Не грози Дубровскому! Том VIII - Антон Панарин
— Годится. — Удовлетворённо сказал Даниил. — Иван, забери сумку. — Приказал Богомолов и из-за спины дяди Славы тут же появился амбал, который выхватил сумку с артефактами и унёс её из кабинета.
— Ну всё. Приятно с тобой иметь дело. Я тогда пойду. — Улыбнулся дядя Слава и протянул руку.
— Какие могут быть рукопожатия? Мы ведь почти семья. Дай я тебя обниму. — Сказал Даниил, но на его лице не дрогнул ни один мускул.
Дядя Слава напрягся, но решил что чем скорее закончится этот фарс, тем быстрее он сможет потратить заработанное. Он встал с кресла, в одну руку взял кейс, а вторую вскинул, чтобы обнять Даниила.
— Данёк, ты если что обращайся. — Натянуто улыбнувшись сказал дядя Слава.
— Обязательно. — Прошипел Даниил и вогнал в грудь дяди кинжал, который пробил его на сквозь.
Дядя Слава скривился от боли и захрипев, начал оседать на землю. Его глаза не понимая смотрели то на Даниила, то на кинжал торчащий в груди. Удар пришелся точно в сердце.
— За что? — Прохрипел дядя Слава кашлянув на грудь струёй крови.
— За то что ты бросил моего отца гнить на каторге, попутно захапав себе долю на фабрике по производству шерсти. Гнида. — Зло сказал Даниил и размахнувшись перерезал горло своему собеседнику.
Богомолов достал мобилет и набрал номер Богдана. Трубку подняли в момент когда дядя Слава умер от потери крови.
— Как идёт вербовка Жабина? — Сухо спросил Даниил.
От автора:
Дамы и господа, на проде почти 3000 человек, а лайков крайне мало. Поддержите пожалуйста книгу, а взамен я покажу вам арт одной богини, которая скоро появится в сюжете:
Глава 9
Мои друзья сидели на лужайке у особняка Оболенского и с удовольствием пили чай. Подойдя к ним я взял со стола пустую кружку и налил себе дымящегося напитка, а заодно прихватил тирамису ждущее меня на блюдце.
— Приятно вот так собраться и просто попить чайку. Согласны? — Спросил я делая вид, что именно за этим их и собрал.
— Ага, но если бы к чаю принёс бутылку коньяка, то встреча стала бы намного приятнее. — Заметил Оболенский и вся компания выжидающе уставилась на меня.
А я никуда не спешил. Кушал пирожное, пил чай и наслаждался их растерянными лицами.
— Дубровский. Не томи. Зачем позвал? — Спросил Лев барабаня пальцами по столу.
— Всё просто. Я собрал вас, для того чтобы сделать сильнее.
— Виктор, извини, но сегодня я не смогу остаться на тренировку. Ко мне тёща приехала. Семейные посиделки, сам понимаешь. — Извиняющимся тоном сказал Картаполов.
— Согласен. К тому же мы можем потренироваться в любое время. Зачем нас собирать в такую рань? — Спросил Ершов посмотрев на часы.
— Да брось ты. Какая рань? Уже восемь утра. — Хмыкнул я и поставил пустые чашку и блюдце на стол. — Ладно, торопыги. Пройдёмте в дом и буквально через час вы будете свободны.
— Какая-то скоротечная тренировка. Подозрительно. — Задумчиво сказал Лев и двинул следом за мной.
— Эй! В моём особняке мы не будем тренироваться! У меня нет денег на постройку нового. — Возмутился Оболенский.
— Не переживай. Сегодняшняя тренировка будет отличаться от предыдущих. — Отмахнулся я от Гриши и поднялся по порожкам к входной двери.
Войдя внутрь, я пропустил друзей и запер за собой дверь.
— В особняке есть кто-то кроме нас? — Спросил я у Оболенского.
— Само собой. Дворецкий, кухарка, садовник… — Начал перечислять Гриша.
— Понятно, тогда идём в твою комнату. — Перебил я друга и двинул в его логово.
— Постой, там… — Замялся Оболенский, но фразу не закончил и пошел следом.
Поднявшись на второй этаж, мы попали в святая святых Оболенского… Как минимум ему стоило бы уволить слуг, как максимум сжечь особняк. Не застеленная кровать, дамский бюстгальтер на люстре, трусики торчат из-под подушки. На полу разлито что-то липкое создающее в комнате кисловатый аромат. Видимо пиво.
— Эммм… Тут небольшой беспорядок. — Гриша потупил взгляд, почесал затылок и пнул пустую бутылку. — С Кошкиной отдохнули на славу, так сказать…
Видя что ему и так не по себе, я не стал задавать вопросов, а просто подошел к шкафу и вставил в замочную скважину ключ. Полыхнуло зелёное пламя и мои друзья ахнули от удивления.
— Обалдеть! — Удивлённо протянул Оболенский увидев торговца. — Это что магический кукольный театр?
— Ты кого куклой назвал, бестолочь? — Возмутился Ыбракхт.
— Она ещё и разговаривает! — Подыграл Лев, хотя уже понял что перед ним живое существо.
— Слышь качок переросток. Я не посмотрю что ты в трое больше меня, шею живо намылю! — Погрозил кулаком древень.
— Это дед твоего бога покровителя? — Спросил Картаполов подойдя ближе.
— Ага мать твою. Я родная бабка этого сморчка. — Хмыкнул Ыбракхт и посмотрел на меня. — Чё припёрлись? Хочешь повторить заказ?
— Совершенно верно. Отсыпь звёздной пыли для моих друзей. Нужно повысить всех до семёрки.
— Да толку? От этого они умнее не станут. — Саркастично ответил Ыбракхт и взмахнул рукой, заставив лозу паковать товар. — Топайте сюда, болваны. — Подозвал древень моих друзей, чтобы оценить их уровень силы.
— Говорящая ветка. Впервые такое вижу. — Придуряясь заявил Картаполов.
— Рот закрой и ладонь покажи. — Покачав головой приказал Ыбракхт. — Это и вас касается.
— Вау. Какая реалистичная кукла, прям как живая. — Попытался подыграть Ершов, но не сдержался и заржал прикрыв рот рукой.
— Никакого уважения к старшим. Что за поколение? Вот в моё время…
— В твоё время тебя самого манерам не научили. — Усмехнулся я. — Давай уже. Делай своё дело.
— Ты меня ещё поучи. — Отмахнулся Ыбракхт и в следующую секунду из его ладони вырвались острые иглы длинной не меньше метра.
Иглы укололи Львова, Оболенского, Картаполова и Ершова в ладони, после чего старик деловито пошел к стеллажам с товаром.
— Ага, как я и думал. Самый тупой оказался самым слабым. Такс, посмотрим. — Он постучал себя пальцем по подбородку, а после стал пересыпать пыль из одной склянки в другую. На всё про всё у него ушло минут пять. — Готов. С тебя пятьдесят тысяч.
— Приемлемо. — Улыбнулся я и приложил ладонь к считывателю.
Кубы веры списались, после чего лоза передала мне пакет с четырьмя склянками. На этот раз склянки были подписаны как «бугай», «пухляш», «доходяга» и «тупица». Друзья без труда разгадали ребус, расхватав свои склянки, осталась лишь склянка Оболенского с надписью «тупица».
— Эй! Этот старый ублюдок
