Боярышня Дуняша (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

привередливая.

— Митька! — громогласно позвал боярин парня. Тот вбежал и бухнулся на колени. —

Сколько в день такой обувки делаешь?

— Пока вот столько, — он подполз на коленях к скамье и выставил три валенка.

— А потом будешь больше делать?

Митька добавил к трём валенкам четвёртый.

— Трудно делать?

Парень отрицательно замотал головой, но потом кивнул и пояснил:

— Долго.

Еремей пошевелил губами, считая, и Дуня сделала тоже. Если Митька будет делать по две

пары в день, и продажа наладится в таком же темпе, то заработок будет чуть менее двух рублей.

Но тут Дуня сообразила, что считала тридцать рабочих дней, а если вычесть церковные

праздники, то в среднем надо брать двадцать рабочих дней и тогда выходит рубль двадцать в

месяц. Проект для семьи дьяка получался не особо нужным.

— М-да, — расстроено выговорил дед, видимо тоже считавший по минимальной цене и

придя к тому же итогу. — Вот что, поставим их в лавке подороже и посмотрим, — решил он и

тут же строго посмотрел на Митьку:

— Но, если дело не пойдет, то ты вернешься в деревню под начало Федьки. Там тебе всегда

дело найдут и будешь сыт.

Все выразили своё одобрение, а ключница даже улыбнулась Митьке. Она не сомневалась, что его валенки будут покупать за хорошую цену и батюшке-боярину не придется отсылать

недоросля.

— Можно валять валенки из крашенной шерсти и отдавать маминым мастерицам, чтобы

расшивали, — предложила обеспокоенная Дуня.

— Тогда и цену поставим, как за расшитые сапожки, — быстро дополнила Маша.

Боярин посмотрел на внучек и улыбнулся. Дружные они у него. Вон стоят рядом и в одну

дуду дуют, даже Ванятка сестёр поддерживает, как умеет.

— Пусть Митька пробует, — одобрительно махнул рукой Еремей, — а ты, Милослава, посмотри, как украсить, чтобы эта обувка вровень с дорогими сапогами стояла.

Невестка поклонилась, принимая поручение.

До конца сеченя (февраля) вьюжило и все оставались дома. А как только начался березень, то Еремей поспешил выставить в лавку все новинки. Дуня и там умудрилась приложить свои

умения. Во-первых, она предложила поставить на столы стеллажи с наклонными полками. Во-вторых, отделить продукты от рукоделия. В-третьих, настояла на том, чтобы в лавке было

полно коробочек из лыка, бересты или листьев камыша, чтобы паковать любой товар.

Еремей со всеми предложениями внучки согласился, но не ожидал, что будет толк, а он

случился сразу же. Местным кумушкам понравилось, что продавец любую мелочь укладывает в

коробочку, пусть это даже пяток яиц. А вот приезжим купцам пришлось по нраву, что яркие

игрушки и необычные украшения были сразу уложены в свои махонькие корзинки. Да и за

богато расшитые валенки можно было не беспокоиться, так как каждая пара лежала в

отдельном коробе.

Дома боярин велел всем помогать Аксиньке с Митькой, видя, что купцы с охотой закупаются

новым товаром, но торопятся уехать до распутицы. А Дуня неожиданно увлеклась обучением

подобранного на паперти дурачка. Еремей только вздыхал, когда внучка выпросила старые

ножи для перековки их в инструмент для Якимки. Сказала, что сделает из него каменщика. А

кому нужен каменщик, да ещё дурак? Чудит внучка! Но пусть потешится, лишь бы в доме

покойно было.

ГЛАВА 6.

Приблуда Якимка оказался довольно интересным парнем. Веденей узнал, что он родился в

семье бондаря и счастливо жил до прихода злой болезни. Мор унес жизни почти трети городка, а от большой и дружной семьи ремесленника остался только сам Якимка и его отец.

Жизнь отрока резко изменилась. Якимка сильно тосковал по матери, братьям, сёстрам и

думал, как тяжело жить в большом опустевшем доме. Но не прошло и месяца, как отец наново

женился, и жизнь парнишки вновь переменилась. Дом больше не казался пустым, но Якиму в

нём стало неуютно. Мачеха делала вид, что боится рослого мальчишку и каждый раз

демонстративно требовала держаться от неё подальше. Отец хмурился, но молчал.

