Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей
— Вася…Василиса.
— Простите великодушно, Василиса, но, пока мне делали перевязку, я украдкой наблюдал за вами и понял, что вы бы не хотели, чтобы вас узнала полиция… Ещё раз простите великодушно. Мне кажется, я знаю кто вы и догадываюсь, как вам помочь…
Глава 21
Чужих здесь не любят
После слов «я знаю, кто вы» Вася непроизвольно вздрогнула и шарахнулась от Пети, как черт от ладана.
Она вдруг отчетливо осознала, что до одури боится раскрытия своего инкогнито. Боится настолько, что готова пришибить этого назойливого студента, лишь бы правда не выплыла наружу. Она не могла спрогнозировать, что конкретно последует за её разоблачением, как человека из будущего, но была уверена, что ничем хорошим это не кончится. Как ни крути, для хроноаборигенов Вася такая же чужая, как марсианин, а чужих здесь не любят и не привечают.
Страх, затопивший душу Стрешневой, не позволил ей логически поразмыслить, откуда этот раненый студент знает ее тайну, если они познакомились на палубе тонущего транспорта… Или он тоже из будущего? Тогда к чему все эти архаичные «извините, сударыня» и «простите великодушно»? Вошел в роль? Вывихнул мозг? В таком случае этому Пете, с его умением притягивать несчастья, самому нужна помощь, причем скорая…
Все эмоции настолько ярко отразились на лице Василисы, что Петя стал белее перевязочных бинтов, но понял Васину тревогу по-своему. Он просительно сложил ладони и зашептал еще горячее:
— Да, сударыня, я догадался почему вы таитесь, но, ради всего святого, не беспокойтесь! Клянусь, что никто не узнает ваш секрет. Мне кажется, я могу вам помочь, если только сочтёте моё предложение достойным внимания.
— Так, сударь, — шёпотом произнесла Василиса, глядя в упор на студента, — а ну-ка, выкладывай, что ты там себе напридумывал, какую конкретно мою тайну ты знаешь-те?
— Как же? — опешил Петя, — ваше платье, фигура, ваша прическа. Я прекрасно запомнил их в прошлом году на маёвке и когда заметил, как вы спрятались от полицейского, понял, что это вы и есть!
Стрешнева оглядела свою сценическую одежду. Ну, конечно! Киношные стилисты и костюмеры постарались на славу — создали образ, бросающийся в глаза. Такое ярко-рубиновое платье даже на вешалке будет привлекать к себе внимание…
— Я знаю, где можно спрятаться на время, пока не выйдут на связь ваши товарищи, — горячо прошептал Петя. — У нас с дядей в Аполлоновке есть домик, доставшийся от деда. Это недалеко отсюда — не более версты. Я проведу по берегу, нас никто не увидит.
Перехватив изумленный взгляд Василисы, Петя зарделся, как маков цвет, засмущался и, потупив очи долу, точнее — единственный глаз, выглядывающий из-под повязки, стеснительно добавил:
— Я состою в студенческой гильдии социалистов-революционеров. Наша молодежная организация активно участвует в подготовке мировой революции…
— Петя, стоп! Ни слова больше, — оборвала студента Василиса и пояснила, увидев вопросительный взгляд, — это опасно для меня, но в первую очередь — для тебя.
«Если этот юноша принял меня за революционерку-подпольщицу и готов укрыть от полиции — это хорошо, — крутились мысли в голове Василисы, обгоняя друг друга, — если он сам находится под надзором и засветит меня у жандармов в качестве шатателя режима — это плохо. Но еще хуже, если революционные товарищи распознают во мне самозванку. Тогда мое пребывание здесь вообще станет форс-мажором.»
— Слушай меня внимательно, Петя, — произнесла Вася вслух, — я на самом деле избегаю общения с полицией и мне действительно требуется помощь, но принять ее я могу только при одном условии.
— При каком? — студент затаил дыхание.
Вася выдержала театральную паузу, даже прикрыла глаза, дабы создать у Пети впечатление своей некоторой внутренней борьбы: а стоит ли продолжать разговор? На самом деле Стрешнева просто не знала, какие требования озвучить этому наивному юноше, чтобы обезопасить их обоих.
