Самый лучший комсомолец. Том пятый (СИ) - Смолин Павел

— Беги! — махнула рукой мама.

Выбравшись в коридор, по паркету прошлепал до кабинета папы Толи — у него нынче тяжелый период, надо бы проверить. Постучал, получил разрешение войти.

— Еще и обед не наступил, а вы уже бухаете! — припечатал я распивающих самогон отчима и его собутыльников в виде председателя Леопольда Васильевича и получившего по итогам посевной заслуженную премию за эффективность и успешно достроившего дом Федора Артемьевича.

— Да мы по маленькой, — мощно отмазался Судоплатов-младший.

Выборы в депутаты закончились вчера, сегодня считают голоса, вот и нервничает, новостей ждет — прошёл ли?

— От «маленькой» нос не багровеет! — не повелся я, подошел к столу, взял малосольный огурчик и сел на диван. — Совсем ты в себя не веришь, — смачно захрустел вкуснятиной.

— Ты с отцом-то повежливее будь, — погрозил мне пальцем Федор Артемьевич.

— Да он вообще от рук отбился! — пожаловался Судоплатов. — Делает что хочет, а нас потом перед фактом ставит — так мол и так, приспосабливайтесь.

— Разве кому-то от этого «приспосабливания» хуже стало? — расстроился я.

— Нет, — признал папа Толя. — Но все равно обидно.

— Извиниться? — предложил я.

— Не за что извиняться, — отмахнулся он.

— Ладно, не буду нарушать гармонию застолья, — поднялся я.

Тут зазвонил телефон.

— Судоплатов! — подорвался папа Толя. — Да. Да. Точно? Не подведу!

Подчеркнуто-аккуратно вернув трубку на место, он вытер со лба пот рукавом и улыбнулся:

— Прошёл!

Пожали новоиспеченному депутату руку, и я пошел обратно к маме. Постучав — дамы же, вдруг чего примерять взялись? — получил разрешение войти и поделился новостью:

— Папа Толя теперь депутат.

— Надо бы пойти расцеловать, — деловито заметила мама, поднявшись со стула. — Подождите пару минут, ладно?

Подруги подождать согласились, и мама прошмыгнула мимо меня.

Тут раздался звонок, я подошел к окну и посмотрел как КГБшный охранник впустил в калитку Свету Фурцеву — в гости пришла, надо полагать. А вот и Эмма Карловна — шагает через двор с елейной улыбкой встречать дорогую невестку. Тоже уже забеременеть успела — судоплатовское семя все еще сильно.

Екатерина Алексеевна в свете последних событий пересмотрела свои планы на скромненькую дачу, решив превратить ее в семейное гнездышко для молодых: участок расширили, к дому пристроили второй этаж, разбили сад и игровую площадку для будущего малыша. Так-то оно даже гармоничнее теперь смотрится, потому что Цвигун, Щелоков и недавно подключившийся ко флешмобу по переезду в «Потемкин» Министр обороны Гречко стесняться не стали — теперь у нас целая улица элитных коттеджиков есть, совхозники время от времени подивиться на этакое загнивание приходят. Мы за социальную справедливость, поэтому пришлось разрешить пристраивать второй этаж вообще всем — со стройматериалами и деньгами для их приобретения в «Потëмкине» ни у кого проблем нет. Порой смотрится уродливо, но не бить же по рукам? Весь вид совхозу попортила, номенклатура долбанная.

* * *

Ребята из основного состава «Ласкового мая» со времен нашей встречи сильно изменились. Нет, внешне, конечно, тоже — все мы чуть-чуть подросли, но главное отличие заключалось в чувстве собственного достоинства, подчеркнутом профессионализме и полном отсутствии нервяков: они, конечно, популярности «большой тройки» — Магомаев, Абба, Бони Эм — пока не достигли, но погастролировали за Занавесом изрядно, собирая вполне приличные залы. Не обошли их вниманием и чарты с профильными изданиями. Но и это еще не все — на Лондонский концерт приходил целый Джон Леннон, крыша которого начинает ехать полным ходом. Но о последнем факте знают не все, несмотря на все старания желтой прессы, поэтому ребята прониклись. А вот на «Цветы» ходил Пол Маккартни, словно они где-то за кадром поделили зоны ответственности. Нам и тот и тот преподнесли огромный, пусть и неосознанный, подарок для внутреннего потребителя — короли благословили! Считай — признали равными себе, и даже самый закоренелый советский битломан перестал воротить нос. Смешные эти карго-культисты, натурально за «респект» со стороны белого человека душу продать готовы.

