Самый лучший комсомолец. Том пятый (СИ) - Смолин Павел

На следующий день пришлось съездить в Москву, к торговикам. Вопрос первый — согласование фабрики «Лошадок на палочке». Отлично сочетается с деревообрабатывающим комбинатом, текстильной фабрикой и заводом по производству хлопчатобумажных изделий — ваты, тампонов, прокладок и подгузников.

Вопрос второй — подписание бумаг с заместителем Миносукэ Окамото, чья контора Okamoto Industries поможет нам оснастить завод по производству презервативов толщиной 0.03 мм. Для себя же стараюсь в первую очередь! Планируемая мощность — полтора миллиона штук в год. Налетай, товарищи комсомольцы, венерическим заболеваниям — бой! Рожи у торговиков прямо смущенные и краснеющие. Да ладно вам, дяденьки, вам же за полтинник, чего вы как селянки реагируете? Ознакомившись с предусмотрительно подогнанным япошкой каталогом на тему «чего еще может Okamoto Industries», предварительно договорился на развертывание в будущем году производства клейкой ленты — у нас изоленты в стране как грязи, а вот скотч — дефицит. Будем это дело исправлять.

Вопрос третий — расширение маминого магазина, который так и назовем — «Наташа». Товарищи не без причины решили, что помимо целевой, высокомодной продукции, там будут неплохо смотреться меха и ювелирные изделия. Почему бы и нет в сущности? Мехами наша страна издревле славилась, так что еще один канал их сбыта за валюту нам не повредит. Ну а бриллианты всегда уместны. Кроме того — и то, и другое будет продаваться не в образцово-показательном советском магазине, а в настоящем бутике. Значит — с двойной, а то и тройной наценкой! А вот матрешки ручной работы и прочее сувенирное нам не нужно — сами такое открывайте! А? Уже открываете? Название придумать? Ну, пусть будет «Клюква». Почему «клюква»? А потому что любимая ягода действующего Генерального секретаря! Приняли в работу? Вот и хорошо!

На прощание мне вручили вскрытое (кто бы сомневался!) письмо от представителей «Барби», которым кто-то донес о скорой премьере фильма про поросенка, и они ее с нетерпением ждут, чтобы по итогам проката прибыть в СССР на более конкретные переговоры на тему рекламы. Не верят в мои запасы плагиата, выжидают. И очень зря — предложение от мальчика, которому «нечаянно удалось написать пару толковых сценариев» и предложение от маленького гения, способного снимать приносящие десятки (это как минимум) миллионов долларов фильмы — это совсем разные предложения. Наглеть, впрочем, не стану, взяв сверху завода пару миллионов. В конце концов, рекламы у меня полно, и сотрудничество с «Барби» всего лишь первая ласточка. Когда-нибудь к «Тойоте» приду с интересными роликами, посмотрим сколько предложат.

Покинув здание Внешторга, улыбнулся выдавшей мне зонтик Виталине, раскрыл над нами купол, огородив от мерзкого, ледяного редкого ноябрьского дождика, свободной рукой взял девушку за руку и повел к машине:

— Как будто опять все успел.

— Как будто даже с запасом! — подыграла она.

— Но почему меня не пускают на Дальний Восток?

— Потому что кто знает, чего ты от скуки придумаешь, оставшись в Москве еще на годик-другой? — предположила Виталина.

— Нет, так не пойдет! — расстроился я. — Чисто из принципа буду до отъезда в Японию лежать на диване и плевать в потолок! И в промежутке между Японией и Китаем тоже! А потом и спрашивать никого не стану — соберусь и уйду в Хабаровск пешком, словно передумавший Ломоносов!

— Конечно! — хихикнула Виталина, нисколько мне не поверив.

Это мы еще посмотрим!

Глава 14

Слово я сдержал — до восемнадцатого ноября я ничего не делал за исключением съемок праздничных концертов. Но там я просто в зале сидел, поэтому не считается. Вот и сейчас я лежу на диване, но в потолок не плюю — на лицо же капать будет, неприятно.

— Праздник в деревне эвоков, полный радостных персонажей. Отдельным кадром — взирающие на все это с улыбками Оби-Ван, мастер Йода и молодой Энакин Скайуокер. Люк с улыбкой машет им рукой и идет в общий план: он, принцесса, Хан Соло, Чубакка и дроиды в окружении прыгающих эвоков. Конец.

