Чекист - Павел Барчук
Не то, чтоб меня волновали его моральные принципы. Нет. Вообще пофиг. Меня волновала моя будущая жизнь. Не хотелось бы провести ее через задницу. Уже одной такой вполне хватило.
— Он рассказал про дачный домик именно потому, что знал, Лев Иванович мертв. Игорь прекрасно понимал, все равно вскроется, кому принадлежит этот участок. Родственница, может, и дальняя, но его сто процентов видели соседи или еще кто-то. Он ведь проводил там время, общался с людьми. Соответственно, этот вопрос поднялся бы достаточно быстро. В любом случае, те, кто будут разбираться в убийстве, узнают, что с данным местом связан Ведерников. Тогда возникает логичный вопрос, почему он молчал. И как Лев Иванович там оказался. Он ведь не мог по своей воле вломится в чужой дом. Хоть это и дача. Бред. Но дело в том, будь Игорь уверен, что с Масловым все нормально, он бы и продолжал скрывать факт своей причастности. Уверена. А он прибежал именно сегодня. Ровно сутки на то, чтобы спокойно обдумать ситуацию. Прикинуть все «за» и «против». Это, конечно, не делает его виновным. И убийцей тоже не делает. Тот факт, что Льва Ивановича убили именно в его дачном доме. Да и желание избежать проблем, тоже не является доказательством. Оно, в принципе понятно. Особенно, если учитывать, какой Игорь человек. Но… выглядит настораживающе.
Я с интересом посмотрел на Александру Сергеевну. С большим интересом. Она буквально озвучила мои мысли. Варит голова у девки, это факт. Вообще, вдруг понял, Комарова мне нравится. Серьезно. И речь сейчас даже не о том странном физическом влечении, которое начал к ней испытывать. Очень неожиданно, кстати, начал. Прямо скажем, не мой типаж. Даже рядом не мой. Мне нравится, как она мыслит, как ведет себя, как разговаривает. И еще нравится, что в ней нет той пустоты, которая всегда отличала женщин, привлекающих мое внимание. Комарова, как шкатулка со множеством секретов. И меня реально это привлекает. Особенно тот факт, что в любой момент один из секретов может слишком дорого стоить. Бодрит как-то. Не думал, что мне могут нравится острые ощущения.
— Более того, скажу Вам. Он сделал это не самостоятельно, — я решил не выгребываться и в свою очередь поделиться мыслями с Александрой Сергеевной. По крайней, мере в вопросе смерти инженера, мы с ней точно в одной лодке. А дальше — будет видно. — Это не личное решение Ведерникова. И да, все верно. Игорь Леонидович знал, что Маслов убит. Сначала он решил пустить пыль в глаза рассказом про Филатову. Потом изобразил всплеск негодования, сомнения, переживания. А уже после этого перешел к истории, связанной с дачей. Будто это вовсе не являлось его целью изначально. Конспираторы хреновы…
— Почему Вы молчали насчет его отца? Почему не рассказали мне, например, — в голосе Комаровой было слышно легкую обиду.
Она, видимо, тоже считала, нам надо как-то сотрудничать, пока не разберемся с ситуацией вокруг инженера. Прикол в том, что я ей не могу ответить на этот вопрос. Правду не могу ответить. Типа, а видите ли в чем дело, я и сам ни черта не знал. Потому что вообще не тот, кем вы меня все считаете. И дебильная память Максима Сергеевича предпочитает вот так, выборочно, подкидывать дровишек в костер.
— Неожиданная претензия. Разве мы стали с Вами откровенно делиться информацией? Я что-то упустил? По-моему Вам, Александра Сергеевна, точно нечего ставить мне в упрек. У Вас вон вообще, ложь на лжи. Хочу напомнить, что на добровольное сотрудничество Вы изначально не были настроены. Забыли? И сидите сейчас в этой машине только благодаря моей настойчивости. А не мчите в сторону очередного города нашей большой страны. Кстати, если честно, почему?
— «Почему», что? — Комарова усмехнулась. — Почему не мчу? Потому что, Максим Сергеевич, Вы повели себя не совсем так, как я того ждала. И у меня есть надежда, вдруг из этого может что-то получиться. Я не ощущаю в Вас фанатичного желания выбить из моей головы сведения. Мне иногда даже кажется, будто Вам на них наплевать. Это первый момент. Второй — я устала. В восемнадцать лет все кажется простым и очевидным. Враг — это враг. Друг — это друг. Есть белое и черное. В восемнадцать лет все воспринимается гораздо легче. И когда эта история началась, я не испытывала ни малейших сомнений, что делать и как поступить. Сейчас мне двадцать пять. Я понимаю, дед был прав. В покое не оставят. А я, не поверите, хочу спокойной жизни. Может, даже семьи и детей. Это ведь нормальное желание.
Я с сомнением покосился на Комарову. Интересно, какую нервную систему должен иметь ее муж? Представить не могу, как она ходит по квартире в кухонном фартуке и готовит обед. С половником в руке. Да я и мужа-то представить не могу.
— Ну, а третий момент… — Александра Сергеевна помолчала буквально пару секунд. Наверное, сомневалась, заслуживаю ли я откровений. — Есть еще кто-то. И этот кто-то не просто хочет информацию. Он хочет меня убить.
Я от неожиданности чуть на встречку не вывернул. Комарова просто это так сказала… Очень обыденно. Вы знаете, сегодня такое-то число, такого-то месяца, на улице — тепло. Ах, да… меня хотят убить.
— Эм… В смысле еще кто-то? — переспросил, но тут же сам вспомнил. Действительно. Максим Сергеевич так тоже считал. Был уверен, за Комаровой следит не только он. Черт… Вот что значит, жить не своей жизнью. То тут забудешь, то там потеряешь.
