Неожиданный наследник 2 (СИ) - Яманов Александр
После небольшого перерыва испанец начал отдавать команды.
— Приготовиться. Залп!
Меня оглушил шум от выстрелов, а вся наша компания окуталась пороховыми выхлопами. Но дона Алонсо подобная ситуация не смутила.
— Меняй! Залп! — заорал он, как только дымовая завеса немного рассеялась.
Следующий залп воспринимался тише, либо я немного оглох ещё от первого.
Надо заметить, что не все выстрелы достигли цели. Часть пуль пролетело мимо, но нашла другие жертвы. Мне потом долго вспоминалось ржание раненых лошадей. Про людей уж промолчу. А ведь я стрелял вместе со всеми!
Испанец повёл людей врукопашную, не дав мне обдумать случившееся. Он решил воспользоваться тем, что противник ошеломлён, а часть его людей погибла или ранена. При подготовке к засаде де Кесада предупредил, что не надо пытаться убивать нападавших. Хватит и небольшой раны. Поэтому появившегося из завесы гвардейца, чей взгляд был смесью ужаса и безумия, я ударил шпагой в руку, а далее подсечкой сбил его на землю. Рядом раздалось два выстрела, кто-то дико кричал, звенела сталь и слышались ругательства.
Через несколько мгновений, показавшихся мне часами, стало понятно, что мы победили. В плен попали главарь отряда и одиннадцать его людей. Семеро из них были ранены, но в основном легко. У нас тоже не обошлось без потерь — погиб Афанасий и один из кавалергардов. Шестерых ранило, включая Анисима и фон Левенроде. Я как-то упустил, что незваные гости тоже стреляли в ответ. И только сейчас до меня дошло, какой опасности я подвергался. Ведь рядом с Афанасием сейчас могло лежать моё тело.
— Вы все мертвецы! Не думайте, что сегодняшнее нападение и предательство вам спустят с рук! Но если вы освободите меня и сдадитесь, то можете рассчитывать на милость Его Сиятельства графа Орлова! — заглушая стоны раненых, вдруг заорал Кречетников.
— Окстись, Пётр Никитич, — возразил Столыпин, переведя взгляд с фон Левенроде, которому сейчас расторопный Пафнутий перевязывал задетое плечо, — Думай, с кем говоришь. Вообще-то, Иоанн Антонович наследник престола! А в сложивших обстоятельствах — это наш новый император.
— Какой император? Да тьфу на него! Неуч и пустое место! Животное в человеческом обличье, привыкшее жрать из корыта! Кто будет служить подобному существу? Ещё он подлый убийца! Правы братья Орловы, решившие, что такому правителю в России не бывать!
Это хорошо, что капитан начал верещать, извергая оскорбления. Иначе я бы тяжелее приходил в себя. Ведь сегодня случился не только мой первый бой. Я убил человека! Ранил уж точно! Поэтому пока на месте сражения шла толкотня с перевязкой раненных, мне становилось всё хуже. А ещё эти стоны, перемежаемые ржанием умирающих лошадей. И тут вдруг несправедливые и обидные слова. Они буквально вернули меня на землю, ещё и наполнили злобой. Снова вернулось то самое нехорошее состояние, появившееся, когда я узнал о смерти Анны.
Отодвигаю в сторону одного из кавалергардов, перешедших на мою сторону, и подхожу к капитану. Надо позже обстоятельно познакомиться с людьми Столыпина. Вернее, теперь своими. Тут же появился испанец, до этого вязавший пленных и успевший добить двух несчастных животных. Отмечаю всё это краем сознания, но все мои мысли сейчас о прислонившемся к дереву капитане.
Пленный офицер, в заляпанном грязью мундире смотрелся жалко, но пытался придать себе бодрый вид. Его помятое лицо, явно хранившее следы порока, злобные глазки и жёлтые зубы, сводили на нет все усилия. Уж больно отталкивающий персонаж передо мной, обряди его хоть в шелка или напяль ещё десяток париков. И это гвардеец, который должен сопровождать императрицу и являть собой образец воина? К кавалергардскому полку, вернее, двум эскадронам, как правильнее их называть, вернусь немного позже. Пока нужно показать кое-кому, что зря Ваню считают пустым местом.
— Даже если бы я зарезал Екатерину на глазах всей столичной публики, то меня может осудить только Сенат. А скорее, никто не имеет права судить законного наследника, — говорю усмехающемуся капитану в полной тишине.