— Про то, кто я и где нахожусь, не должен знать никто! — твердо произнесла Вася, максимально приблизив свое лицо к Петиному, — ни жандармы, ни товарищи революционеры. Ты можешь мне это обещать?
— Почему? — сглотнув и не отрывая глаз от васиных губ, удивился студент.
— Потому что, Петя, — назидательно произнесла Василиса, — правды жаждут лишь до того момента, пока её не узнают…
— Простите великодушно, — уперся студент, — но я тоже должен быть уверен, что вы не замыслили ничего дурного…
— Ответить на этот вопрос, Петр, я смогу, если узнаю, что ты считаешь дурным?
— Всё, что может навредить делу революции! — уверенно отчеканил молодой человек.
«О! Да у нас тут революционный фанатизм в полный рост!» — констатировала Стрешнева. В голове всплыла сцена из кинофильма «Три мушкетера», где миледи охмуряла беднягу Фелтона. Впрочем, на бравого британского вояку Петя был мало похож. Такого посылать на задание — только герцога Бэкингема до смерти рассмешить. Но выбирать не приходилось. — «За неимением гербовой буду писать на простой»[7].
— В таком случае даже не сомневайся, — улыбнулась она студенту, — делу революции я вредить не намерена.
— А почему же тогда о вас нельзя сообщить товарищам?
«Вот ведь зануда!» — раздраженно подумала Вася.
— А ты представь, что среди подпольщиков может быть «крот», — сказала она, не в силах экспромтом придумать что-либо более убедительное, почему ей надо прятаться от всех, и отчетливо понимая, что ступает на тонкий лёд.
— Кто? — выпучил глаза Петя.
«Как же у них назывался предатель?» — запаниковав, подумала Василиса.
— Внедренный агент охранки, — расшифровала она свою мысль, вспомнив, как именовали политическую полицию Российской империи.
— Вы уже знаете, кто он? — Петя перешел на свистящий шепот, сжав от гнева бледные кулачки.
«Ну вот, — подумала про себя Василиса, — фанатик Фелтон уже потребовал назвать имя. Теперь отступать некуда.»
— Нет. Откуда?- ответила она, — но это именно то, что мне предстоит выяснить. Однако если ты меня засветишь, то предатель почувствует угрозу и свалит. Кроме того, мало кто из местных подпольщиков будет рад, что приезжая мамзель сует нос в их дела.
«Господи! Что я несу⁈ — подумала она, переведя дух, — это же полная дичь! Какая-то девчонка-контрразведчик из центра прибыла в Севастополь выявлять контрреволюционеров!»
Но студент никакого подвоха не заметил. В его голове весь этот неправдоподобный пасьянс сложился удивительно органично и правдиво.
— Да, чужих здесь не любят, — подтвердил Петя, — а вы еще так чуднО говорите! «Засветишь», «свалит»… Вы из Петрограда? Или… — глаза у студента еще больше расширились, — из зарубежного комитета? Из эмиграции?
— Понимаешь, Петя, — перебила студента Стрешнева, — я, конечно, могу рассказать всё про себя и свои планы, но в этом случае вынуждена буду тебя ликвидировать. Я вообще не должна с тобой разговаривать, и только чрезвычайные обстоятельства, вследствии которых я осталась одна, без напарника и багажа, заставляют меня импровизировать и контактировать с тобой. Поэтому не требуй от меня информации большей, чем я могу предоставить, дабы не жалеть о том, что слишком много знаешь.
После этой сентенции Василиса максимально очаровательно улыбнулась и медленно поднялась, не теряя зрительного контакта.
Петя быстро-быстро закивал, как китайский болванчик.
— Конечно! Не сомневайтесь, сударыня! Я всё понимаю. Конспирация…
Не переставая кивать, он поднялся на ноги, но его тут же заметно повело. Стрешнева была вынуждена подхватить студента, чтобы тот снова не упал.
— Мне кажется, наш диалог несколько затянулся и разговор стоит продолжить где-нибудь в более подходящем месте, чем дровяной склад.
— Да-да, разумеется! — воровато оглянувшись по сторонам, согласился Петя, — прошу вас, сударыня, пойдемте! Нам — туда, — и махнул рукой в сторону сарайчиков, за которыми Василиса планировала спрятаться.