Вскоре новая жена родила братика Якиму, потом сразу же ещё… Всё чаще отец заговаривал

о том, что пора бы старшему сыну отделиться, и что он готов помочь, чтобы люди потом не

говорили… Яким не возражал, хотя знал, что трудно ему будет. Отец отстранился от него и

перестал учить мастерству.

И вот однажды отец положил деньги на обустройство сыну на стол и показал на порог, однако Яким тем же вечером слег. Болел он долго и тяжело. Запомнились холод и жажда. Его

положили в маленькую комнатушку и… забыли, но он переборол странную болезнь, вот только

стал другим и… окончательно чужим отцу. Его вывели на дорогу и сказали уходить.

— Уверен, — докладывал старый дедов холоп, —мачеха отравила Якимку, да парень

оказался крепче, чем она думала.

— Но как же ты сумел всё вызнать? — удивилась Дуня.

Веденей ответил не сразу. Якимкина задача решилась непросто, но жизненный опыт помог

разобраться.

— Я поначалу подумал, что парень безнадёжен. Спрашиваю — он молчит или отвечает

невпопад. Говорю, что ему надо делать, а он глазами хлопает и лбом о землю бьётся.

Боярышня кивала, так как сама столкнулась с подобным поведением парня.

— А потом смотрю, Якимка вдруг встаёт и идет делать то, что я ему давеча говорил делать

или подходит ко мне, мнётся, желая ответить на вопросы, которые я ему ранее задавал. Вот

тогда я призадумался и решил проверить. После вечерни подсаживаюсь к нему и прошу двор

расчистить, так как намело.

— А он?

— А он смотрит на меня ясным взглядом и не шелохнется...

Дуня не понимала к чему ведет Веденей, но хитрый взгляд старика подсказывал, что не всё

так просто.

— Утром следующего дня выхожу во двор — а там Якимка старательно двор чистит. И вот

что я приметил, боярышня, он бесхитростен и его легко обмануть, но не глупее большинства

ребят его возраста. А дураком всё одно будет считаться потому, что чужие слова до него

доходят с большим опозданием.

— Он глухой?

— Нет же, боярышня! Я не знаю, что внутри у него нарушилось после отравления, но

думалка его словно спряталась, и пока до неё дойдут слова, то все его уже дураком посчитают!

Дуня ошарашенная сидела и пыталась перевести слова дедова холопа на понятный для себя

уровень. И получалось у неё, что у Якима в результате отравления и долгого выхода из

тяжелого состояния пострадал мозг. Веденей не знает, что человек думает головой, поэтому

ему трудно облечь в слова своё впечатление от Якима, но на примере он доходчиво обрисовал

проблему и теперь Дуня понимала, что до парня все доходит как до жирафа! О болезнях мозга

она ничего не знала, но зато помнила высказывание одного киногероя, что голова — предмет

темный и исследованию не подлежит! Ну, про исследования это зря, но то, что мозг даже в

будущем вызывал много вопросов — факт!

Судя по рассказу Веденея у Якимки остались полученные в детстве навыки и в принципе он

мог бы продолжать жить, если бы вокруг были привычные для него условия и оставалась

поддержка родных.

Более того, пусть медленно, но он оставался способен нарабатывать жизненный опыт и

сумел бы адаптироваться, но парня выкинули вон. А дальше сплошной стресс для человека, который ничего не видел кроме своей деревни… хм, городка.

Его подобрали нищие и используя в качестве пугала-защитника, довели до Москвы, а тут

местные удальцы решили, что нечего зря такому бугаю шататься по городам со сказочниками-нищебродами и предложили «хорошую» работу.

Вот только Яким сначала не понял, что от него хотят, а потом внутренние устои не

позволили ступить на стезю душегуба. Ухари обиделись, но бить не стали. Они поступили

хитрее и злее.

Кто-то из них сумел уверить Якима, что в Москве живет странный, но добрый народ и если