Черный дембель. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич
Открыл крышку и вдохнул хорошо узнаваемые ароматы заброшенного общественного туалета. Позволил запахам из подземелья смешаться с теми, что заполняли воздух в доме. Чесночный душок и табачный дым преобразили подвальное зловоние в стандартную атмосферу жилища бомжей (такой я её запомнил). Я снял берет, бросил его на стол у окна. Опустился на колени, уперся руками в края люка. Заглянул в тёмное подземелье. Увидел внизу декорированные гирляндами паутины ступени деревянной лестницы и серые кирпичные стены. Пол я не рассмотрел: до него не добирался проникавший в подвал через люк свет. Кнопку выключателя или рубильник я не обнаружил. Прислушался: уловил шорох — будто там, внизу, мешковиной провели по стене.
— Илья Владимирович, вы живой? — спросил я.
Ответили мне не стазу.
Но всё же ответили.
Пусть и нехотя.
— Живой, — раздался в темноте подземелья тихий мужской голос.
— Это прекрасно, — сказал я. — Вылезайте из своей подземной норы. Вас реабилитировали, поздравляю. Вас ждёт сегодня встреча с сыном, горячий душ и вкусный ужин. Или вы предпочитаете не душ, а ванну?
Секунд двадцать я слушал только жужжание мух и щебетание птиц за окном.
— Илья Владимирович, вы ещё там? — спросил я.
— Здесь, — ответил тихий голос.
Я снова встал на колени, отряхнул руки и спросил:
— А какого фига вы всё ещё там? Вбирайтесь из своей берлоги! Всё закончилось, вы свободны.
После вновь затянувшейся паузы мужской голос ответил:
— Я не могу. У меня связаны руки. За спиной.
Я выругался: громко, без стеснения. Посмотрел на украшавшую подземелье паутину. Брезгливо скривил губы.
— А освещение у вас там можно включить? — спросил я. — Или мне поискать фонарь?
На этот раз мне ответили сразу:
— Света нет, — услышал я.
— Хреново.
Я встал с колен и прогулялся мимо всё ещё неподвижного блондина в столовую — взял там со стола коробок со спичками. Вернулся в маленькую комнатушку и расстегнул парадный ремень. Снял свой украшенный аксельбантами китель и аккуратно повесил его на спинку стула рядом с лежавшим на столешнице беретом. Взглянул на яркую листву за окном, на белые барашки облаков, что гуляли по голубой глади неба. Вздохнул и вернулся к открытому люку. Снова всмотрелся в темноту — не увидел внизу ни пол, ни пленника. Вновь вдохнул непохожие на аромат рижской «Иоланты» запахи. Упёрся руками в края люка и спустился на три ступени — лишь тогда развернулся на сто восемьдесят градусов и вцепился в грязную лестницу.
Сказал:
— Илья Владимирович, спускаюсь к вам. Я играю на вашей стороне. Пришёл, чтобы помочь вам. Поэтому не сбрасывайте меня с лестницы и не бейте тяжёлыми предметами. Договорились?
* * *Квест «Освобождение из подземелья директора швейной фабрики» осложнился тем обстоятельством, что руки у Прохорова были не только связаны, но и искалечены. Особенно пострадала при допросах левая кисть директора, которую теперь скрывали окровавленные марлевые обмотки. Спички не идеально, но всё же справились с ролью осветительного прибора. Вот только светили они слабо и недолго. Да и неудобно было ими подсвечивать. Узлы на верёвках я распутывал в темноте, на ощупь (пожалел, что не прихватил из столовой ещё и нож). Неприятные запахи и мягкие прикосновения паутины подстёгивали скорость моей работы. Илья Владимирович мне не мешал: не отвлекал вопросами, пусть и вздрагивал иногда от боли.
При помощи армейской смекалки, грубой силы и нецензурных выражений я всё же извлёк Прохорова из подполья. Взглянул на Илью Владимировича при дневном свете — удивился тому, как сильно он внешне походил на своего сына образца начала двухтысячных годов: те же залысины, та же чёрная с серебристым блеском щетина на щеках и подбородке, густые чёрные брови и карие глаза. Прохоров выпрямился — продемонстрировал мне Артурову сутулость и серьёзный, внимательный взгляд. Я взглянул на покрытую кровавыми пятнами рубашку бывшего пленника, на его штаны и босые ноги, на забинтованную руку. Покачал головой. Придвинул к Прохорову стул — Илья Владимирович охотно занял его. Прохоров прижал левую руку к груди, скривил губы от боли.