Тарабанящая пальчиками по машинке Вилка вынула последний бумаго-копирочный «бутерброд» и стебанула:

— Сценарий трилогии — это вот так ты ничего не делаешь?

— Я же просто бубню в потолок от скуки, — потянувшись, я повернулся на бок, подложив ладонь под щеку. — А если мой бубнеж по привычки записывает «контора», я-то тут причем?

Девушка хихикнула, подошла к дивану и села на пол. Протянув руку, с улыбкой погладила меня по щеке:

— А мероприятие через полчаса — тоже ты не причем?

— Это же для души, — улыбнулся я. — С нулевой личной или государственной выгодой!

— Ну-ну, — фыркнула она.

В последний раз мы на совхозной площади с народом собираемся. Формат необычный, никаких танцев — вместо этого заставили все столами. Не пустыми, конечно. Все еще сухой закон, но вкуснятины — хоть отбавляй, все доступные совхозные кулинарные мощности с самого утра загрузили. Дни в ноябре короткие, поэтому площадь светится что твоя новогодняя ёлка, а на столах я не отказал себе в удовольствии для атмосферы поставить пожилые керосиновые лампы — их, к немалому моему удивлению, до сих пор производят. Я думал уже все, мертвая технология.

Дождавшись, пока народ рассядется куда захочет, я поднялся на сцену и взял микрофон:

— Здравствуйте, товарищи!

Товарищи ответили привычно — свистом и аплодисментами.

— Вот и прошел год с тех пор, как я впервые приехал сюда.

Народ замолчал, начав подозревать неладное.

— Целый год мы с вами плечом к плечу превращали три ничем непримечательных колхоза в совхоз, краше и богаче которого во всем мире не сыскать. Без вашего усердного труда и дисциплины у нас бы ничего не вышло, поэтому я от всей души благодаря вас. Спасибо, товарищи! — поклон.

Народ похлопал сам себе, я продолжил:

— Партия высоко оценила наши успехи, и сейчас сотни колхозов и совхозов по всему СССР готовятся пойти по нашим следам — именно ради этого все и затевалось, и совсем скоро страна будет получать столько сельхозпродукции, что нам не придется закупать ее у врагов. Продовольственному суверенитету — ура!

— Ура! Ура! Ура! — отозвались товарищи.

— Год назад, товарищи, когда я говорил вам, что ваша изменится, вы мне не поверили.

Народ отвел глаза — реально стыдно!

— Но я вас понимаю — если бы какой-то московский школьник наобещал мне с три короба, я бы тоже не поверил. Но теперь, оглядываясь назад и оценив проделанный путь, — в горле запершило, голос дрогнул. Сглотнув и сморгнув выступившие слезы, продолжил. — Я могу с гордостью подвести итог — все свои обещания выполнил! Так?

Товарищи поощрили свистом, одобрительными криками и аплодисментами. Приятно просто до жути — приехал в никчемные деревушки, а оставил после себя процветающий агрохолдинг с заоблачным для Советской деревни уровнем жизни — даже газификацию мне согласовали, по весне будут трубы тянуть, в первую очередь, конечно, к ТЭЦ, хватит угольком в атмосферу пыхтеть.

— Спасибо за то, что приняли меня здесь как родного, — шмыгнув носом, дрожащим голосом продолжил я. — Здесь, с вами, мне было по-настоящему хорошо, но теперь Партия определила мне новый фронт работ, и завтра я покину «Потемкинскую деревню».

Народ взроптал.

— Клянусь вам, товарищи — все, что вы своими руками выстроили за этот год продолжит работать и дальше с той же эффективностью.

Такое сломать можно только вмешательством сверху, а это никому не надо.

— Мы с вами прощаемся не насовсем — здесь остается жить моя семья. Отец, мама, братья, сестра, бабушка и дед — я буду их навещать, и ничего не мешает нам с вами в эти дни собираться здесь же и по старой памяти весело проводить время. Так?

Конечно же «Так!». Расчувствовался я чего-то.

* * *

Ноябрь в Японии — по крайней мере в ее Токийской части — время золотой осени. А еще это время приемлемого климата: около пятнадцати градусов тепла и почти нет дождей. Словом — идеал для не склонного к жаре туриста.