Последний ранг. Том 3 - Анна Кондакова
Она сразу поняла, что теперь перед ней сидит сидарх уже не шестого, а седьмого ранга.
Значит, за это короткое время Бринер умудрился не только восполнить истощённый магический резерв, но еще и накопить силы для нового ранга.
В итоге Виринея не выдержала и спросила:
— И сколько ты закрыл червоточин за этот месяц?
— Восемьдесят пять, — коротко ответил он.
— А сколько всего?
— Сто тридцать пять.
Виринея опешила от неожиданности.
Она знала, что у него есть карта с точками червоточин, и что он методично по ним работает. А еще он говорил, что в Российской Империи их насчитывается больше, чем в любом другом государстве Палео-стороны.
286 червоточин из 500.
И если Бринер закрыл уже сто тридцать пять, то оставалось ещё чуть более половины — и страна избавится от червоточин.
Это был серьёзный результат. Всего за месяц!
А вот у неё — самой Виринеи — никаких результатов не имелось. Она испортила сотни флаконов с тёмным эфиром, но так и не продвинулась к достижению цели.
Теперь понятно, почему Бринер даже не удосужился рассказать ей о том, что получил седьмой ранг. Чтобы она не чувствовала себя неудачницей на его фоне.
Виринея не стала поздравлять его с повышением сил. Вместо этого резко сменила тему, изображая невозмутимость и выдержку «хорошей жены»:
— Кстати, Эсфирь сегодня звонила. Передавала тебе привет.
Бринер сразу забеспокоился.
— У неё всё в порядке?
— Всё хорошо, — кивнула Виринея. — Но она сообщила, что написала жалобу на какого-то профессора Стекловского, у которого аллергия на Пыль Грядущего. А ещё Эсфирь волнуется, что уже месяц не может встретиться с Феофаном. Всё время какие-то причины. То он перед встречей упал и нос себе разбил, то секретарь ошибся с кабинетом, то ключ потеряли, то выключили электричество, то прорвало трубу, то на одном из уроков что-то взорвалось, то ещё какая-то ерунда.
Услышав это, Бринер помрачнел.
Похоже, он знал о необычной проблеме.
— Кстати, насчёт Феофана, — нахмурился он и посмотрел на Виринею как-то странно: исподлобья и с ожиданием чего-то неосуществимого.
Она сразу догадалась, куда Бринер клонит, но сделала вид, что ничего не поняла.
— А что насчёт Феофана?
Он прочистил горло, будто вдруг смутился собственного вопроса или того, что лезет не в своё дело.
— Помнишь, ты говорила, что хотела бы его усыновить, и что…
— Я передумала, — перебила она. — Сейчас не время. К тому же, я преступница, если ты забыл. Мне светит тюрьма. Феофану будет лучше и безопаснее в той школе.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
Было видно, что в глубине души Бринер ощутил что-то похожее на сожаление. А может, это было разочарование из-за того, что Виринея ещё не готова взять ответственность не только за саму себя. По крайней мере, пока.
— Может, всё же подумаешь? — начал давить он. — Я бы помог тебе, мы бы могли вместе…
— Нет, — отрезала Виринея.
Бринер неожиданно чертыхнулся себе под нос и выдал странную речь, уже совсем другим тоном, категоричным, даже командирским:
— Я бы сам его усыновил, но нужна именно ты. Они с Эсфирь не смогут встретиться, пока ты не усыновишь Феофана. Именно ты. Не спрашивай меня почему. У меня один ответ: потому что они пророки. Этим всё сказано. Надо сделать это как можно быстрее.
— Ты шутишь?.. — оторопела Виринея.
Судя по лицу, он был далёк от шутливого тона. Но ей, если честно, совсем не нравилась вся эта история. Опасно было усыновлять Феофана — у Виринеи имелось слишком много врагов и грандиозных планов.
Она поднялась из-за стола.
— Ты не против, если мы потом об этом поговорим? Я в лабораторию.
Бринер вскинул брови.
— Опять? Ты же только что оттуда. Не хочешь отдохнуть?
— На том свете отдохнём, — бросила она хмуро.
— Из уст некроманта это звучит, как о курорте, — не удержался он от шпильки.
Виринея была готова его растерзать. Он еще и шутить над ней вздумал, подлец!
— Заткнись, Бринер. Встретимся утром. — Виринея стремительным шагом направилась к выходу из столовой, пригрозив напоследок: — И только попробуй сунуться ко мне в виде призрака! Убью!
— Остынь, тигрица, — по-ребячески беззаботно улыбнулся он. — И не взорви лабораторию.
Виринея лишь фыркнула в ответ.
Если честно, она сама от себя не ожидала такой бурной обиды. И на что? На то, что у Бринера есть результаты, а у нее — нет? Или на то, что он требует от неё усыновить Феофана, потому что так надо?
И на кого тут обижаться? Уж точно, не на Бринера. Но она всё равно злилась на всё подряд, и на него — тоже.
В конце концов, всю эту тёмную злость Виринея решила направить на очередной свой эксперимент. Три тысячи сто восемьдесят первый. Только на этот раз она собиралась добавить к эксперименту кое-что еще.
Спустившись в лабораторию, Виринея закрыла дверь на засов (да, она сама попросила Бринера сделать засов, хоть и понимала, что этот гад легко проходит сквозь стены).
Затем она быстро достала из шкафа всё, что нужно: колбы, пробирки, штативы и целый ворох баночек с ингредиентами для приготовления специального раствора. Он должен был получиться особенным, самым сильным и густым из всех, что ей приходилось когда-либо создавать.
Самым главным в её практике.
Самым бесценным.
Виринея принялась за изготовление раствора с большим энтузиазмом, но каждый раз ловила себя на мысли, что ею руководит не только желание спасти мир, помочь Бринеру и всем магам на свете, но ещё и собственные амбиции.
Тёмная Госпожа не может быть неудачницей.
Тёмная Госпожа не может злиться из-за провалов.
Нет.
Она ищет изящное и правильное решение.
В итоге на создание раствора у Виринеи ушла вся ночь. Ненавязчиво играло радио. Песни сменялись рекламой; реклама сменялась новостями о депортации представителей нео-рас из всех государств Палео-стороны (это была новость номер один, и все о ней говорили); новости снова сменялись песнями, познавательными передачами, юмористическими шоу и рекламой, рекламой, рекламой.
И вот, когда мозг Виринеи уже навечно запомнил «Ла-ла-ла! Брось все дела! Съешь батончик „Чудо“ — и будешь весела!», она наконец закончила создание раствора.
Это была базовая жидкость для одного из видов атаки некроманта — наведения Мёртвого Прицела. Не
