Боярышня Дуняша (СИ) - Меллер Юлия Викторовна
бы в три-четыре ноты.
Остаток дня ушёл на изготовление Дуниной придумки.
Все дворовые Дорониных резали медный лист по нацарапанным боярышней линиям; медник
по своему разумению продавливал-прочерчивал-прорабатывал силуэты животных, старательно
гнул лопасти на верхнем резном кругляше и спаивал детальки. Для большинства дело было
новое, и все помогали друг другу советами, поиском подходящих приспособ, заменяющих
инструменты, а то и просто помогали что-то придержать.
А потом все выставили на стол свои поделки, закрепили в гнездышках маленькие свечечки и
зажгли их. Дружный радостный вопль переполошил соседей, но эмоции удержать было
невозможно!
— Эко диво! — довольно щурясь, удивлялся Еремей Профыч. — И радостно мне… вроде бы
не боярское дело такой ерундой заниматься, а вот ведь…
Дуня же сияла и подпрыгивала. Она не в силах была удержать родившееся в ней ощущение
счастья! Ещё недавно она корила себя, что так бездарно разбазаривает идеи из будущего, и если
так будет продолжаться дальше, то она вновь ничего не добьётся в жизни, но сейчас ей было
хорошо от того, что всем хорошо. Но она ни за что не призналась бы себе, что наслаждается
тем, что её хвалят и провожают уважительными взглядами. Это было что-то новое и
непонятное для неё! Ведь в прошлой жизни её особо не замечали и как теперь относиться к
кружащим голову чувствам, она не знала.
ГЛАВА 5.
На следующий день всей семьей катались по городу на санях, прошлись по ярмарке и купили
себе блины. Дуня, когда услышала, что сегодня Сретение господне, подумала, что предстоит
долгая служба, а оказалось, что в этот день все предпочитали гулять, веселиться и перекусывать
на улице.
Ей понравилось гулять всей семьей, только жалко было, что отец был в отъезде. Вернувшись
домой, уставшая Дуня повалилась на постель и уснула. Вечером к маме набежали
сказительницы, и маленькая боярышня слушала их рассказы, делая эскиз женской сумки через
плечо с аппликацией из фетра. Показала маме, но Милослава посмотрела и равнодушно пожала
плечами, сказав, что плетеные короба горожанкам привычнее и удобнее. А сказительницы в
этот раз больше говорили о чудесах, и от того на душе было благостно.
После праздника погода испортилась и, кажется, вся Москва сидела по домам. Дуня с Машей
несколько часов провели с Аксиньей, помогая ей придумывать новые модели милых маленьких
игрушек, а потом Дуне надоело резать и сшивать фетр, и она смастерила из шерсти веточку с
желудями.
— Ой, какая прелесть! — первой воскликнула Маша и приложила веточку к рубашке, подумала и попробовала прицепить на кончик косы, но Дуня забрала и пришила украшение к
концам пояска.
— Вот сюда лучше, — прокомментировала она, — или ворот телогрейки украсить, а
дедушке можно на шапку прицепить.
— А как ты это сделала? — заинтересовалась Машенька.
— Ты же видела, как я в комочек шерсть собрала и иголкой тыкала.
— Я думала, что ты балуешься, — призналась сестра.
Но Дуня подошла к коробу Аксиньи и выбрав красноватые шерстяные пряди, сначала
похвалила женщину, что та сумела обогатить цветовую палитру, а потом начала валять
шерстяную ягодку. Маша и Аксинья отложили пошив игрушек, чтобы повторить действия
Дуняши. Вскоре у них в руках было несколько красных шариков, и маленькая боярышня
перешла к вышивке. Она сделала несколько стежков и шарик превратился в ягоду.
— До чего же просто! — не удержалась Аксинья. — Вот увидела, как такое чудо делается и
теперь спрашиваю себя: почему же я не догадалась сама до этого?
А Дуняша тем временем выбрала зелёные квадратики фетра и вырезала листочки. Маша
сразу вышила прожилки на них. Ну, а собрать композицию было несложно. В тот день они
сделали много милых украшений, а вечером показывали свои поделки Милославе и деду.
