Прорвемся, опера! Книга 3 (СИ) - Киров Никита
— А можно понять, что это за струна? — Орлов посветил фонариком сначала на один след, потом на другой. — Откуда?
— Ну, только если мы её раздобудем и сможем сравнить с характером повреждений. Для пианино, думаю, слишком тонкая, да и я не знаю, сильно там гибкая струна или нет, чтобы задушить. Может, от гитары — последняя шестая, например. Тут с маху не определишь.
— Вот Яков Вениаминович невовремя заболел, — сокрушался Ванька. — Он же в музыкальную школу ходил в детстве, на скрипке играл, что ли. Сразу бы определил, чем душили.
— Ваня, где одежда её? — спросил я.
— Ща! — он умчался и вскоре вернулся с пакетом.
Женщину привезли в белой вытянутой водолазке, давно не стиранной, с жёлтым жирным пятном на груди. Но на воротнике заметен след, в увеличительное стекло видно, что текстиль чуть надорван.
— Крови мало, — заметил Орлов, — если бы не кофта, всё бы разрезал. Но и пальцы бы свои покоцал. Ещё когда на Кавказе были, там чех один нашего часового задушил проводом от телефона, потом скрылся в ауле. Нашли по следам на руках, он пальцы тогда сильно порезал.
Он сам машинально показал свои руки, и мы с Ванькой тоже. Конечно, пальцы у нас были целые.
— Могли быть рукоятки специальные, — предположил я. — Но вообще это хорошее наблюдение. Возьмём на заметку.
На это мы и в первую мою жизнь обратили внимание, что маньяк пользовался чем-то, чтобы не травмировать руки. Но саму удавку мы так и не нашли тогда, даже не сразу поняли, что он душил струной, уже потом разобрались, по следам на одежде и коже. Но куда он её выбросил, маньяк Кащеев так и не признался.
Он вообще ни в чём не успел признаться, но доказательств хватало для передачи дела в суд, да и поймали его на горячем, когда он при нас напал на девушку. Тогда мы его и взяли.
Но перед судом его нашли мёртвым в СИЗО, задушенным так же, как и его жертвы. Как выяснили потом, это постарался блатной сосед, у которого родственница погибла от его рук. Кто-то передал ему, что маньяк, совершивший это, находится с ним в одной камере, вот и хана пришла Кащееву.
Хотя мы пытались выбить, чтобы его поместили в спецблок или в ШИЗО, в одиночку, но его посадили в общую камеру со всеми. Он вёл себя хорошо, ни на кого не кидался, и руководство СИЗО тогда ответило, что не было оснований помещать заключённого в одиночку, да и особых условий для маньяков не существует.
Но в этот раз надо поймать его раньше. Получается, он-то уже успел наследить, но в той жизни мы этого до двадцатого ноября не знали.
Про маньяка я сказать не могу, но ведь явно, что труп криминальный, так что подключаем всех. Судмед уже здесь, скоро приехали криминалист Кирилл и следак из прокуратуры. На мою удачу, это был Кобылкин, с которым мы тогда и поймали Кащеева. Он сам, без брезгливости, осматривал тело, внимательно приглядываясь к повреждениям.
— Вот же гад, — говорил он себе под нос. — Чуть не проглядели. И ладно, когда бандитов так душат, почти профессионально и хладнокровно, сразу понятно, что киллер. А тут… обычная тётка. Лишь бы не серия с маньяком нарисовалась.
— Сплюнь, — сказал возившийся с фотоаппаратом Кирилл.
Кобылкин три раза поплевал через плечо, только правое, и легко постучал себя по лбу костяшкой пальца.
— Про серийных убийц лучше только фильмы смотреть или книжки читать, — произнёс Кирилл, целясь из фотика, — чем самим сталкиваться.
— Твари они, — он похлопал себя по карманам, разыскивая сигареты. — У меня друг работал на югах, он рассказывал, как возили Чикатило на следственный эксперимент. Тот пальцы гнул, понты кидал, весь такой страшный и крутой, психа из себя корчил. А когда местные прознали, что маньячела-то рядом, хотели его прямо на месте кончить. Вот так весь гонор сразу и ушёл. Боялся, падла, что линчуют, сбежать хотел, ссался. Они всегда боятся.
— По ящику про это показывали, — поддакнул Ванька. — То же самое говорили, что боятся. И что все маньяки всегда жаждут славы, поэтому хотят, чтобы их поймали.
