Мы, Мигель Мартинес. Испания (СИ) - Тарханов Влад
— Я Кольцова знаю, он точно по ерунде тревогу бить не будет. Насколько я понимаю, планы по Испании утверждены. И тут под них подводят бомбу. Возникает вопрос: кто это делает и откуда он знает, каковы наши планы и как им навредить? — задумчиво проговорил Артузов.
— Это уже целых два вопроса. — заметил Сталин, вытряхивая трубку и занимаясь ее чисткой, вроде бы и не обсуждает ничего, так обмен мнениями. — Так кто такой Орлов? Инициативный дурак или враг?
— Сейчас это не имеет принципиального значения. И то, и другое одинаково опасно. Сейчас самое главное — нейтрализовать эффект от его действий и вернуть состояние к утвержденному нами плану. А параллельно начать поиск крысы. Возможно, мы ее и не найдём, если её нет, а наш агент просто проявил дурную инициативу. Но… очень многое указывает на то, что это не инициативник, а чей-то агент. — Это уже подал голос Киров.
— Что именно указывает? — поинтересовался вождь.
— Разрешите, товарищ Сталин? — произнёс начальник ИНО, получив молчаливое согласие вождя, продолжил: — Есть несколько фактов. Во-первых, сопровождать агентов в Мадрид должен был другой человек, но он накануне отправления получил травму — не справился с управлением служебным авто. Остался жив, но ехать не мог. Так Орлов и попал в группу с Орнальдо и Куни. Но у него были инструкции — вернуться с сопровождаемыми товарищами. И тут, прямо в Мадриде он ссылается на то, что получил приказ остаться и перейти в подчинение к агенту Строитель. А радист группы Кольцова получает квитанцию с подтверждением командировки Орлова. Но… из нашего ведомства никто такую радиограмму не отправлял. Она не числится в журнале учета. И судя по этому сообщению Строителя, у агента Орлова в Испании оказалась своя группа. А это уже ни в какие ворота не лезет. Это указывает на то, что у него весьма серьезные покровители.
— И кто?
— Пока даже не могу предположить, кто. Мы изъяли на экспертизу автомобиль нашего агента, надо проверить, если авария была подстроена, может быть, появится какая-то зацепочка. И взяли под наблюдение радистов, которые дежурили в соответствующее время на узле связи. Считаю, что их надо допросить, и серьезно. Пока что это всё. И еще нужна будет помощь НКВД. Надо установить, кто из агентов в эти дни отправился с заданиями за границу. Очень может быть, что какую-то группу официально отправил во Францию, например, а оттуда они перешли в подчинение Орлова.
— Распределите работу. Смотрите, не спугните крупную рыбу. Нас исполнители интересуют постольку, поскольку. Главное — найти заказчика этой фанаберии. Сейчас решается главный вопрос — сумеем ли мы подготовиться к новой мировой войне. А она уже неизбежна. Но пока существует Красная Испания, на нас никто не рискнет рыпнуться. Сначала ее попытаются раздавить. И вот мы должны сделать так, чтобы не раздавили. Тогда война начнётся в конфигурации, для нас наиболее благоприятной. Так что вы решаете задачу государственной важности. И найти внутреннего врага — не менее важно! Свободны. Сергей, задержись на минуточку.
Как только Артузов покинул кабинет, Сталин посмотрел Кирову в глаза и произнёс:
— За Артузовым установить наблюдение, только очень аккуратное. Он имел больше всех возможностей устроить этот саботаж. И да… я ему доверяю, в определенных пределах, но в этом деле ни к кому доверия нет. Только у тебя есть. Работай. И мне нужен результат! Настоящий, а не выбитые признания. Этот враг не должен уйти.
— Сделаем. Привлеку лучших и самых доверенных людей. — Киров понимал, что сегодня спать придется на рабочем месте. Опять в комнате отдыха на диванчике. Ну а что делать? Уже не раз и не два ему приходилось даже не спать, а дремать у себя на боевом посту. Впрочем, так работала почти вся страна: на рабочем месте люди пахали, и на время особого внимания не обращали. Надо — значит надо.
— Что думаешь по поводу ситуации в Испании? Что там делать будем?
— Коба, там есть Строитель, вот пусть он и решает. Он на месте. Нам отсюда обстановка не видна так, как ему там, на месте. Дай ему приказ разобраться по своему усмотрению. Ну а мы посмотрим, что и как делать будет. И потом разберем его действия по косточкам.
