Гроза над Бомарзундом (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
— Вообще не разбираюсь, — вынужден был признать молодой офицер.
— Печально. Но вот я некоторое представление имею, и потому приказал идти экономическим ходом, чтобы ни у кого из нашего отряда в ответственный момент не случилась поломка.
— Господин мичман, кажется, вам пора на воздух! — безапелляционным тоном заявил Небольсин.
— Не стоит сердиться на молодого человека, Константин Васильевич, — улыбнулся я. — Скоро нам всем идти в бой. Кто знает, доведется ли нам еще так побеседовать? Если есть желание, господа, спрашивайте. Я с удовольствием отвечу. То же касается любых предложений по улучшению службы или техники.
— Если позволите, — подал голос артиллерист Берг. — Мне до крайности любопытно, как вам пришла в голову столь оригинальная конструкция картечницы?
— Даже не знаю, что сказать. Да и не столь уж она оригинальна. Посмотрите на «сороки», из которых палили по супостатам наши предки. Тут, в сущности, все то же самое, только на нынешнем технологическом уровне.
— Да. Но я как-то подсчитывал… прошу прощения, но мне кажется, что картечь в большинстве случаев будет ничуть не менее действенна, при несравнимо меньших затратах. Если вам угодно ознакомиться…
— Не стоит. Тем более, что мне это хорошо известно. Просто… как бы объяснить… названые в мою честь митральезы — оружие новое, а все новое вызывает у противника замешательство. Кто-нибудь читал, как их описывают английские или французские газеты? «Дьявольская мясорубка», пожалуй, самый мягкий эпитет. Ознакомьтесь при случае, очень рекомендую!
— Уже имел такое удовольствие. Но ведь те же газеты называют ваше высочество… пардон…
— Мясником? Да и на здоровье! Пусть боятся сукины дети!
— Но неужели вас совершенно не заботит репутация в Европе?
— Плевать я на нее хотел! Господа, кто помнит, как вели себя французы в Москве? Жгли, грабили, устраивали конюшни в храмах! А как мы в Париже? И кого же, позвольте спросить, в «Просвещенной Европе» считают варварами? Так может нам хоть раз стоит повести себя согласно их ожиданиям?
— Справедливости ради, — усмехнулся Небольсин, — конюшни в храмах устраивали поляки из корпуса Понятовского.
— И никто их за это не наказал! Более того, несмотря на все благодеяния, они при первой же возможности восстали. И помяните мое слово, сделают это снова!
— Вы думаете?
— Хотел бы я ошибаться.
— Господа, опять мы свернули на политику. Давайте лучше о дамах!
— Отличное предложение. Я тут недавно наткнулся на одно прелюбопытное исследование. Оказывается, все дамы делятся на три категории… хотя вам, наверное, неинтересно?
— Нет, что вы, Константин Николаевич, мы все внимание!
— Тогда извольте. Итак, представительницы прекрасной половины человечества делятся на «дам», «не дам», и «дам, но не вам»! Причем, как это ни печально, последних больше всего!
Некоторое время не ожидавшие ничего подобного офицеры ошарашено молчали. Я уже успел пожалеть, что рассказал им этот старый в моем мире анекдот, как вдруг грянул дружный хохот. Смеялись все, включая корабельного священника отца Николая.
Было уже утро следующего дня, когда мы вошли в залив, носящий среди местных название «Архипелаговое море». До Або оставалось всего ничего. Противник не наблюдался, но я все же приказал «Витязю» Селиванова и «Варягу» князя Шаховского отправиться на разведку, а сам с основными силами поспешил навстречу судьбе.
Уже подходя к островам, прикрывающим вход в древнюю столицу, впередсмотрящий заметил поднимающиеся за ними дымы.
— Кажется, наш друг Пламридж все же прорвался к городу! — обращаясь к стоящему рядом капитану «Рюрика» Александру Баженову, заметил я.
— Что будем делать, Константин Николаевич? — ничуть не сомневаясь в моем ответе, он все же счел нужным задать этот вопрос.
— Драться, разумеется!
[1]Первый бассейн Уильяма Фруда появится в Великобритании в 1872 году.
