другое время можно было им и полюбоваться, но сегодня — не до красот средней полосы великой державы.

— Поехали, Викеня. — я указал парню на место за рулем. — Поехали. Осторожненько, как будто маму свою везешь.

Последнее было лишним. Иосиф Виссарионович парню дороже матери родной был. Не то, что матери, жизни бы Викеня за Самого не пожалел, всю кровь свою до последней капельки отдал.

Да и не один Викеня…

Поскребышев что-то пробурчал себе под нос, на меня как-то недобро посмотрел.

Похоже, не одобрял он мои действия. Ну, да ладно…

Добрались до Низян мы без приключений. Дорогой одну за другой деревни с темными окошечками изб миновали. Народ тут ко сну отходит рано, потому как утром долго не залеживается. До солнышка массу дел успевает переделать, а вот когда день к концу идёт — сумерничает, отдохнуть на час — полтора ложится, а затем — снова за работу.

Дома я с таким не сталкивался. С этим самым сумерничанием. Днем только в детском саду спал. Тут же, в Вятской губернии, оно повсеместно распространено. Когда я ещё в селе Федора жил, посумерничал… и такой распорядок дня мне понравился.

Низяны тоже спали, однако Силантий Артемьевич всех на ноги поднял. Нет, сначала тарахтением мотора Викеня всех собак в Низянах разбудил, они лай подняли, а потом уже бывший унтер с толком и по делу начал распоряжаться. Мы глазом не успели моргнуть, а уже и банька задымила и младший брат Викени с высокого берега к реке убежал. Зачем? Как, зачем? Сети проверить и свеженькой рыбки принести.

Ушицей Иосифа Виссарионовича с дороги угостить надо? Надо. Как без этого?

Я даже слюну сглотнул. Обедать сегодня у меня не получилось, а уху тут варят просто всем на радость… Вроде, всё просто — рыбка свеженькая, та же стерлядь, картошечка, лучок, а получается…

Мммм… У меня даже в животе заурчало.

Народ в деревне пребывал в полном охренении. Иначе и