Оля под аккомпанемент музыкантов (оптимизация — им на фестивале тоже выступать, пускай подыграют) допела песню, ребята с высоты своего опыта дали пару дельных советов, и песню прогнали снова. По мне так нормально, поэтому я дал нервничающей Оле закрепить успех генеральным прогоном, следом своё спела группа — тут придраться не к чему — и свернул репетицию.

— Потому что идеал в доработке не нуждается! — пояснил в ответ на ее «почему нельзя еще разочек?», когда мы вышли в коридор ДК, оставив ребят убирать инструменты.

— Я уже проиграла один фестиваль, и больше не хочу! — обиженно посмотрела она на меня.

— Тот пацан в Дагестане на номенклатурных свадьбах поёт, а ты в Японию едешь, — фыркнул я. — Ну и кто тут проиграл?

— Все равно обидно, — буркнула она, схватила меня за плечи и с лихорадочным весельем начала трясти, по слогам в такт пожаловавшись. — Нер-вни-ча-ю я!

Смешная такая!

— Корейцам же пела, всем понравилось, — улыбнулся я. — Теперь просто другие азиаты.

— И трансляция по Первому каналу!

Мне даже делать ничего не пришлось — старшие товарищи сами права на показ купили, народ порадовать.

— Тут тем более проблемы нет, — отмахнулся я. — Тебя весь СССР обожает, и, даже если не победишь, будут на руках носить, потому что фестиваль там — вражеский, потому что Япония — криптоколония США.

Уже с нюансами, но все ещё.

— Не помогло! — буркнула Оля.

— А я что сделаю? — хрюкнул я. — Твои нервы — это твои нервы. Мировую славу я тебе гарантирую, а фестивали — нет. Выбирай что тебе важнее — грамота почетная или навеки вписанное в историю музыки имя?

— Хочу и то и то!

— Жадина! — припечатал я подружку.

Она не обиделась, покраснела щечками и прижалась ко мне. Подняв улыбающуюся мордашку на мое озадаченное лицо, призналась:

— На самом деле я очень-очень благодарна тебе за все!

— Я знаю, — с улыбкой кивнул я. — Ты молодец, и я очень рад, что оказался на том конкурсе — другую такую певицу я уже не найду. Поэтому давай выкинем все эти дурацкие переживания подальше и будем дальше карабкаться на самый верх. Договор?

— Договор! — подтвердила она, и мы пошли к нам в гости, смотреть последнюю серию «Участка», который в нашем совхозе любим особо — в нем ведь куча односельчан снялась, а декорациями тот самый совхоз и выступил.

Остальная страна сериал любит не меньше, он же хороший! По пути вспоминал возвращение «Бони Эм» на Родину — поездом, чтобы не мешать работе аэропорта (народ бы набился, кому такое надо?), на Белорусский вокзал, всю здоровенную площадь у которого перекрыли для транспорта, и не зря — казалось, встречать музыкантов пришла вся Москва. Как только глазам передних рядов предстал смущенно улыбающийся Хиль, дамы немножко потеряли самоконтроль, к огромному неудовольствию своих мужей с визгом пытаясь прорвать милицейское оцепления и скандируя «Daddy Cool!». Тут прямо видно разницу — Магомаев почти небожитель, живет в полусказочном Монте-Карло, яхта у него своя, статуи золотые дарят. Что-то не от мира сего, словом, почти иллюзорное, такое даже трогать боязно — вдруг магическая пелена развеется? А вот Хиль — простой и понятный секс-символ, и его трогать очень хочется.

Здесь можно еще один плюсик в копилочку житейской мудрости Зои Александровны добавить: в центре им бы прохода не давали, а Сокольники нынче просто образец безопасности и спокойствия — там и народу меньше живет, и добираться не всем удобно, и освещение ночное лучше всех районов города налажено, и патрулей много — как милицейских, так и дружинников, не говоря уже о «моих» дворах, где все «неймы» и проживают — там КГБшники за порядком следят, аккуратно выдавливая любопытных гулять где-то еще. Например, в дивно красивом эко-парке, тут-то чего смотреть, граждане, двор и двор!