Тропа - Ал Коруд
Кок смеется:
— Я ж не знал, что девица пожалует. Дружок помогнет.
Каша пшеничная и сытная, мясо явно тушеное. В чайничке чай. Богато живут инженеры!
— Кофий у нас по утрам. В обед обычно взвар, но решил вас угостить. Нечасто у нас бывают ночные гости.
Я удивленно замечаю, что Миле стало неудобно. Она осторожно пробует чай, глаза удивленно расширяются.
— Какой вкусный цай! У нас такого не подают.
Кок смеется, хороший дядька.
— Это все Ерофей! Цайный человек. И нас приучил.
Бросаю на повара испытывающий взгляд:
— Дорого ведь?
Повар, еще тут называют их кухарями, ухмыляется и стучит по металлической переборке, обитой изнутри деревом:
— Так и лодья у нас не чета другим! Ты поспешай, молодец, тебя в рубке кормчий ждет. У нас не принято бездельничать, на вахту заступишь.
Милорада внезапно краснеет:
— А мне куда?
Крок задумывается:
— Указов не было. Иди в покойчик.
— Вуйка, я не могу так, бездельная ехать. Можно на поварне вам помогать?
Кок поначалу растерялся, потом улыбнулся и подмигнул мне:
— Работная она у тебя, девка, справная хозяйка выйдет!
Сейчас смущался уже я, что было не сказать про девушку, которая ответил дядьке широкой улыбкой. Ай да, Мила!
В рубке, которую тут называли Рульной, меня уже ждали. Данислав стоял у большого окна, рассматривая берег. На его груди висел увесистый бинокль вполне современного стиля. Он был одет проще, чем при первой нашей встрече в каюте. Просторные крепкие штаны, тонкая рубаха и поверх похожее на жилет одеяние из прочной ткани с карманами, но на голове неизменная фуражка с длинным козырьком и низкой тульей. В Рульной находился еще только матрос, что крепко держал в руках большой, изящно сконструированный штурвал. Он покосился на меня, но промолчал.
— Отдохнул, молодец?
— Благодарствую, кормчий.
Данислав улыбнулся. Я же посчитал, что любой корабль, тем более такой полувоенный, скреплен дисциплиной. Даже гражданский флот соблюдал субординацию.
— Правильно отвечаешь, молодец. Но у нас нет лишних людей на насаде, все сары при деле, и потому ты теперь ты махоня-дозорный, зришь окрест и стоишь рядом с водичем.
Он кивнул на рулевого. А у меня в голове всплыл клич волжских ушкуев: «Сарынь на кичку!» Это так зазывали экипаж на нос судна. Сары — это по-здешнему матросы. Как на этой лодье смешались технологии, явно продвинутые цивилизационно люди и старые обычаи!
— Ясно.
Кормчий довольно кивнул.
— Ты по виду человек бывалый, умеешь пользоваться?
Он подал мне бинокль, я взял его, поднес к глазам и навел на резкость на близки берег. Неплохая кратность и оптика! Отняв его, принялся рассматривать прибор. Так и есть! Гаджет приносной. Написано по-немецки, но странными готического вида буквами. Так что мир похожий, но не мой.
— Понимаешь?
— Название оптической фабрики, — заметив непонимание, пояснил. — Завод, где такое стекло льют.
Данислав некоторое время молчал, потом осторожно спросил:
— И много ты языков ведаешь?
— Достаточно, кормчий.
Данислав еще некоторое время постоял с нами и покинул рульную.
Я находился перед окнами, рассматривая гладь реки. Насад шел по широкому руслу, держась восточного низкого берега у длинного пустынного острова. Время от времени вскидывал бинокль, рассматривая глядь реки и берег, расспрашивал. Водича-рулевого звали Слободан, он был из того самого загадочного Русланда, о котором упоминали тирлинги. Там водились самые искусные лодейщики. Когда капитан ушел, Слободан и пояснил мне тонкости работы дозорного. Наименование Махач осталось по традиции, подразумевая, что в случае опасности я должен подавать сигналы руками.
Но нынче на борту вооруженного насада для этого имелся рычаг подачи тревоги и небольшой рупор. Имелся в рубке и самый настоящий телефон. Один раз прокрутить ручку — позвонить кормчему в покойчик, два раза — в машинное отделение, которые здесь называли Котловым. Хотя котлов именно на этом корабле не было. И был он довольно технологически продвинут по здешним меркам. На рубке и на носу установлены прожектора, включались они из Рульной.
Моя задача простая: следить за берегом и рекой. Время от времени надо выходить из рубки и с площадок, идущих вдоль надстройки, следить за кормой. Напасть могли и оттуда. Также в ту сторону посматривал кто-то из палубной команды, несколько матросов-саров регулярно прохаживались вдоль бортов и поднимались на носовую надстройку. Одна пара глаз хорошо, но несколько лучше. Дежурство у меня сейчас было до полдника.
Затем до паужна, что состоится после швартовки, я состою в караульной команде. То есть сижу или на палубе, или в едальне с командой вооруженных членов экипажа наготове. Затем отдых, после раннего завтрака снова дежурство в рубке. То есть график скользящий. Придется караулить и по ночам, когда нет вахты в рульной. И дежурат все: командиры, инженеры, механики и второстепенный персонал. В том числе и кок.
И мне в следующий раз стоило прихватить свое ружье. Около двери находилась оружейная пирамида, среди винтовок я заметил два пистолет-пулемета, здорово смахивающие видом на ПДД. Отдельно в углу стоял зеленый ящик, видимо, с запасными патронами. Серьезно тут относятся к безопасности! И меня это несколько напрягает. Если такая подготовка, то значит, у этих ребят есть и враги. С некоторыми я уже сталкивался. И снова не желаю их видеть. Куда черт понесло меня? Но выхода не было. Так что придется смириться с неожиданными приключениями. Тем более что Милорада рядом.
Я пока не задавал вопросы Слободану по поводу того, куда это несет такую хваткую команду, и что мы тут вообще делаем. Капитан упомянул, что после ужина со мной будет обстоятельный разговор. Наблюдал за рекой, узнавал сколько в ней протоков и островов, кто там живет, и какие звери водятся. Некоторые вопросы откровенно ставили рулевого в тупик, и я стал осторожней. Мало ли за кого примут. Мне уже сакса хватило. Кто же те в этом мире такие, что напрягают буквально всех? Иногда кажется, что Беловодье — это некий огромный пазл с шарадами. Ни дня покоя у меня еще не было.
С другой стороны, зато как интересно! Всяко лучше, чем загибаться от боли в последние дни собственного существования. А ведь старшина «артельщиков» бросил мимоходом: мол, у путников всегда удача за спиной сидит. Возможно так и есть, если сам Данислав поставил в рубку, то значит, я принят в члены экипажа. А люди тут собрались разные, это было заметно даже по увиденным мной матросам.
Интернациональный экипаж.
