Как я стал хозяином странного замка в другом мире (СИ) - Сергей Георгиевич Евтушенко
Воздух вокруг стал ощутимо холоднее. Всё это выглядело как крайне дурной знак, но при этом не было похоже на битву с «боссом» в оружейной. Несмотря на размеры и количество хлама, эта комната не несла какой-то особой функции. Зато сражаться в ней было бы адски неудобно.
Я отступил в тёмный коридор откуда пришёл и выбрал угловой участок, откуда мог бы без труда наблюдать за обеими проходами. Иссохшие кончились — по крайней мере, на этот заход, и единственным звуком оставалось моё приглушённое дыхание. Становилось всё холоднее, словно кто-то открыл форточку и впустил в замок морозную зимнюю ночь. Перехватив факел левой рукой, я достал кинжал правой и стал ждать.
Третий удар гонга. Оглушительный, страшный, будто прямо над головой. Я стиснул зубы, подняв факел и до рези в глазах всматриваясь в темноту.
А затем холод стал почти нестерпимым, и по коридору промчался порыв ледяного ветра, задув огонь факела. Я снова ослеп, но это была не главная проблема. Что-то двигалось ко мне во мраке, двигалось неотвратно, и оно несло с собой ледяное дыхание смерти. От него нельзя было бесполезно бежать, нельзя спрятаться…
Я метнул оба своих кинжала с интервалом в секунду в самый центр холодного безымянного ужаса. Его это не задержало, но хотя бы подарило мне миг душевного покоя прежде чем совершенный лёд перечеркнул меня наискосок.
Глава одиннадцатая
Будильник сработал вовремя, и я проснулся строго в момент, когда заиграла давно надоевшая мелодия. Ничего не изменилось. Я умер в замке и проснулся дома; так сказать, формула, проверенная временем. Но почему-то в этот конкретный раз всё ощущалось иначе. То ли потому, что я бродил по Полуночи несколько часов с перерывом на сон. То ли потому, что меня прикончило неведомое и невидимое чудовище, вылезшее непонятно откуда.
Я чувствовал себя бодрым и выспавшимся, но вместе с этим на душе скребли кошки. Мои походы в замке продолжались неделю подряд, и это больше нельзя было списать на «просто странный сон». Да что там, их нельзя было списывать с самого начала, просто я упорно не желал признавать очевидного. Человек вообще склонен отрицать то, что кажется ему безумным и фантастичным, цепляясь за привычные объяснения. Случаются и обратные примеры, но не в моём случае.
Тогда встаёт вопрос — что мне со всем этим делать?
Пятница. Сегодня должны перечислить зарплату, а то и премию, но этот факт не вызывал ни малейшего энтузиазма. Во-первых, большую часть придётся отдать за квартиру и долги, во-вторых — события прошлой ночи никак не шли из головы. Не считая этого, на работе был на удивление обычный, сносный день — даже Боров явился вовремя и вёл себя более-менее адекватно. Одна из клиентов попыталась закатить скандал на пустом месте, но успокоилась так же стремительно, как и завелась. Товар расходился быстро, начальство было на месте, но не стояло над душой, о вчерашних беспокойствах никто не вспоминал.
Под вечер, когда зарплата благополучно упала на карты, воцарилось окончательное спокойствие. Мне тоже упала — обычная сумма, без вычетов, но и без обещанной надбавки. Стоило ожидать, что Боров недолго проходит с крышей набекрень, а всё равно обидно. С кредитами придётся что-то думать, срочно искать подработку или снова занимать. Всё херня, давай по новой.
— Виктор, задержитесь ненадолго, — мои невесёлые мысли были нарушены прикосновением изящной женской руки и ароматом дорогих духов. — Николай Николаевич просит вас зайти.
А, ну понятно. Боров не просто выздоровел, а окончательно оклемался и понял, что натворил во время помутнения рассудка. Сейчас будет бычить и угрожать расправой, чтобы я никому не проболтался, причём расправой не только финансовой, но и вполне буквальной. Среди связей главы «Техно-супер» числились и совсем нехорошие люди.
Приятные ощущения от касания Анны моментально смазались, когда я переступил порог кабинета шефа. Нет, я не боялся, даже не волновался. Скорее испытывал что-то близкое к отвращению, как будто нужно было провести беседу с большим тараканом, напялившим шкуру человека, как в «Людях в чёрном». Жаль только нельзя повторить концовку.
— Виктор Игнатьевич, прошу, садитесь.
Ещё и издевается, урод. Хотя надо признать — выглядел он и правда неважно. Похудел — так, как худеют не спортсмены, а тяжело больные люди, отрастил под глазами заметные мешки. Его рука, придвинувшая ко мне конверт через стол, едва заметно тряслась.
Всё ещё уверенный, что это часть наезда, я медленно взял конверт и открыл. Внутри оказалась плотная пачка красных пятитысячных купюр.
— Можете не пересчитывать, — сказал Боров. — Здесь всё, что обещал, и ещё сверху. Бухгалтерия, понимаете, не смогла вовремя оформить, так что пришлось по старинке, вы уж не обижайтесь…
Я молча смотрел на него, без малейших идей и мыслей в голове, пока он разливался на тему некомпетентных бухгалтеров и как сложно в наши дни найти кого-то, кто хотя бы с экселем на «ты», не говоря о том, чтобы расчёты сходились. Короче, шеф нёс полнейшую пургу, не имеющую никакого отношения к делу и не пытался давить на меня никаким образом. Разве что свести с ума за компанию, но не знаю, считалось это или нет.
— Так вот, говоря о вашем повышении до администратора торгового зала. Обязанности по сути те же, а зарплата, сами понимаете…
Похоже, тактика Борова по сносу моей крыши всё же принесла плоды. Я совершенно пропустил момент, где мы — он — начали разговор о повышении. С чего мы его начали? С чего он выдал мне премию? С чего он извинился, перестал орать и начал звать по имени-отчеству?
Впервые за время, как я зашёл в кабинет, я поднял голову и посмотрел шефу в глаза. Безумия там не было, зато плескался страх. Боров боялся, и боялся конкретно, что я откажу, не приму его щедрые дары, и тогда… Что произойдёт тогда?
Не помню точно, что я ему ответил, но что-то условно-положительное. И конверт тоже взял — отказываться из принципа в моём положении было бы невероятно глупо. Выйдя из магазина, я тут же дошёл до банкомата, закинул пачку купюр на карту и перевёл за квартиру. Прикинул, не стоит ли досрочно погасить минимальные платежи по наиболее болезненным из кредитов,
