Два кольта и винчестер (СИ) - Баковец Михаил
Очнулся в тёмном помещении в атмосфере, пропитанной миазмами боли и смерти. Рядом кто-то находился. Судя по издаваемым звукам невидимые мне люди тяжело болели. Чужие стоны слились в один муторный звук, квинтэссенцию озвучивания страданий. Кто-то просил пить, кто-то хрипел, другие едва слышно молились, выдавливая каждое слово из пересохших воспалённых глоток с огромным трудом.
Попытался пошевелиться и замер от острого прострела боли в груди. Однажды я ломал себе ребро. И теперешняя боль была точь-в-точь такой же. Пожалуй, даже посильнее. Тогда-то меня сразу же отправили в больницу, где обкололи обезболивающим и замотали в специальную повязку.
Лежал я на каком-то жалком подобии матраса прямо на полу. Хотя, с названием подстилки я поспешил. Дерюга, а не матрас. Может когда-то это было тюфяком для сена или соломы, но сейчас внутри у него почти ничего не было. Рядом на такой же рванине валялось десятка два мужчин разного возраста. Мне хватило нескольких внимательных взглядов чтобы в большинстве из них определить пациентов с первичными признаками заражения Ульем. Среди них нашлось всего четверо, на ком виднелись повязки, пропитанные кровью. Собственно, и они тоже были осквернёнными. Кое-кто не шевелился и, кажется, даже не дышал. Возможно, эти несчастные уже вручили Богу свои души.
Собравшись с силами и зная, чего ожидать от своего организма, я стал медленно подниматься. В этот раз сначала перевернулся на здоровый бок, подтянул колени к животу и встал на них, помогая рукой, которая меньше соседки вызывала боль в груди. Пару минут переводил дух, а потом с трудом поднялся на ноги. Сразу же повело в сторону. Чуть не упал и едва не наступил на соседа. К счастью, сумел сохранить равновесие и устоять.
Вновь осмотрелся и осмотрел себя. Из одежды на мне были только подштанники с тесёмками. Вместо рубашки всю грудь опоясывали серые полосы ткани, заменявшие в этом месте бинты. После ещё раз огляделся по сторонам. С высоты роста увидел намного больше, чем лёжа. Например, дверь. К ней я и направился, аккуратно обходя больных, а иногда переступая через них, если по-другому было никак.
Оказавшись рядом с целью, я потянул за медную скобу, выполняющую роль ручки. Но дверь не шелохнулась. Ситуация не изменилась, когда попробовал толкнуть.
— Замуровали, демоны, — сипло прошептал я и сразу же почувствовал неприятную резь в верхней части груди. Понятно, значит, по возможности воздерживаемся от речи.
Иного выхода из помещения не было. Поэтому я повернулся к двери спиной, спиной опёрся на неё, чтобы не упасть, и принялся бить пяткой. Не знаю, сколько прошло времени, когда с той стороны послышался усталый мужской голос:
— Кто там шумит?
— Это Джон. Почему меня тут заперли? Я себя уже хорошо чувствую, — выдал я заранее заготовленную фразу. Джонов в городе должно быть немало. Хриплость же сойдёт в качестве маскировки, если в палате всех «джонов» человек за дверью знает, как облупленных.
— Насколько хорошо? — после короткой паузы поинтересовался неизвестный.
— Да прекрасно, дьявол тебя побери. Только пить немного хочу и слабость одолевает. А ещё тут воняет, как в не чищенном свинарнике. Открывай уже и дай хотя бы воздуха свежего вдохнуть, — потребовал я. Каждое слово давалось с трудом. Но я говорил очень бодро и быстро, уверенно.
И это сработало. Наверное, мой собеседник и сам хотел увидеть первого выздоровевшего в палате смертников. Надеялся и верил, что такие должны быть. Просто обязаны! С той стороны заскрежетал засов. Дверь стала открываться наружу. Не став дожидаться пока она полностью распахнётся, я собрал все силы и резко толкнул её плечом. Послышался болезненный вскрик и звук падения тяжёлого тела. Не теряя времени, я выскочил из помещения. Тут же пришлось зажмуриться из-за света керосиновой лампы, которая стояла на полу сбоку от двери. Под ногами ворочалась человеческая фигура. Не зная, чего ожидать от неизвестного и вообще посчитав, что лучше самому завладеть ситуацией, я приложил его голой пяткой по затылку. Мужчина дополнительно ударился лицом о пол и затих.
