Шайя (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Хватит! Дядя Ниярди, так нельзя! Мы с вами вымотались, и я не вижу смысла больше ездить в студию. Всё, что надо, я узнала, а остальное придёт с практикой.

— Но…

— Никаких «но»! Тут надо либо жизнь положить, чтобы познать все тонкости, либо делать ставку на вдохновение. Я знаю, чего я хочу и как всё должно выглядеть.

Девочка, прикрыв глаза, тяжело вздохнула, но всё же уверенно посмотрела на мужчину и твёрдо произнесла:

— Всё будет хорошо.

Когда Шайя пришла с профессором в студию, она даже не предполагала, что её дроны с камерами автоматически используют программу виртуальной съёмки, и теперь можно было выдать зрителю не простую видео-короткометражку, как она думала, а с эффектом присутствия или как ещё говорили «объёма». Шайе и в голову не пришло, что значительная часть населения для входа в сеть и просмотра фильмов или новостей пользуется либо специальными вирт-очками, либо напрямую подключаясь к сети за счёт импланта, вставленного в голову.

Шайе повезло, что в салоне профессору продали лучших дронов, предназначенных для профессиональной съёмки.

Так что девочке пришлось осознать, что её устаревшее понимание технических достижений Алайи чуть не поставило всё под угрозу, а потом облегчение, когда оказалось, что Ниярди не зря заплатил столько денег и эффект должен превысить все ожидания.

Вот только именно потому, что подход Шайи к монтажу, да ещё при помощи её простенькой электронной книги, оказался крайне дилетантским, весь материал пришлось пересматривать и компоновать заново.

В профессиональную программу, которая была установлена в студии, необходимо было запускать одномоментные виды со всех четырёх камер разом, чтобы получить объёмную картину, а потом ещё устанавливать маячки, помечая главные точки обзора. Всё это было сложно, но умная студийная программа многое делала сама, и Шайе оставалось только корректировать уже выданную программой основу, добавляя или удаляя лишнее, меняя акценты в обзоре.

Ниярди устало присел и согласно качнул головой, соглашаясь с крохой, что сил у них у обоих не осталось.

Он уже отказался от дополнительных часов по работе со студентами и собирался перейти на полставки, но это всё отразилось бы на его доходах. Ему много денег не надо, но необходимо оплатить аренду мудрёной программы по монтажу отснятого материала, а лучше бы выкупить эту программу, если его чудо-ребенок действительно разберётся с ней. Ещё неплохо было бы установить хорошую подсветку в саду и прикупить ещё парочку дронов для более качественной вирт-картины.

А ведь на его попечении не только малышка, но и старательный юноша. Профессору хотелось бы сделать Церу подарок, а то нехорошо, что у них с Шайей одна электронная книга на двоих.

Если прислушиваться к творчеству Денэры, которая сотворила уже несколько картин, где главная роль уделялась парню в красивом старинном поварском колпаке, то это значило, что он всё-таки добьётся своего. Ниярди не хотелось, чтобы Цер уходил в город неподготовленным к новой жизни.

После того, как Шайя и профессор решили завершить поездки в студию, девочка устроила себе день безделья, потом ещё один и ещё.

Полностью успокоившись и отоспавшись, она занялась шерстью, хранившейся у неё. Ей понравилось красить её в разные цвета, пользуясь натуральными красителями и поражаясь тому, как многогранны дары природы. Потом Шайя взялась валять себе обувку и украшать её. Правда, чтобы носить сваленные ею валеночки на улице, девочке пришлось от дешёвой фабричной обуви отодрать подошву и приделать её к своей рукотворной.

Но Илая сказала, что оно того стоило, настолько нарядной и самобытной получилась обувка!

Целая неделя ушла на обычные хлопоты, прежде чем Шайя вернулась к работе над отснятым материалом.

Ещё несколько раз ей пришлось летать с Ниярди в студию, так как оплаченная на месяц суперпрограмма глючила, а может, это электронная книга плохо справлялась с ней. Но, как бы то ни было, в конце ноября профессор держал в руках двадцать виртуальных зарисовок о жизни Шайи и предложил показать их своим студентам.