— Ну тут, Ванька, палка о двух концах, — Кобылкин задумался. — Есть те, кто славы жаждет, и типа их ловят поэтому, сами попадаются, осторожность теряют. А есть те, кто славы не жаждет… и вот их не так-то просто выловить. Они убивают, чтобы голод свой утолить, и не желают никакой огласки, хорошо прячутся. Таких труднее всего взять.
Мы с удивлением посмотрели на следака. Откуда у него такие познания в психологии серийных убийц? Будто он в спецгруппе какой состоял по отлову этих гадов. Но нет, он в нашей области работал, в провинциальной городской прокуратуре банальным следаком. Маньяки у нас водились, но не часто. Вернее, я вот одного только и помнил, Кащеева — но здесь мы с ним ещё не успели поработать.
— Да по кримпсихологии мы проходили, — отмахнулся следак, уловив на себе наши недоуменные взгляды.
Ну а пока Кобылкин начал писать протокол, мы с Витькой выяснили, что убитая — это медсестра Фёдорова из поселковой больницы, а раньше работала в районной. Её узнал один из санитаров, который иногда приходил помогать в морге. Ничего конкретного не сказал, кроме того, что много пила, а детей забрал первый муж и увёз в область ещё летом.
— А он её… — тихо проговорил Орлов и с опаской огляделся, — тоже того? Маньяк же.
— Следов таких нет, Ванька смотрел, — сказал я. — Знаешь, маньяки и серийные убийцы бывают разные. Кто-то получает возбуждение от этого, кто-то — псих, голоса там ему шепчут или ещё что-то, ну или верит во всю эту оккультную тему, модно же сейчас. А кто-то считает, что тем самым очищает мир от скверны и недостойных жить, типа. Есть и такие, Витька.
И этот наш Кащеев, скорее всего, как раз из последних, потому что жертвы были нетронутые в сексуальном плане. Кроме первой официально зарегистрированной, но там просто была расстёгнута одежда. Ну и по последней ничего толком не скажешь, ведь мы его и остановили прямо во время нападения.
И про это тогда писали в газетах, что, мол, менты поймали не того, потому что Кащеев сидел прежде за изнасилование, да и последнюю жертву пытался изнасиловать. А этот маньяк, вроде как, жертв никогда не насиловал.
Но после его смерти в СИЗО новых жертв не было, поэтому вопрос вскоре был закрыт. Да и видеозаписи допросов убедили общественность, что он действительно псих, а не притворяется. Возможно, по итогу его бы даже отправили не в тюрьму, а в психушку, но тогда еще шло следствие, и судебно-психиатрическая экспертиза ещё не была закончена, как он умер.
Но вопросец-то в целом неприятный, почему сидевший за износ зэк просто убивал своих жертв и под юбки не лез. Да и по какому принципу он выбирал их, тоже непонятно. Случайных?
Именно из-за этих нюансов я собираюсь всё подбить и взять гада официально, а не поеду к нему ночью прямо сегодня, чтобы разнести ему башку из неучтённого ПМ, во избежание дальнейших жертв. Пусть и не признается сам, доказательств найдём достаточно.
— Ну и дела, — Орлов покачал головой, когда мы вышли на свежий воздух. — Увижу его — по ходу, прямо там и захлестну. Сволочь…
— Да погоди пока, успеешь. Сначала надо найти.
Поехать бы сразу на адрес к Кащееву, но процесс должен идти как положено. Сначала — место преступления, туда нас и повёз дядя Гриша. Сегодня он был необычайно разговорчив, рассуждал про выборы.
На это его натолкнул большой плакат на стене больницы, где был изображён Кросс с большой припиской — «Выбирай правильно! Выборы мэра Верхнереченска 1996. Иван Гордеев — кандидат №1! Я очищу город от бандитов и наркотиков!»
Что говорил водитель себе под нос, разобрать было сложно, но суть его монолога такая же, как у одной ещё не вышедшей песни про выборы и кандидатов.
Убитая жила в посёлке, туда мы и приехали, завалившись в участковый пункт милиции, отдельно стоящую избу посреди частного сектора. Сидящий там мужик в очках, усталый, забегавшийся, зарывшийся в тоннах отчётности, как и любой участковый, перепугался, что на его участке возник криминальный труп, а он не углядел, и всё пытался доказать нам, что она, мол, просто померла. Потом взял себя в руки и начал объяснять детально.
