Новая жизнь 5 - Виталий Хонихоев
Спускаюсь вниз, зевая и почесывая живот.
— О! Братик проснулся! — приветствует меня Хината: — Ма! Он встал! Вот он тут!
— И тебе доброе утро — отвечаю я непривычно энергичной с утра сестренке. Вот по глазам вижу, что задумала какую-то шалость.
— Кента-кун! — из-за дверцы холодильника выглядывает мама, она в своем кухонном фартуке и с белой косынкой на голове: — ты встал!
— Доброе утро, ма… — подхожу и касаюсь губами маминой щеки. Щека мягкая и пахнет чем-то сладким и свежим… духи или выпечка?
— Так — говорит мама и вытирает руки полотенцем, убирает полотенце и упирает руки в бока, становясь «мамой, которая чем-то недовольна»: — Кента, нам нужно поговорить!
— А? Конечно. — где я опять накосячил? Я быстро перебираю в голове события последних дней и понимаю, что косячил много и на постоянной основе. Однако я более чем уверен, что мама об этом не знает… или не знала? Когда не знаешь, что делать — прикидывайся идиотом, эта стратегия беспроигрышна и не раз выручит вас на протяжении нелегкого жизненного пути. Тем более что мне и прикидываться особенно не надо…
— Кента! — восклицает мама, одновременно ставя передо мной приборы и чашку: — вчера я не могла ничего тебе сказать. А ночью ты пришел поздно. Но нам надо серьезно поговорить, и мы с папой решили, что тебе надо взяться за учебу!
— Что? — недоуменно моргаю я. То есть, что оценки у меня не самые блестящие — это ясно. Честно говоря, учиться в японской школе трудновато, много зубрежки и много предметов, о которых я и в прошлой жизни имел самое поверхностное понятие. Ну, хорошо, что такие вещи как математика, физика и химия везде одинаковы, но методика преподавания совершенно разная. Например, в химии для того, чтобы выучить валентность нужно было запоминать какую-то веселую считалочку… конечно же имеющую отсылку к ранней эпохе Мейдзи. История — это еще полбеды, историю я примерно знаю… кроме углубленной в Японские эры, сегунаты и прочую островную экзотику. То есть это для меня экзотика, а Кента ни черта не учил, и вот сейчас я в его теле — тоже ни черта не помню. Но это же только верхушка айсберга! Просто, потому что все эти истории из древности, все эти «Повести о старике Такэтори» и «Повести о прекрасной Отикубо», конечно же блистательный кобель Принц Гэндзи и творение Аривара-но Нарихиры — Исэ Моногатари… — все это откладывает отпечаток на весь учебный процесс. Японцы вырастают на этих произведениях, они цитируют, вставляют в речь аллегории и идиомы, они живут всем этим и в школах это особенно развито. Недаром учителя ругаются на современную молодежь, которая «отрывается от корней» и читает совершенно другую литературу.
Как следствие — где начитанный, прилежный и усидчивый обычный японский школьник схватывает на лету и нить повествования и отсылки к «Блистательному Гэндзи» — я вынужден продираться через все эти намеки и оттенки серого как сборная газонокосильщиков через джунгли Северного Вьетнама — с мачете и огнеметами наперевес.
Результат — средние оценки в школе (если не сказать хуже). Сам Кента в школе учился плохо из-за своей социальной неловкости и отсутствия интеграции в коллектив, тяжело сосредоточиться на учебе, когда постоянно сжатый как пружина ходишь и от всех подвоха ожидаешь. Это ведь только со стороны кажется, что тихоня в углу, незаметная для всех серая мышка — ничего не чувствует и ничего не замечает. Наоборот, именно серая мышка чувствует и замечает больше всех, она же боится, ей надо улавливать куда именно ветры перемен сейчас подуют, чтобы не оказаться у них на пути. А быть все время в напряжении, все время сжимать зубы, кулаки и ягодицы — плохо сказывается на учебе.
Со мной прямо противоположная история, я тут социализацией до такой степени увлекся, что «до степени смешения» как говорят патентные юристы. Много социализации, много общественной активности и вмешательства в жизнь окружающих — опять-таки плохо для учебы. Как говаривала агент Скали агенту Малдеру, поглаживая свои коленки — истина где-то между.
Так что мама права, конечно. И папа прав, даром что его с нами с утра нет — как обычно на работе ночевал. Однако, что из всех моих косяков с утра за столом будем обсуждать мою учебу… это неожиданно. Я тут на телевиденье попал, зазвездился везде, даже на Национальном ТВ показывали эпизоды… с местными AV-звездами связался, на бои без правил записался, Сору-тян на камеру придушил… и вообще. Так что я вздыхаю с облегчением. Учеба — это хорошо. Обсудить учебу, признаться, что да, упустил, пообещать взяться ударными темпами и на самом деле внимание уделить, хотя материала много и как у таких людей как Наоми и Натсуми удается на одни «сто баллов» учиться?! Когда они время находят друг друга линейкой по попе и в кулеб постоянно торчать? Загадка.
— Телевидение — это конечно хорошо — говорит мама: — но ты же не актером будешь. Тебе надо думать о карьере. О будущем. А так, по верхушкам скакать — ты денег в семью не заработаешь. Тебе надо в институт поступать, хорошо там учиться, тебе надо оценки свои исправлять, на носу выпускные экзамены, а ты… — она вздыхает. Хината сидит рядом, она замерла как птичка при виде удава и старается лишний раз не привлекать внимания, не отсвечивать, не двигаться и, по-моему, даже дышит через раз. Потому что если мама за столом начинает про учебу говорить, то это как выстрел из дробовика — всех посечь может. А у Хинаты и самой рыльце в пушку, она по всем предметам домой только «А плюс» и
