Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
— Крещёный, Владыка, — сказал я, под его испытующим взглядом. — В детстве бабушка крестила, но крестик не ношу. Увидят — не поймут. Комсомолец всё-таки.
Мелхиседек кивнул:
— Хорошо, что крещёный. А в Бога-то веруешь?
— Верую, — выдохнул я, вспоминая посиделки с архангелом.
Владыка снова кивнул:
— Молодец, сын мой. Раз веруешь, то всё, что ты делаешь — с ЕГО ведома.
Он поглядел в потолок, перекрестился, после чего разделся до пояса и лёг на диван. Я поставил рядом с диваном стул, сел. Пропальпировал живот, интересуясь у пациента, где и как болит. Затем решил наконец приступать к лечению как таковому.
— Закройте глаза и расслабьтесь, — сказал я, заметив в его взгляде лёгкую тревогу. — Вы ничего не почувствуете, разве что тепло в том месте, где моя рука будет касаться вашей кожи.
— Господи, спаси и сохрани! — пробормотал пациент, закрывая глаза, снова на всякий случай перекрестившись.
Ну а я по стандартной процедуре активировал браслет, положил правую ладонь на живот чуть выше пупка, начав совершать лёгкие круговые движения, и тоже закрыл глаза… Почти тут же открылся внутренний, сканирующий взгляд, наблюдавший, как светящиеся «паутинки» обволакивают желудок. Оп-па, ничего себе! Похоже, это уже не язва, а рак в начальной стадии! Ну-ка, рассмотрим получше… Точно, никаких сомнений, вон уже и метастазы начали понемногу расползаться. Классическая картина язвенной болезни с элементами, грубо говоря, озлокачествления.
Да, задача усложнилась, но это не повод отказываться от намеченных манипуляций. Хотя, конечно, энергии уйдёт не в пример больше. Ну так что ж, придётся дольше восстанавливаться, не впервой. Тем более рано или поздно я должен был столкнуться с онкологией, вот заодно и проверю, как у меня получается с ней бороться.
То, что дальше происходило, напоминало работу 3D-принтера. Здоровая ткань медленно, но неумолимо рождалась на моих глазах, замещая поражённую и уничтожая болезнетворные бактерии. Метастазы перед моим мысленным взором буквально растворялись, будто сосудистые звёздочки при склеротерапии. И вот на месте недавней опухоли сплошной покров новорожденной, розоватого цвета ткани. Тонковата ещё прослойка, я даю команду «паутинкам» нарастить потолще мышечную пластину, подслизистый слой, слизистую оболочку и наружную серозную оболочку. Вот теперь, кажется, всё.
Я открыл глаза, чувствуя, как по спине ручьём струится пот. Лоб тоже был покрыт бисеринками пота, которые я смахнул рукавом джемпера. Кое-как удержался на стуле, когда меня качнуло в сторону, с трудом подавив позыв рвоты.
— Вам плохо? — услышал я встревоженный голос Владыки.
Главное, чтобы тебе теперь было хорошо, успел подумать я, прежде чем рвануть чуть ли не на карачках к выходу и, распахнув дверь, выблевать с крыльца в снег практически переваренный завтрак. Свежий воздух подействовал на меня отрезвляюще, в голове немного прояснилось. Краем глаза увидел, как из машины буквально выпрыгивает Андрей Николаевич и мчится в мою сторону.
— Арсений Ильич, что случилось⁈
— Всё нормально, — отмахиваюсь я, тяжело дыша. — Это побочный эффект исцеления.
Фу-х-х… Давненько так не меня не пробирало.
На крыльцо вышел Владыка, вид у него был встревоженный.
— Ты как, сын мой?
— Слава Богу, уже получше, — криво улыбнулся я. — Главное, вы как себя чувствуете? А то ведь всё оказалось немного сложнее, чем я думал.
— В смысле сложнее? — нахмурился архиепископ.
— Это уже не язва была, а начальная стадия рака. Впрочем, сейчас ваш желудок совершенно здоров.
Он нервно сглотнул, даже посерел лицом слегка, но справился с эмоциями.
— Однако же…
Владыка словно прислушался к себе погладил ладонью живот.
— А знаешь, Арсений, действительно совсем не болит. Если приступа не было, то всё время потягивало, будто гаек железных в желудок накидали. А сейчас вообще ничего не чувствую… Нет, вру, очень есть хочется, как будто неделю крошки хлебной во рту не держал.
