Записки кельды - Саламандра и. Дракон
Вова задумался.
— Заблудятся они. Никого не найдут и облажаются ещё хуже. Даже если я им карту нарисую — не найдут, могу поспорить.
— Что делать-то?
— Любимая, мы же не можем всех спасать.
— Всех — нет. Но раз уж вокруг нас такое заплетается, значит, этих — можем. И думаю — должны. Судьба такая.
Муж вздохнул, и брови у него стали домиком:
— А этих детей обязательно с собой тащить?
— Обязательно! Пущай приучаются. Я их сейчас подзаряжу, побегут за тобой как заводные.
— А с этими уродами что думаешь?
— Этому говорливому сломай ноги. А второму ещё и руки в придачу. И пошли к дороге, нехрен их слушать.
— Бросить их хочешь?
— Наоборот, милый! Я хочу завтра вернуться. И хочу, чтобы они об этом пожалели.
Мы объявили всем цену виры, привели приговор в исполнение и велели эльфам быстро собирать свои вещички.
08. ДОЛГИ И ГОСТИ
СПАСАТЕЛИ — ВПЕРЁД!
А потом мы вышли к дороге, где наша бабушка приготовила целый казан вкуснющего плова, и накормили всю нашу разношёрстную компанию, налили девочкам (и даже Алёнке, которая сильно прониклась ситуацией) по стакану наливки и уложили спать в наспех расставленной палатке. Волосы, кстати, у Маши оказались не белые, а нежно-голубые.
Да, кто не хотел спать добровольно, тот уснул принудительно, ибо сон — лучшее лекарство, особенно в случае психологических травм.
А я подкачала мальчишек и отправила их с Вовой и Мишкой искать ещё одних пострадавших. Думаю, что заряженные мной добегут они за час-полтора (вместе со всеми поисками) и при удачном раскладе может даже вернутся засветло — времени всего-то полвторого дня (а кажется прямо вечность прошла, да?).
Читерство, конечно, с этой энергетической подкачкой. И, наверное, постоянно так делать не стоит. Хотя, с другой стороны — почему бы и нет? Никто не говорил, что это вредно или там по идеологическим соображениям запрещено.
Пока мужиков не было, я рассказала маме, что случилось.
— Так это, наверное, те бандиты, которые в Якутии сбежали! — вскинулась она, — по телевизору передавали дней пять назад!
— Ну вот, мы-то телевизор вообще не смотрим. А даже если смотрели бы — мне в последние дни вообще не до телевизора было.
— Оля! Там такие рожи — показывали их! Они же охрану перебили, нескольких человек, и с их оружием сбежали.
— Мама, что ты меня пугаешь-то? Я на них насмотрелась уже. А калаши их так и так здесь не работают…
В общем, в итоге мы решили, что нам тоже нужно успокоительное средство в виде ягодной наливки и даже успели поставить маленькую палаточку и немного придремать к тому моменту, как наши рейнджеры вернулись. Разбудил меня вразнобойный звон колокольчиков и недовольное ворчание и возня лежащего в ногах Акташа.
Солнце клонилось к закату, хотя сумерки ещё не спустились и вечер был по-летнему светлым.
Я выскочила из палатки и увидела медленно выходящее из леса… стадо?
— Мама! — Мишкин голос из-за плеча заставил меня подпрыгнуть. Что-то меня сегодня часто застают врасплох, так-так… — Дядя Вова велел нам вперёд идти, там он для телеги дорогу расчистит и будет.
— Мужик где? Живой?
— М-м-м… — вот дурацкая привычка, надеюсь, он от неё избавится! — Он живой. Живой! — фирменный подсогнутый указательный палец вверх, ну как же без этого, — Но только он без сознания.
Ну, кто бы сомневался, с такой дырой в башке.
— Где? Ну?
— Там! — Мишка ткнул пальцем, — Мы там на траве положили, на ровное.
И я опять побежала.
СТЕПАН
Мужик… ну что сказать — мужик да мужик. Возраста неопределённого (мы же не знаем, сколько он уже здесь), на вид лет двадцать пять, но бородой обросши сильно. Волос русый, слегка волнистый, на голове следы крови, видно, что пытались отмывать. Нос картошкой. Глаза… не вижу, закатились. Дышит, это радует. Диагноз я поставить всё равно не смогла бы. Ну, ныряем.
Второй раз описывать — смысла не вижу. Всё было почти как с белобрысой Машей. По ходу дела, реально один и тот же урод им бо́шки проломил. Результат у меня тоже получился одинаковый. Я молодец.
Мужик открыл глаза.
— Здравствуйте, барышня! — ничё так начало.
— Здоровей видали. Как звать-величать?
— Степан Петрович.
— Ну-ну… ты себя в зеркало-то видел, Петрович? С какого года-то?
— С тридцать второго… — Серьёзно! Степан Петрович взял протянутое мной зеркальце и поражённо крякнул — (дальше было несколько фольклорных оборотов, выражающих искреннее восхищение происходящим).
— Придётся, Степан Петрович, заново учиться Стёпой быть.
— Да, дела-а-а…
— Ну, Степан, рассказывай.
Рассказ был немудрящий. Прожив всю жизнь в деревне, женился Степан Петрович поздно, ну, как поздно — был перед этим ещё брак, но детей не получилось. Жена помаялась по лечебницам да и ушла, сказали — несовместимость, Стёпа её не осуждал: дети — это святое. Валюша появилась в его жизни, когда Степану стукнуло сорок пять. Ей было всего-то двадцать восемь, девчонка. Однако же, поженились и жили счастливо. Через пару лет родили сына. Сын выучился на врача, уехал в город. Жену в дом привёл тоже докторшу, шибко умная была. Обязательно хотела кандидатскую защитить до того, как детей родит — потом, говорила, не до того будет. Так и получилось, что внуков Степан Петрович дождался чуть не к восьмидесяти годам. Зато друг за дружкой — троих! А потом сын с невесткой поехали на какой-то международный симпозиум и… Авиакатастрофы в наше время — не такая уж большая редкость. Вот и остались Степан да Валентина с тремя внуками на руках: Ангелине старшей тогда было восемь, Серёжке шесть и Дёмушке четыре. Три года уж тому…
— Сердце последнее время сильно пошаливать стало. Да и Валюшка на ноги жаловалась. Так что мы, как услышали про эти порталы — сразу наладились. Боялись сильно, что не успеем внуков