— Мысль здравая. Но не много ли мы ему воли даем? Что думаешь?
— Ситуация такая, что если он будет за каждым чихом у нас спрашивать разрешения, то всё провалит. И мы будем в этом виноваты. Мы, а не он.
Сталин задумался. Он очень не любил выпускать контроль ситуации из своих рук, но понимал, что по-другому в этот момент исторического процесса ну никак не получится. И это его здорово нервировало. Привычка, да, контролировать — это привычка, которая не раз спасала ему не только жизнь, но и политическую карьеру. А тут полагаться на человека из совершенно другого времени. Другого человека! Это отличие Пятницына от людей его времени нет-нет, да и пробивалась. И вызывала пусть подсознательное, но всё-таки серьезное раздражение.
— Хорошо. Я дам ему разрешение действовать на своё усмотрение, даже ликвидировать опасность самым радикальным образом. И подумай, кем мы сможем усилить его группу. Фортус уже отдохнула? Может быть, надо привлечь их семейный дуэт? Пусть возвращаются на родину мужа[1].
— Согласен. В любом случае, агентуру в Испании надо усиливать.
— Раз согласен, то проследи, чтобы ИНО в этот раз не «накосячило». Возьми этот вопрос на контроль.
— Будет сделано.
— Вот за что я тебя, вождя[2] карательного органа пролетариата люблю, так это за краткость изложения! — настроение вождя явно стало получше. Он себе даже пошутить позволил.
[1] Мария Фортус и ее муж в РИ работали в это время в Испании, в НАШЕЙ версии истории они были переведены в Германию и принимали активное участие в гражданской войне. После ранения Мария получила небольшой отпуск, который сейчас и закончился.
[2] Очень часто Сталин называл Кирова вождем ленинградского пролетариата, а тот Сталина — вождем мирового пролетариата. Но теперь Киров возглавил НКВД…
Глава восемнадцатая
По лезвию ножа
Глава восемнадцатая
По лезвию ножа
Мадрид, Алькала, Общество изящных искусств
5 января 1936 года
Никак не пойму, как это коммунистам удалось для своего саммита в новом, тридцать шестом, году оккупировать Общество изящных искусств? Это здание строили по проекту архитектора Антонио Паласиоса пять лет, и оно считается украшением не только улицы Алькала, но и всего Мадрида. Особняк с богатым декором действительно впечатляет, причём не только снаружи, но и внутри. Самое интересное, что конференция компартии проходила в бальном зале, как самом большом. Есть в этом какая-то особая фигура юмора, не находите ли? Я тут официальный делегат от ВКП(б), можно сказать, официально зарегистрирован и имею права… некоторые. Конечно, кроме права голоса — это дудки! Итак, почему я здесь? А надо! Пока делегаты собираются, я заглянул в курительную комнату, где можно было перехватить табачного дыма, заодно расскажу вам по порядку, что меня сюда привело.
Итак, как только из Москвы на самом высоком уровне мне дали добро на любые действия по нейтрализации слишком бурной деятельности Орлова, у меня уже были данные наружного наблюдения, которое вели не ребята Дугласа, а местные товарищи, которые для этого использовали пацанов-подростков. Что-то типа местной пионерии и комсомола Дети трущоб, местные гавроши, но тем не менее, хорошо организованные. Так что группу прикрытия нашего орёлика мы уже вычислили: три товарища из центра. И тут возникла чисто техническая проблема: взять самого Орлова мы могли, но вот его охрану… тупо не хватало исполнителей. А если привлечь местных товарищей, то у них подготовка не совсем такая, как надо, они способны лишь на прямолинейные грубые действия. Впрочем, нам удалось вычислить и банду, с которой связался Орлов, их главарь пока еще успешно скрывался от полиции. Вот для ликвидации этого типуса местные сгодятся. Как раз работа по их профилю. Банда называлась «Басурас» — мерзавцы (причем в весьма уничижительном смысле: даже не «бастардо» или «каналья», где можно уловить нотки жалости, не «имбецил» — недоумок, где есть нотки сочувствия, а что-то наряду с «карбон» — урод, сволочь). Басурас — это не просто мерзавцы, а мусор, отброс, отморозки. Примерно в таком значении этого слова местным удалось точно вскрыть саму сущность этих «бандитос». И именно таким ублюдком, дрянью был и их главарь Энрико Гассиа, мужчина тридцати двух лет, педофил, не гнушающийся никакой грязной работы.