Я слабо улыбнулся:
— Вот что значит здоровый желудок… Но за питанием следите, придерживайтесь дробного питания, даже в пост желательно есть минимум 3 раз в день, пусть и понемногу. Поменьше употребляйте жирного и жареного, а лучше вообще подобное исключить. Вообще найдите хорошего диетолога, пусть составит вам рацион питания, чтобы до конца жизни желудок вас больше не тревожил… Пойдёмте в дом, что-то я замерзать начал. И кстати, от крепкого чая я бы, пожалуй, не отказался.
Вскоре мы втроём сидели за столом и пили чай. Меня отпустило, но слабость буквально накрывала, веки сами опускались, я буквально клевал носом, с трудом отвечая на вопросы Владыки. Того интересовало, в частности, как давно у меня проявились такие способности к исцелению.
— Во время учёбы изучал разную литературу, передовые западные и древние восточные методики, которые можно достать только в любительском переводе, — выдал я обкатанную версию. — С помощью посыла внутренней энергии, которую китайцы называют «ци», можно достигать ошеломляющих результатов…
Я не выдержал и зевнул, прикрыв рот ладонью. Владыка участливо посмотрел на меня.
— Может быть, тебе отдохнуть, сын мой? Приляг на диван, поспи, если хочешь, — предложил тот.
— Знаете, я лучше в машине отосплюсь. Андрей Николаевич, давайте не будем к моей маме заезжать, на это у меня что-то уже сил не осталось, а лучше сразу поедем в Сердобск. Я тут домой хотел было заодно заехать, — пояснил я Мелхиседеку.
Секретарь поглядел на Владыку, тот медленно опустил и поднял веки в знак согласия.
— Как скажете, как скажете, — закивал Андрей Николаевич. — Сейчас выезжаем?
— Давайте, чтобы вам не возвращаться по темноте, — предложил я. — А то кто знает, в каком состоянии будет дорога. Да и метель обещали метеорологи.
Мы встали, Владыка подошёл ко мне и неожиданно троекратно меня расцеловал. Затем перекрестил.
— Храни тебя Бог!
Едва сев на заднее сиденье машины, я тут же вырубился. И снилось мне, как будто сижу я в каком-то восточном ресторане, а на небольшой сцене перед посетителями танцует «лезгинку», одетый в белоснежную черкеску и чёрные, тонкой кожи сапожки, архангел Рафаил.
— Асса! — выкрикивает он, и с размаху вонзает кинжал в деревянный пол.
Публика ему аплодирует, кто-то даже свистит, а Рафаил, на ходу умудрившись высморкаться в извлечённый из рукава носовой платок, тут же засовывает его обратно и продолжает свой бешеный танец. Архангел выделывает такие коленца, что и настоящий джигит ему бы позавидовал. Он кружится, и полы черкески летят на уровне его пояса, превращаясь в белый диск, а потом то же самое он проделывает, падая на колени. Он закрывается рукавом, словно бы прицеливаясь из ружья, а после идёт вприсядку, как в русской плясовой.
— Асса!
Он быстрым движением вытаскивает кинжал из половицы, зажимает лезвие зубами, соскакивает с невысокой сцены и, продолжая танец, двигается по залу между столиков в мою сторону. Только сейчас я замечаю, что рядом со мной сидит Таня, которая восторженно смотрит на танцора и аплодирует вместе со всеми.
— Как же он хорош! — восклицает она, поворачивается ко мне, и я вижу её светящиеся изумрудом глаза.
А Рафаил уже возле нашего столика. Неожиданно встаёт на одно колено, а в его руке невесть откуда возникает шикарный букет алых роз, который он протягивает Татьяне.
— Тэбэ, красавица! — произносит он с грузинским акцентом, рот его расплывается в улыбке Вахтанга Кикабидзе, и даже круглые очочки на носу не портят общего впечатления.
Татьяна смущённо принимает букет, а архангел вдруг мне подмигивает и… исчезает. Словно его и не было. И ресторан с посетителями и официантами тоже исчезает. А мы с Таней стоим на берегу красивого лесного озера, она держит в руках розы, и шепчет:
— Сеня, спасибо за цветы!
После чего целует меня в губы… и я просыпаюсь. Тру глаза, глядя через лобовое стекло на расстилающийся вокруг белый пейзаж.
Что, интересно, вообще значил этот странный сон? Просто игра воображения или Рафаил на самом деле что-то пытался мне донести? Что я должен подарить Татьяне букет? Хм, как-то несерьёзно… Тогда что?