Казалось, даже раненые перестали стонать и обратились вслух.
— И уж не безродной семейке, пролезших в графья через койку императрицы, решать, кто достоин русского трона. А вошь, коей ты являешься, жива, пока мне нужно знать, что творится в столице.
— Ничего я тебе не скажу, выблядок немецкий! — воскликнул Кречетников, обдав меня смрадом изо рта.
Но что-то такое мелькнуло в его глазах. Если не испуг, то опасение. Слишком много позволил себе гвардеец, это не считая участие в мятеже. И почему я сразу немец? Аж обидно стало. Хотя, куда больше.
— Господа, предлагаю всем заняться насущными делами, — поворачиваюсь к соратникам, — В первую очередь надо обеспечить уход за раненными. Далее мы должны похоронить всех убитых по христианскому обычаю. Далее необходимо действовать. Оставим хозяйство, в том числе пленных, на подпоручика фон Левенроде. Через час все здоровые должны быть готовы выдвинуться в столицу. Мёртвых пусть заберут крестьяне и передадут местному попу. Остальных — в усадьбу. Моя семья пока путь остаётся на прежнем месте. Я же пока займусь одним излишне дерзким и несдержанным офицером. Пафнутий, вы там готовы?
Растерянные офицеры с удивлением посмотрели на камердинера, лицо которого озарила нехорошая усмешка. Затем они начали, что-то понимать, когда Севастьян с Пафнутием потащили Кречетникова в сторонку. А вот гвардеец сразу догадался, что шутки закончились, и попытался кричать, но сразу получил удар в печень.
Среди многочисленных наставлений Майора была такая вещь, как полевой допрос. Сам не понимаю, но нужные знания вдруг появились в голове. Теперь всё стало понятно. Об умениях бывших людей Шешковского я расспросил заранее. Оказалось, что мнимый камердинер, конюх и обозник обладают многими знаниями о душегубстве. Пытать людей им тоже приходилось.
А вот присутствующие дворяне явно не ожидали подобного поворота и не спешили выполнять мои приказы. Смотрю на них, якобы не понимая.
— Ваше…Высочество, — произнёс Столыпин, споткнувшись о мой титул, ведь я пока просто наследник, — Подобное отношение к представителям дворянского сословия и русского офицерства просто непозволительно! Капитан — подлец, заслуживший каторгу. Но всё должен решить суд, пусть участь Кречетникова решена!
Испанец, несмотря на весьма щепетильное отношение к дворянской чести и прочим условностям, сохранял спокойствие, никак не выдавая своих мыслей. А вот часть кавалергардов, за исключением фон Левенроде и ещё двух человек, была согласна с поручиком. Только мне сейчас не до споров о правах служилого сословия.
— Пытки дворян по закону не запрещены, в отличие от смертной казни. Но эту глупость Екатерины я обещаю устранить. Касаемо Никитки Кречетникова, то считайте допрос началом следствия о мятеже и покушении на лицо императорской фамилии. Я прикажу записать его показания, дабы соблюсти закон. Просто сейчас на это нет времени, — отвечаю удивлённым офицерам, ещё и нарочито коверкаю имя пленника, — Если кто-то из вас не согласен с подобными методами, то он может покинуть отряд. В любом случае я награжу всех людей, когда мы победим. А пока прошу всех остающихся со мной, начать выполнять порученные распоряжения. Времени у нас нет, и надо срочно выдвигаться в столицу.
Поворачиваюсь спиной к офицерам и направляюсь к небольшой прогалине, куда бывшие опричники оттащили испуганного офицера. Дабы не разводить церемоний, сажусь на корточки перед связанным гвардейцем и тихо произношу.
— Ты всё равно заговоришь! Вопрос заключается во времени, которого у нас нет. Поэтому ломать тебя будут быстро и жестоко. Пока есть возможность покаяться и рассказать правду, предлагаю вам ею воспользоваться. Тогда будет суд и каторга. Я даже забуду про личные оскорбления. Иначе мы зароем твоё изломанное тело прямо здесь. Думай. А пока Севастьян убедит тебя, что я не шучу.
Невысокий обозник занял моё место и неуловимым движением схватил ключицу Кречетникова. Тот был связан и наверняка испытывал боль. Но действия моего слуги заставили гвардейца забиться в судорогах, а из заткнутого кляпом рта вырвались сдавленные крики.