— Аксинька, — обратился боярин к обособившейся рукодельнице, — сколько ты уже
игрушек сделала? Может, уже пора в лавке выставлять?
— Сейчас принесу, — не зная счета, женщина засуетилась и бросилась в свою мастерскую.
Маленькая хозяйка предупреждала её, что если её поделки будут приносить доход семье, то она
попросит деда утеплить выделенную Аксинье клетушку и увеличить окошко. А если вообще
всё будет хорошо, то под её начало посадят парочку девочек-помощниц.
Через минуту Аксинья ворвалась в трапезную и поставив на скамью короб, начала
выставлять поделки. Их оказалось около трех десятков.
Дед подошёл, разделил всё по кучкам: совы, снегири, олени, зайцы… Каждой твари было по
две-три-четыре штуки.
— Ну что ж, думаю выставить по копейке за штуку, а вот за украшения будем брать по
алтыну.
— Возьмут ли? — засомневалась Милослава.
— А мы дедушке на шапку вот эту веточку прикрепим, — подскочила Дуня, — мамину
шубу украсим и себе на поясок. Походим, покрасуемся!
Милослава кивнула, а стоявшая рядом ключница поддержала боярина:
— Покупать этакую безделицу будут приличные люди, а им цена в алтын в самый раз. Я бы
и игрушку подороже выставила.
Еремей довольно кивнул и спросил:
— А что с Митькиной работой? Дунька, я тебя послушал и малым людишкам место в доме
выделил, но пока только Аксинька отчиталась, и то неизвестно, будет ли прок.
Дуня встрепенулась и не став никого просить, сама помчалась вниз к Митьке. Ворвалась к
нему, напугала, но когда он понял, что боярышня хватает валенки, то помог ей и побежал
следом. В большую горницу вошёл со страхом, но остаться постеснялся и притаился за дверью.
— Вот! — выставив валенки на скамье, повела рукой девочка. — Пока без прикрас, но
можно обшить цветной нитью или сделать из кусочков ткани картинку.
— Это как? — не поняла мама.
— Как на покрывале моём, — тут же ответила Дуня, и все присутствующие согласно
покивали.
— Бисером расшить можно, — предложила ключница.
— Если сумеем отбелить шерсть для валяния, то с бисерной вышивкой будет красиво… с
любой вышивкой будет красиво, но сейчас чем-то попроще надо украшать.
Дед сел, собираясь примерить валенок. К нему сразу же подскочила Милослава с ключницей, да и Машка, чтобы помочь.
Женщины быстро надели на боярина валенки, заправили штанины в голенища, и он
поднялся, притопнул, прошёлся туда-сюда.
— Ничего, похожи на новгородские валенцы, только швов не видно, и высокие.
Дед повернулся к Дуне, она согласно закивала. Еремей прохаживался и посматривал на
женщин, что тоже бросились примерять валенки.
— Тепло, — сразу же заявила ключница. — Батюшка, можно ли мне в таких по дому ходить?
Не везде у нас топлено и ноги бывает так застынут, что моченьки моей терпеть нет ломоту.
— Хм, а ты что скажешь? — обратился он к Милославе.
— Тепло-то оно тепло, но уж больно неказистая обувка.
Еремей посопел и сел. Женщины бросились к нему помочь снять, но он ловко подтолкнул
одной ногой валенок и тот легко свалился. Боярину это понравилось, и он так же избавился от
второго валенка.
— Выставим в лавке по… — боярин пощупал утолщенную подошву с нашитой грубой
кожей и посмотрел на Дуняшу. Она уверенно ответила:
— Не меньше, чем по алтыну, а лучше пятиалтынный брать.
Дед смешно вытаращил глаза и крякнул. Пятиалтынный! Но если подумать… Так-то она
права — за сапоги меньше гривенника не берут, но это не сапоги. Валенки, скорее всего, будут
брать крестьяне, да бедные горожане, а у них заработок в день копейка. Вот если валеночки
украсить, как женщины говорили, то можно их поставить в ряд с сапогами, да не с самыми
дешевыми.
Еремей взял в руки валенок, пощупал, взвесил, попробовал на разрыв… довольно качнул
головой. Добротная вещь получилась! И ключница сразу себе захотела валеночки, а она баба
