Комсорг 2 (СИ) - Белов Иннокентий
Понятно, что никто мне не хочет ничего говорить из-за малолетства, как я не настаиваю, слышу только одно:
— Мальчик, вот родители купят путевку, тогда все узнаешь. Не мешай работать!
Узнал я только то, что выйдет теплоход из Ростова первого июня и понял, что времени у меня совсем мало осталось. Приготовился отбить даже несколько телеграмм именно на теплоход с указанием, что пятого июня корабль должен пройти через третий пролет, а не через шестой, как поведет его рулевой.
«Штурман читает книгу на вахте, неопытный рулевой перепутает пролеты, пойдет в шестой вместо третьего, мост около Ульяновска» — вот такое предупреждение, пожалуй, будет правильно понято самим капитаном.
Он-то сам точно знает, в какой пролет положено проходить теплоходу и сразу поймет проблему.
Если получит телеграмму конечно.
Однако через четыре дня очередной утренний звонок из телефона-автомата все же застал кого-то в квартире. Трубку подняла взрослая женщина и спросила, кто мне нужен.
— Доброе утро. Я из ростовского горкома комсомола, фамилия моя Аникеев, заведующий культ-массовым сектором горкома. Мне нужно переговорить с капитаном теплохода «Александр Суворов» Клейменовым Владимиром Вениаминовичем! — затарахтел я приготовленный текст.
— Володи нет дома, — коротко и равнодушно ответила женщина и собралась положить трубку, пришлось включать дополнительные мощности:
— Вопрос жизни и смерти, не кладите трубку! Очень нужна его консультация, мне из горкома партии посоветовали к Владимиру Вениаминовичу обратиться!
Баба у него, конечно, с задранной губой по жизни, раз муж — капитан крайне востребованного теплохода, у него самого общественный статус высочайший, да и денег много домой приносит, но на партию так класть, как на комсомол, даже она не должна.
Поэтому она задумалась на секунду и произнесла:
— Сегодня вечером заедет ненадолго, примерно к семи. Тогда звоните.
И когда раздались гудки в трубке, я со счастливым видом вытер пробивший меня пот. Вот как волнуюсь насчет своей всенепременнейшей задачи спасения людей.
Машина у капитана, конечно, имеется, так что заедет на ней домой по каким-то делам.
А то ведь собрался после этой попытки дозвониться, если бы она оказалась неудачной, отправиться на почту и начать рассылать телеграммы в Волго-Донское речное пароходство минречфлота, как оно официально называется.
Туда, потом на квартиру капитану, на его теплоход, и еще немного в местное КГБ в самом конце.
Пусть хотя бы выйдут на связь с капитаном и уточнят насчет прохода моста.
Это, конечно, полное паливо, такие телеграммы стопроцентно привлекут внимание на телеграфе и меня более-менее запомнят.
Поэтому ехать давать их собрался в Веселый Поселок, чтобы подальше от центра. Но все равно понимаю, что этого будет достаточно, чтобы органы меня нашли даже в большом городе.
Так что к семи вечера я уже стою, как штык, в телефоне-автомате, который проверен на работоспособность.
В семь трубку никто не взял, в семь десять тоже, как и в семь двадцать, а вот в полвосьмого ее подняли, и я услышал мужской голос:
— Слушаю!
— Владимир Вениаминович?
— Да, это я. Говорите, что вам там надо с комсомолом.
Отлично, все же клюнул на упоминание горкомов партии и комсомола он сам, а сначала его жена. Все правильно я сделал, выстроил разговор в нужном ключе.
— Добрый день, Владимир Вениаминович. У нас при горкоме есть вычислительный центр с несколькими компьютерами. Вот программистам было поставлено задание предсказать природную или техногенную катастрофу в СССР! Они получили очень однозначный ответ. Поэтому я должен обязательно рассказать вам о нем. Он касается вас и теплохода «Александр Суворов».
Только бы сейчас не бросил трубку. Но упоминание его корабля вообще должно заинтересовать капитана.
— Говорите свое предсказание, — буркнул нехотя Клейменов.
Явно, что скептически, но пока слушает.
— Компьютеры дали однозначный прогноз, что пятого июня, во время прохождения под мостом около Ульяновска есть вероятность страшной аварии! С многочисленными человеческими жертвами!