— Ну и видок у вас, дядя Илья, — пробормотал я. — В таком наряде вы на… директора фабрики точно не похожи.
— Согласен с тобой… — произнёс Прохоров. — Как тебя зовут?
Он чуть вытянул тонкую шею, всё ещё щурил от яркого света глаза.
— Вы не узнали меня? Я сосед вашей мамы! Сергей Чернов.
Прохоров внимательно посмотрел на моё лицо и вдруг стукнул себя правой ладонью по лбу.
— Точно, — сказал он. — То-то мне твоё лицо показалось знакомым. Сергей. Ты на Лёньку Чернова похож. Артур мне говорил, что ты вернулся из армии…
Илья Владимирович взглянул на мою тельняшку, усмехнулся.
— А я-то уж подумал, что для моих поисков задействовали армию, — заявил он.
Прохоров улыбнулся, расчертил кожу на своём лице тонкими морщинами — в точности, как это делал мой приятель Артур в двухтысячных.
— Не всю армию, дядя Илья, — сказал я. — Отправили только одного дембеля: меня.
Илья Владимирович встрепенулся, взглянул на дверной проём за моей спиной, выглянул в окно.
— А где… эти? — спросил он.
— Похитители? — уточнил я. — Сколько их было? Трое?
— Трое. Других я не видел.
— Тогда не переживайте, дядя Илья. Двое сейчас заперты в сарае вашей матери…
Прохоров дёрнулся.
Я вскинул руки и сказал:
— Спокойно, дядя Илья. Я их крепко связал, не волнуйтесь! Кир и Артур за ними присматривают.
Указал на дверной проём.
— А третий вон там, в прихожей лежит. Его я тоже спеленал. Нас он не побеспокоит.
Илья Владимирович кивнул, снова скривил губы.
— Что дальше? — спросил он. — Какой у тебя план?
— Понятия не имею, — ответил я.
Пожал плечами и добавил:
— На «дальше» плана у меня нет. Все пункты своего плана я уже выполнил: вы спасены, преступники обезврежены.
Развёл руками.
— Вот как-то так, — сказал я. — Во всём, что касается «дальше», рассчитывал на ваши подсказки. Вызовем милицию? Или…
— Или! — сказал Прохоров.
Он перестал щуриться, покачал головой; снова прижал к груди левую руку.
— Я обязательно позвоню в милицию, Сергей, — сказал он. — Обязательно. Но не в дежурную часть… Мне нужен телефон.
Илья Владимирович посмотрел мне в лицо, спросил:
— На чём ты сюда добрался, Сергей?
Я улыбнулся и ответил:
— На Чижике.
* * *Прохоров попросил, чтобы я отвёз его в посёлок. Сказал, что «всё решит» по телефону из дома своей мамы. Я с Ильёй Владимировичем не спорил: дел для себя в этой истории с похищением больше не видел. Все необходимые для спасения Прохорова «двоечки» я раздал; «таблетки для памяти», кому положено, прописал. Из обязательных пунктов в моём плане остался только тот, что касался мотоцикла: Чижика верну Степану Кондратьевичу целым, невредимым и вовремя. Да и в моих советах директор швейной фабрики сейчас не нуждался. Сам разберётся: у него наверняка имелись полезные и влиятельные знакомства в высших эшелонах городской и областной власти (судя по его должности и финансовым накоплениям).
Ценные указания для Прохорова я оставил при себе. А вот блондина в прихожей не бросил — я бросил его в подполье. С перемещением превращённого в «крендель» человеческого тела в подземелье я провозился не меньше, чем с поднятием оттуда директора фабрики. Блондин не разозлил меня настолько, чтобы я попросту уронил его в люк. Я сохранил его тело для будущего следствия в относительной целостности (сломанная челюсть — не в счёт). Отыскал в доме моток бельевой верёвки и спустил похитителя в темноту подвала, будто ведро в колодец (заодно и почистил лестницу от паутины его одеждой). Мужчина в процессе спуска очнулся, но тапочек во рту помешал ему внятно донести до моих ушей фразы возмущёния и негодования.
Похитителя я оставил под охраной запертого на щеколду люка.
