Тренировочный день 2 (СИ) - Хонихоев Виталий
— Да делай что хочешь! — машет рукой Митяй и Леха — сияет, вставая с земли, протягивает ему руку и хлопает по плечу.
— Ну вот и договорились! — говорит он: — значит ваша сеструха меня с остальными познакомит!
— Чего⁈
— Ну ты же сам сказал, что согласен!
— Сейчас я Сереге скажу, чтобы добавил тебе еще!
— Не, это уже не по понятиям. Я ж сирота. И потом — ну чего вам, жалко, что ли? Я может в Волокитину влюбился!
— Да тьфу на тебя. Посмотрим. — говорит Митяй: — лучше пошли пиво дальше пить, пока столик не заняли, а то будем стоять как беженцы из стран капиталистической Африки… кто там дальше драться должен был? Витька?
— Кстати. — Виктор огляделся вокруг: — а где этот сионист?
— Он не сионист, а антисемит. — поправляет его Леха, все еще ощупывая свою челюсть: — и свалил он уже давно. Вот трусливая шкура…
— Ну, Вить, если тебе прямо так охота подраться — вон Серега тебе пару составит. — говорит Митяй: — разомнитесь.
— Не, — качает головой Виктор: — это глупо как-то. Ну убежал и убежал, хрен с ним. Пошли назад.
— Точно! — и они такой же дружной компанией пошли обратно в пивнушку. Внутри пришлось отстаивать свои места у столика, потому что «интеллигент в шляпе» так и не сумел доказать новым захватчикам площади столика что место занято. Так что за их столиком прибавилось еще народа, так что о том, чтобы полноценно облокотиться двумя руками на стол и речи теперь не было. Было место ровно для одного локтя и одной пивной кружки, то есть — банки из-под майонеза.
— Популярное место. — сказал Виктор и Леха, который задумчиво ворочал своей пострадавшей челюстью — кивнул.
— Это что. — сказал он: — с утра тут пиво настоящее, еще не успевают развести, гады торговые, барыги проклятые. После обеда начинается, не пиво, а моча ослиная. Просто ходить больше некуда, вот все тут и толкутся. Деваться людям некуда, а у меня еще и проблемы в личной жизни. Слышь, Серег! А ты когда разряд по боксу успел получить?
— Вот пока ты сидел он и получил. — отвечает за брата Митяй: — а насчет личной жизни ты лучше вон к Лильке, которая «Железный Кайзер» подкати. Говорят она на передок слабая.
— Да ну ее. — машет рукой Леха: — видел я что за ней чурки ухлестывают, после такого неохота… да и не такая уж она и симпатичная. Вот продавщица в гастрономе на проспекте сорокалетия Октября — вот там да! Видели? Галькой зовут, такая сочная как пирожок с ливером… — Странные у вас гастрономические сравнения. — роняет интеллигент в шляпе: — но Галина Ивановна и впрямь… достойная женщина. И коли мы уже скатились до обсуждения дам за глаза, то предлагаю выпить за прекрасный пол! — он поднимает свою банку из-под майонеза, наполненную пивом наполовину.
— За прекрасный пол! — ревет рядом Леха, поднимая свою тару.
— Это… за баб, вот! — поднимает свою банку Митяй. Серега — молча присоединяется к тосту.
— За прекрасных дам! — поддерживает их и Виктор: — Ик!
Глава 14
Глава 14
Интерлюдия Волокитиной Марии
— Слушайте, девчата, послушайте меня. Будем позитивными, девчата. Позитивными!– говорит Алена Маслова, стоя перед скамейками у своего шкафчика.
— Алена права, в конце концов это товарищеский матч. — поддакивает ей Маркова Наташа, стаскивая с ноги наколенник и положив его рядом с собой на скамейку.
— Это реально классная команда у «сырников». Синицына, Кондрашова, Бергштейн, да и «восьмерка» сегодня неплохо себя показала. — продолжает Алена: — и мы сражались с ними, девочки, дали бой. Так что все сыграли на отлично, не грустим. Особенно сегодня Айгуля постаралась!
— Нам не хватило буквально чуть-чуть. — вздыхает Наташа, стягивая второй наколенник: — но в следующий раз мы точно их одолеем.
