Мацзу - Александр Васильевич Чернобровкин
Добравшись на рассвете до берега, отправлялся домой, где ждала приветливая жена. Она делала всё, чтобы угодить мужу, и, в отличие от европейских женщин, понятия не имела, что такое выедать мозги. По китайским меркам я обеспечил ее выше некуда: большой дом, слуги, дорогая нарядная одежда, отличная еда в любом количестве… В ответ она создавала для меня райские условия.
Если не сильно уставал за ночь, утром заходил к Педро Косте, чтобы посмотреть, чем он занимается, и поболтать. Мы с ним сдружились еще во время строительства шхуны «Макао». Этому способствовали две важные причины: я говорил на португальском и у обоих жены-китаянки. Корабел, овдовев на родине, женился здесь во второй раз, поэтому имел, с кем сравнивать.
— Тебе здорово повезло! Если бы я знал, еще молодым уплыл бы сюда и женился на китаянке! — однажды очень эмоционально признался он.
Так понимаю, эмансипация уже зашагала по Западной Европе. Природа очень изобретательна в придумывании способов по уменьшению рождаемости в неблагополучных по ее мнению регионах.
Не стал ему говорить, что жена у меня не первая и, надеюсь, не последняя. Не поверит. Он и так из-за случайных обмолвок считает меня врунишкой, приписывающим себе чужие подвиги. Я порой забываю включать дурака, скрывать знания и умения, которых не должно быть у простого американца, проведшего большую часть жизни на паруснике вдали от учебных заведений и общавшегося по большей части с малограмотными и грубыми людьми. К тому же, слишком умных не любят никогда и нигде, особенно начальство, даже в Китае, хотя усиленно убеждают в обратном всех и в первую очередь себя.
23
Клипер «Юдифь Перкинс» прибыл в последних числах сентября, перед самым окончанием летнего муссона. Командовал им, как и в прошлый раз, Бернард Бишоп. Он встретил меня у штормтрапа, попыхивая новой трубкой из вишневого дерева.
— Ты все еще здесь, парень! — обняв меня и похлопав по спине, как лучшего друга, радостно произнес капитан.
— Да, — подтвердил я. — Из этого болота труднее вылезти, чем в него попасть.
— Мое предложение всё еще в силе. Если надумаешь, заберу тебя с собой, высажу напротив твоего Уилмингтона, — напомнил он.
— Еще рано, надо подзаработать деньжат, чтобы вернуться не с пустыми карманами, — отказался я.
— Мне сказали, что в этом году у тебя было много работы, что такого количества кораблей здесь никогда раньше не было, — выдал капитан.
Я подплыл к ним на лодке, когда только встали на якоря. То есть ни с кем из местных поговорить не могли. Видимо, я не всё знаю о том, как разносятся слухи в эстуарии реки Жемчужной и его окрестностях до мыса Доброй надежды и Магелланова пролива.
— Эта новость для тебя плохая, потому что из-за большого количества поступившего товара цена на него снизилась на полдоллара, но есть и хорошая: теперь беру всего по три доллара с мешка, — сообщил я.
— Знаю. В Малаккском проливе встретился с британским фрегатом. Командир поделился со мной местными новостями, — выдал он новый источник слухов, после чего добавил: — В том числе о том, как ты отбился там от пиратов. Они не знали твое имя, но сказали, что капитаном был американец, свободно говоривший на китайском языке. Я знаю только одного такого капитана в этих краях. Это ведь ты был, не так ли?
— Каюсь, это я погубил тех невинных людей! — пошутил я.
— Черт, мне так хочется схлестнуться с пиратами, но они не нападают на большие корабли! — искренне пожаловался Бернард Бишоп.
— Вот и не накликай беду, — посоветовал я.
— Хорошо, не буду! — весело пообещал он, после чего потянул за свой стол, чтобы угостить вином. — Сказали, что отменное испанское, специально для тебя купил. Но я в них плохо разбираюсь, могли надуть.
Это был белый, сладковатый, с насыщенным ароматов и довольно крепкий херес самого лучшего сорта фино, то есть выдержанный под пленкой специальных дрожжей, которые называют флор (цветок), о чем я и сказал Бернарду Бишопу. Поскольку солнце уже садилось, не грех было отведать крепленого вина. Мы выпили по паре оловянных кружек, после чего жизнь показалась прекрасной, даже несмотря на жадных контрабандистов, которые лишили судовладельца половины доллара с каждого фунта наркоты.
Первыми прибыли почти одновременно сразу два плавучих табора морских цыган. Один ошвартовался к левому борту, второй — к правому. На ближних сампанах выстроились проститутки. Все остальное — продукты, стирку — начнут предлагать завтра, а первый день — разгрузочный. Бедным матросам приходилось бегать туда-сюда, чтобы выбрать девку покрасивее и подешевле. В это время на борт поднялись предводители таборов, оговорили количество нужного товара, заплатили серебряными «копытами» и «черепахами». К концу летнего сезона танка приподнялись, начали закупать по сто и более мешков. И сампаны у них почти все новые, красиво, по их меркам, раскрашенные и обвешанные шелковыми ленточками.
Хакка приплыли на следующий день. У них уже двенадцать «взлетающих драконов». Среди гребцов много молодежи. Так понимаю, дело только в надежных людях, а то бы изготовили еще с сотню таких судов. Впервые за последние месяца три командовал ими Бао Пын, как мне показалось, похудевший килограмм на десять.
— Где пропадал самый известный контрабандист империи Таньчао? — шутливо спросил я.
Таньчао — это нынешнее китайское название их государства.
— Сделал два рейса в Синцзяпо (Сингапур), — с долей хвастовства поведал он.
— Надеюсь, ты не подвел меня и показал себя, как настоящий опытный капитан? — продолжил я стебаться.
— Было трудно, но я справился, — скромно заявил Бао Пын, после чего спросил: — Я слышал, ты собираешься строить шхуну для себя?
— Да, есть такое намерение, — сознался я. — Неуверен, что в этом году, потому что не хватает денег на всё.
— Если надо, мы дадим в долг, — предложил он.
— Под какой процент? — поинтересовался я, потому что ставки в Макао начинались с трех процентов в месяц.
— Беспроцентный кредит с условием, что весть опиум будешь продавать нам по сложившейся цене. Если не расплатишься за первый год, тогда на