Глава 12
Вот и наступил момент истины. Враг рядом, эскадра за мной, а впереди я на белом коне! Нет, лошади у вашего покорного слуги, конечно же, нет, но обычай щегольски одеваться перед сражением у моряков имеется. Чистое белье, в тщетной надежде не занести грязь в рану при ранении. Новенький с иголочки мундир со всеми регалиями. Единственное отступление от формы –внушительных размеров кольт в кобуре, вместо полагающегося в таких случаях палаша. Ну не люблю я холодное оружие! Впрочем, все это не более чем попытка снять мандраж перед боем…
— Сколько тут проходов к Або? — спросил я, всматриваясь в карту, принесенную Лисянским.
— Три, ваше императорское высочество. Северный…
— Один! — довольно бесцеремонно прервал его Ихалайнен.
— Что?
— Северным могут ходить только рыбачьи лодки. К тому же там недавно построили мост. Тоже касается южного пролива между Большой землей и Хирвенсало. По-настоящему судоходен только главный фарватер вдоль южного берега острова Рунсало мимо Стуро Бокхольм. Там англичане и прошли.
— Значит, они в мышеловке?
— Да. Только это очень большая мышь. Такую может поймать не каждая кошка…
— Крыса?
— Так!
— Какова глубина.
— Мы можем пройти. Они тоже.
— А корветы?
— Если будет хороший лоцман. Но там тесно…
— Значит так, — повернулся я к Лисянскому. — Просигнальте Истомину, чтобы он перекрыл все проходы. «Олафу» и «Бульдогу» следовать за нами! И приготовиться к бою!
К слову сказать, последнее указание совсем не требовалось. Баженов с Небольсиным свое дело знали. Пока матросы из боцманской команды наскоро окатывали палубу морской водой, канониры заняли места у пушек и карронад. Всего их у нас двенадцать. Не густо для предстоящего сражения, зато все 68-фунтовые. Плюс две картечницы, названные в честь вашего покорного слуги.
— Черт! — выругался вполголоса. — Надо было устроить боевые марсы и расположить там эти скорострельные хреновины! На нынешних дистанциях боя они были бы вполне уместны…
— Что, простите? — навострил уши Лисянский.
— Ничего особенного, — пробурчал я в ответ. — Просто ваш генерал-адмирал опять все забыл…
Отдельно выстроились два взвода взятых мною на борт морпехов. Рядовые стрелки с шарпсами, штурмовики-абордажники с однозарядными капсюльными пистолетами, тесаками и топорами. Все как полагается. Командовавшие ими унтеры и офицеры с палашами и револьверами. Может, убрать их от греха под палубу?
Пока я так размышлял, мы, громко хлюпая плицами колес, втянулись в пролив. Теперь с более близкого расстояния стали ясно видны следы разыгравшейся здесь трагедии. Вон там, судя по всему, стояла батарея. Потом ее накрыли залпами, и теперь о защитниках напоминает лишь торчащий к небу ствол разбитой пушки.
Противник показался неожиданно. Стоило нам поравняться с островком под названием Стуро Бокхольм, как перед нами на дистанции меньше пяти кабельтовых возник арьергард «Летучего отряда» адмирала Пламриджа. В смысле идущие концевыми «Драйвер» и «Валчер». Что же касается остальных английских кораблей, то, судя по доносящейся канонаде, они сейчас веселились на рейде Або.
Надо сказать, сэры нас ждали и встретили салютом. К счастью, на шлюпе, впрочем, как и на стоящем за ним фрегате, имелось всего шесть пушек, из которых по нам могли стрелять только две 42-фунтовки. С другой стороны, наша огневая мощь тоже оставляла желать лучшего, поскольку главный калибр «Рюрика» находился на артиллерийской палубе и наводиться мог только поворотом корпуса. Зато карронады на верхней палубе по моему приказу установили на поворотных платформах и даже прорубили для них дополнительные порты в фальшбортах. В общем, мы тоже могли стрелять из двух, хоть и по очереди.
Как по мне, ситуация довольно глупая. Узкий пролив, в котором особо не поманеврируешь, и минимум участвующих в перестрелке орудий. К тому же для нас бой начался не слишком удачно. И если выпущенные первым залпом ядра едва оцарапали нам планширь, то второй начисто снес фок-мачту. Та со всего маха рухнула на палубу, заставив разбежаться всех, включая орудийную прислугу погонных пушек. Наша же стрельба, мягко говоря, оставляла желать лучшего.