Мне повезло, что он оказался один. Против двоих я бы точно не выдюжил.
Переведя дух, я опустился на колени рядом с оглушённым и стал шарить по его карманам. В них почти ничего не было. Носовой платок, портсигар с парой папирос, коробок спичек, сложенные несколько раз три листа бумаги, исписанные какими-то закорючками.
— Ты доктор что ли? — обратился к бесчувственному телу. — Только у них почерк, будто курица своей лапой написала.
Самое интересное нашлось за голенищами сапог. Из левого я вытащил длинный нож с толстым узким клинком и небольшой S-образной гардой. А из правого крошечный револьвер со складным спусковым крючком, так называемый «велодог» калибром.31. Получив оружие, я сразу почувствовал себя лучше.
Снял ремень с незнакомца, я стянул ему руки за спиной. После этого принялся хлопать по щекам. Через пару минут мои реанимационные мероприятия привели к успеху. Незнакомец глухо застонал, сморщился и открыл глаза. Первые секунды он непонимающе пялился на меня. Затем попытался встать. Только после этого до него дошла вся соль ситуации.
— Вы меня убьёте? — поинтересовался мужчина у меня.
— А нужно?
Он пожал плечами:
— Уильяма Честера вы прикончили.
— Это кто такой? — удивился я. — Не наговаривай, ясно?
— В салуне.
— А-а, тот урод, который первым принялся стрелять в меня. Так его, значит, зовут. Он заслужил. Это было не убийство, а самооборона, — сообразил я.
— Я слышал, что первым схватились за оружие вы, когда он подошёл к вам что-то спросить.
— Ну-ну, — хмыкнул я и скривился от очередного приступа боли. — На него мне плевать. Лучше скажи, что со мной и что с теми людьми? Давно я тут валяюсь?..
Со слов пленника пролежал пластом я почти двое суток. За это время город захлестнула волна неизвестной эпидемии. А с её приходом по улицам прокатилась и буря насилия. Раненых и убитых в поножовщине и перестрелках набралось под сотню. Очень многие жители покинули город. То ли из-за страха огрести наказание за свои проделки, то ли в надежде убежать от неизвестной заразы.
Что же до меня, то я получил две пули из карманного пугача Честера. Одна сломала мне ребро и дальше не ушла, оставшись торчать из мяса. Вторая вошла под ключицей и прошла впритирку с лёгким, застряв в теле. Когда меня притащили помощники шерифа в местную больницу, то доктор решил попрактиковать на мне свое умение хирурга. За это я ему был благодарен. С пулей в теле иммунный моего ранга выздоравливать будет долго и болезненно. А дырка в мясе, пусть и развороченная коновалом — это ерунда, заживёт. Вот ещё бы живчик свой вернуть.
— Где мои вещи?
— Я не знаю.
— А если подумать? — я дрожащей рукой поднёс к кончику его носа нож.
Собеседник попытался отодвинуться.
— Вас притащили помощники шерифа. Возможно, вещи в их конторе, — быстро произнёс он.
— Как туда пройти отсюда?
Пленника, оказавшегося, кстати, тем самым доктором, я дополнительно связал перед тем, как покинуть больницу. В здании нашлась одежда и обувь моих размеров. Ранее она принадлежала больным, которые попали сюда самыми первыми. Тогда ещё тут следовали порядку.
К сожалению, ни грамма лекарств не нашёл. Был бы рад даже опию, кокаину и прочим наркотикам, которые заглушили бы боль и придали немного эйфории и сил. Пусть это гадость из гадостей, но один-два раза иммунному вроде меня ещё можно её употребить. Но всё ушло на больных, увы. Мне не досталось ничего.
На улице был предрассветный час. Солнце только-только показалось в виде красноватой ниточки на горизонте, так что света оно ещё не давало. Кое-как в потёмках я ковылял по тихим-тихим улочкам, вдыхая запах гари и мертвечины. Дважды на пути попались трупы. Их никто не подумал убрать.
Наконец, впереди появилось описанное доктором здание. На её двери болтался внушительный навесной замок. Подёргав его и сделав несколько тщетных попыток сковырнуть ножом, я взялся за револьвер. В кино герои лихо сбивают пулями всё, что угодно: замки, цепи, наручники, решётки и так далее. В реальности же проще получить рикошет себя в яй… пардон, в пах, чем расстрелять подобную вещь. Но у меня иных вариантов не было.