Слава богу, до этой темы дошли! А капитан наверно рот открыл от удивления.
— Неопытный рулевой направит теплоход не в третий пролет, а в шестой, перепутав цветовую сигнализация с будкой охраны! Штурман будет читать книгу и ничего не заметит! Возможно снесение всей четвертой палубы вместе с пассажирами!
— Бред какой-то! — раздраженно опомнился Клейменов и бросил трубку.
Ничего, слышимость была отличная и он все расслышал, судя по его реакции.
Я тут же снова набираю номер, но суровый капитан или ушел уже, или просто не берет телефон.
С третьей попытки трубку поднимает сильно раздраженная женщина:
— Вы что себе позволяете! Я завтра доеду до вашего горкома! — слышу я и успеваю выпалить одну фразу:
— Десять лет тюрьмы!!!
Нормальную такую закладку ей в голову закинул! Пусть мужа потрясет тоже, что ему тут рассказали и почему тюрьмой угрожают. Еще лучше запомнит мое предупреждение.
Трубка брошена, дальше разговаривать нет особого смысла, на меня и так оглянулись прохожие, когда я закричал про тюрьму, но мне наплевать.
Звоню еще несколько раз, только уже без результата, к телефону никто не подходит.
Да и ладно, я свое дело сделал, но телеграммы в пароходство все же отправлю, а вот КГБ трогать не стану.
Не буди лихо, пока оно тихо.
Мне нужно побольше вовлечь людей в этот процесс, хотя самое основное я уже сделал, добрался до капитана и его ушей. Если он и теперь прощелкает этот момент, тогда уже сам будет во всем виноват, как оно и оказалось в той жизни.
Читает у тебя книги во время вахты помощник — отвечать только тебе, раз он погиб вместе с допустившим ошибку рулевым.
Телеграмму отправляю с соседней почты, раз уж засветил эти кабинки, то нет смысла дальше куда-то ехать.
" Напомните про мост около Ульяновска капитану теплохода «Суворов»
Вот так коротенько и немного непонятно для всех остальных именно в Волго-Донское речное пароходство.
«Ульяновск, шестой пролет, 5 июня, ремонт световой сигнализации» — это именно на теплоход.
Тетенька в окошке, когда прочитала адресатов, внимательно посмотрела на меня, но дальше уточнять не стала. Приняла за телеграммы от меня рубль восемьдесят и два двадцать, выдала квитанцию про уведомление.
Ох, явно я палюсь, но делать нечего. Одна надежда, что таких подростков, похожих на меня, в Ленинграде не один десяток тысяч. Замучаются искать в большом городе, хотя в я центре свечусь постоянно и с дозвонами, и с телеграммами, и с анонимками. Могут все же вычислить примерный ареал обитания, а если составят похожий фоторобот, то тот же участковый меня сразу же признает, тем более, что отлично знает, где я проживаю.
Поменять бы мне место жительства, но скрыться в таком случае все равно вряд ли удастся. Все знают, что я официально работал в овощном, так что к родителям тоже быстро приедут.
Ладно, я все же хорошее дело делаю, так что стыдиться мне нечего. Главное, чтобы анонимки в Шахты не всплыли и меня со смертью или полной инвалидностью маньяка не связали.
Хотя, это вряд ли, что я ездил в Ростов-папу — никто не знает точно. Впрочем, парторг Валентина и Света знают про Краснодар, в котором у меня на самом деле нет никакого дяди. Но это еще связать нужно нападение на Чикатилу со временем моей поездки.
Надеюсь, что не заинтересуется в случае с капитаном никто моими предупреждениями, да и ему нет смысла ни с кем делиться приватной инфой. Зато сможет предотвратить катастрофу одним взглядом вперед. Ну и у штурмана книгу отберет сразу, надавав по ушам.
Написал еще пару писем и так же забросил на Казанской улице, сейчас именующейся в память о видном деятеле русского и международного социалистического движения Плеханове. Как повествует мемориальная доска на колоннаде Казанского собора, 6 декабря 1876 года на площади у собора состоялась первая политическая демонстрация рабочих, на которой Плеханов выступил с речью против самодержавия.