— Верно. — классная у молокозавода команда — это факт. Мы старались сегодня. Маша опять блеснула, да и ты Алена на уровне, вот прям хоть сейчас на региональные. Точно вам говорю — мы выиграем этот сезон, осталось только подтянуться немного. А вы видели, что Кондрашова выдохлась к концу игры? Да и Синица тоже. Неет, в этом сезоне мы точно можем…
Глухой удар заставил ее замолчать. Все обернулись в угол, где Мария Волокитина только что с силой захлопнула дверцу своего шкафчика. Наступает неловкая тишина. Волокитина молча стягивает с себя через голову сине-белую футболку с номером «три» и бросает ее на пол, оставшись только в спортивном бюстгальтере.
— Ээ… Маша? Ты что-то хочешь… сказать? — спрашивает Алена, наклонив голову. Мария молчит, стягивая с себя шорты и отправляя их на пол тем же самым жестом — с размаху, будто кувалдой сваи вбивает в землю. Шмяк!
— Ну… ладно. — после некоторой паузы говорит Алена: — ладно, Маш. Я все понимаю и…
— Эта команда ужасна. — говорит Мария, повышая голос и поворачиваясь к остальным: — просто ужасна, настолько ужасна, что у меня мурашки по коже бегут!
— Послушай, Маш… — начинает было Наташа.
— Заткнись, Маркова. — перебивает ее Волокитина: — ты вообще на скамейке запасных сидишь в команде местного завода. Вот просто завались.
— Маша, ты чего так? Что случилось то? — Маслова разводит руками: — чего ты хочешь?
— Я хочу больше не проигрывать. Никогда! Особенно — «сырникам» и этой Синице! — Волокитина с размаху ударяет по дверце шкафа. Наступает пауза.
— Может ты все же закончишь переодеваться, и мы потом поговорим в холле? — говорит Маслова.
— О, ты думаешь я тут переодеваюсь? Я тут погружаюсь в пучину отчаяния и безнадежности, Алена. У меня атрофировались все жизненные функции. Эта команда настолько ужасна, что у меня никаких сил не осталось. Мы проигрываем им в пятый раз, а ты говоришь «такая классная команда эти сырники»!
— Они и есть классная команда! — разводит руками Маслова.
— Ну так иди и полижи им в раздевалке! Это по коридору дальше!
— Маша! — говорит Маркова, пытаясь успокоить обоих.
— Маркова, ты седьмая в очереди запасных на скамейке, сгоняй за газировкой! И завались уже!
— Хорошо! — не выдерживает Маслова: — хорошо! Ты такая умная у нас, ты лучшая во всем, звезда на небосклоне, лучший бомбардир сезона! Похоже, что у тебя есть ответы на все! Так что — просвети нас. Научи меня чему-нибудь, что я не знаю! Как нам побеждать всегда? Как…
— О, научить тебя? — Волокитина упирает руки в бока.
— Да! Научи…
— А? — перебивает ее на взлете Волокитина и Маслова — закатывает глаза. Складывает руки на груди и качает головой: — Научи меня чему-нибудь, что я не знаю! От такого стратега и мыслителя как ты, с твоими знаниями и самодовольством — чему я могу научиться⁈
— Девочки… — пытается встрять Маркова, но Алена Маслова поднимает руку.
— Наташа, помолчи. А ты, Маша… вот тебе подиум, постамент — научи меня. Нас. Расскажи что ты знаешь. — говорит Маслова и в раздевалке наступает тишина. Волокитина разворачивается к своему шкафчику и открывает его. Вынимает полотенце и обматывает его вокруг бедер. Достает свою сумку и все это — в полнейшей тишине. Маслова — разводит руками.
— Ну вот видишь… — говорит она, но тут Волокитина поворачивается к ней.
— Твой жених, этот кобелина с завода — вчера ходил в кино с Маринкой, что из малярной бригады. После этого они пошли к нему домой…
— Что⁈
— А позавчера он и какая-то училка из третьей школы в ресторан ходили. Да у половины девчонок с поселка у Негритянки на шее чаще можно не цепочку увидеть, а его засосы!
— Да быть не может!
— Этот Холодок и ко мне клинья подбивал, предлагал пойти к нему на квартиру, показать «марки и альбомы», а сам мне в декольте заглядывал! И за задницу хватал своими лапами липкими!
— Машенька, погоди, что ты говоришь такое! — вскакивает с места Маркова Наташа: — погоди…
— Завались, Маркова, все знают, что ты и он обжимались под лестницей за спорткомплексом, когда Валерий Сергеевич нам лекцию о нелегкой участи трудящихся Кубы читал, а ты ему в этот момент «голландский штурвал» сделала!