— Шайя, девочка моя, сейчас удачный момент, так как я смогу показать твою работу не только в своём учебном заведении, но и в других. Я приглашён начитывать материал в двух военных академиях и в высшем закрытом учреждении, где готовят будущих государственных деятелей. Нам их поддержка очень пригодится, ты же понимаешь!

— Но, дядя, я ещё не весь отснятый материал обработала! У меня запланировано ещё десять зарисовок!

— Того, что есть, уже достаточно.

— Если всё будет плохо, то у меня опустятся руки, и я не смогу доделать то, что задумала, — буркнула Шайя.

— Борись со своими комплексами! Работа не должна зависеть от твоего настроения. Я сколько раз тебе говорил, что мотивация — это здорово, но надо уметь продолжать своё дело при любых обстоятельствах. Именно это показатель твоей зрелости!

— Да, профессор, я всё помню, — вздохнула девочка, думая о том, что как ни парадоксально, но её зрелость оказалась под вопросом.

Она иногда обижалась на Ниярди и намекала ему, что, находясь в коме, которую можно считать безвременьем, прожила целую жизнь, но профессор в ответ на это только смеялся. Он не опровергал слова малышки о прошлой жизни, но довольно успешно доказывал ей, что предыдущий психологический опыт прожитых лет может не только не помогать при новых, изменившихся обстоятельствах, а даже мешать!

Шайя не спорила и признавала правоту профессора, но не потому, что проникалась его философией, а просто с удивлением думала о том, что она в его возрасте ни о чём таком почему-то не задумывалась.

Всё в её жизни было проще и практичнее. Она проводила всё время в интернете, удивляясь, как быстро меняется мир, который в её молодости был совсем другим, и готовилась к собственному мастер-классу по рукоделию, проводимого ею раз в неделю в детском клубе.

Ей и в голову не приходило, что, выйдя на пенсию, она в психологическом плане в тот момент вновь приравнялась к ребёнку, заново изучающему и привыкающему к вышедшей на новый виток жизни.

Вот ведь о чём задумываются умные люди, а ей и невдомёк! Так и вторую жизнь бодрой козочкой проскачет, не размышляя о смысле происходящих событий! Жалко себя стало. А с другой стороны… Девочка, прищурившись, посмотрела на усталого Ниярди, прикрывшего светившиеся мудростью глаза, и, погладив его по голове, как маленького, заварила ему чай.

«Ничего, — решила она, — вот попрошу его заняться забором, а потом расчистить пруд в лесу и запустить туда карпов, а после надо бы соседний сад привести в порядок, да ещё неплохо бы козочку завести… в общем, не до рассуждений ему будет, кто в какой стадии развития находится и какие недостатки в себе лелеет!»

Закрытая академия высшего руководящего состава. Чуть ранее (конец лета)

— Господин Вада! — из-за стола приподнялась большеглазая, а точнее огромноглазая, так как мода на форму глаз достигла-таки своего апогея, белокурая девушка.

— Что случилось, Тия? — остановился ректор закрытой академии.

Его помощница с благоговением протянула конверт, приоткрывая крошечный ротик буквой «о».

Мужчина взял конверт и, пряча усмешку, быстрым шагом вошёл в кабинет.

Выгнув бровь, он с интересом разглядывал новый способ доставки важной информации. Прогресс дошёл до того, что безопаснее стало хранить секреты на бумаге, а не на электронных носителях.

Устало опустившись на диван, он вскрыл конверт и ознакомился с новыми директивами. Речь шла о том, что с этого года ему стоит ограничить приём молодых людей, у которых модификации тела превышают один процент.

Он ещё раз перечитал написанное и чертыхнулся. Где он наберёт себе студентов с неизменённым телом из тех, кто получил высшее образование?

Но это были не все рекомендации правительства.

Ректору предлагалось под разными предлогами отчислять тех ребят, кто уже учится, но не подпадает под новые стандарты чистоты тела. Особенно это касалось тех, кто совершенствовал свой мозг и искусственно стимулировал необходимые навыки, увеличивал объёмы памяти, воздействовал на улучшение реакции тела, а здесь все в основном были такими.