Студент (СИ) - Дамиров Рафаэль
Витек к этому времени вернулся и сопровождал процесс примерки поощрительными комментариями:
— Ну, блин, Базилевс! Ну ты вообще!.. Да теперь все бабы твои. Ален Делон! Мастрояни! Грегори Пек!..
Я сознавал, что ни на кого из троих не похож. Если и есть с кем отдаленное сходство, то с Леонидом Куравлевым, что, конечно, тоже совсем не плохо. И я не лысый, разумеется.
Ну, а костюм из штанов и куртки Levi’s сел на меня почти как влитой. Длина штанин, рукавов, в плечах — как по мне шили! Великоваты брюки в поясе, но это без труда корректируется ремнем. Честно говоря, я смотрел в зеркало и не мог наглядеться, чувствуя, что приобрел совсем другой вид.
Ох уж этот Levi’s!.. Как только не называли его в СССР: и Левис, и Ливайс (что ближе к оригиналу), и Леви Страус и Леви Стросс — по имени отца-основателя компании, которого правильнее было бы именовать Ливай Страусс… Впрочем, настоящая фирмА — вот так, с ударением на последний слог, нечасто добиралась в советскую провинцию — то есть, продукция именно американского пошива. Шли в основном так называемые «клиринговые» изделия, то есть лицензионные. Вообще говоря, они должны были абсолютно соответствовать технологии производства и качеству материала, но в глазах изощренных мажоров все-таки ценились ниже фирмЫ. Чаще всего к нам попадал югославский лицензионный товар, как в данном случае.
Придирчиво осматривая себя в зеркале, я изъянов не находил. Ну самый натуральный Ливайс! Не хуже, чем у Ленки.
Утешенный этой мыслью, я повернулся к Витьке:
— Так что там наш ужин⁈
Глава 13
— Так готово все! — воскликнул добровольный повар. — Садитесь жрать, пожалуйста!
В кастрюлю с горячими макаронами Витя вывалил банку тушенки, предварительно рассек ее в банке ножичком, размешал — вот и готово незатейливое блюдо. Хлеб коряво и поспешно нарезал толстыми неровными ломтями. Аромат от варева струился самый соблазнительный, мы оба дружно сглотнули слюну. Попутно выяснилось, что есть у нас и банка с горчицей.
— Дверь закрываем, пиво доставаем, — скаламбурил я не лучшим образом, но Витька заржал:
— Ужин аристократов!..
Здесь он, конечно, перебрал. Вряд ли наш стол напоминал версальский или царскосельский. Тем не менее, все было вкусно, сытно, аппетит у нас был конский, а уж пиво!..
Да, скажу я вам, то старое, настоящее чешское пиво — это нечто! Вкус у него плотный, насыщенный, послевкусие душистое, пшенично-хмелевое… По стакану на брата — маловато, конечно, но Витек утешал меня и себя тем, что он еще непременно раздобудет.
— У того же? — поинтересовался я, допивая свою порцию. — У барыги?
Он поморщился:
— Ну что за слова такие?.. Неактуальные.
— А как надо? — я усмехнулся.
— Хм, — жуя, он вскинул взгляд к потолку. — Ну, скажем… предприниматель! Коммивояжер. А?
— Да мне до фонаря, — я насадил на вилку несколько жирных макаронин и отправил в рот. — Хоть горшком назови.
Эх, пиво, а⁈ Еще б бутылки две-три жахнул одним махом. Амброзия!
Витек с видимым удовольствием допил свой стакан, внезапно оживился, и я понял, что в голову ему прилетела толковая идея.
— Слышь, Базилевс! А давай вместе, а⁈ Копейку срубишь, как раз и рассчитаешься. У него (Витька произнес примерно так: «У НЕГО») товар фирменный есть. Отличный. Грандиозный! А потом и еще будет. Улетит со свистом, нам и толкать особо не придется. А⁈
— Создадим синдикат? — улыбнулся я, подбирая вилкой последние макароны и кусочком хлеба лохмотья тушенки. — Нет, Вить. Говорю сразу. Не моя тематика.
— Да ладно! — он махнул вилкой. — БХСС Боишься, что ли? Фигня! Я ходы-выходы знаю. Железно!
— Я ничего не боюсь, — веско ответил я. — Не в том дело. К коммерции надо талант иметь. Как к музыке, живописи, математике… да, собственно, ко всему. Если слуха-голоса нет, зачем на сцену лезть? То есть, можно, конечно, но выйдет срам. Согласен?
— Ну… так-то да.
— Вот так и здесь.
Витька посоображал. Похоже, ему понравилось то, что у него талант к бизнесу есть. Он с сожалением поглядел на пустые стакан и бутылку.
— Не сдашь ведь, заразу, — пробормотал он про чешскую стеклотару. — Не примут… Ну что, давай чай пить?
— С удовольствием!
И мы попили чайку с печеньем и «подушечками», и я не переставал удивляться про себя натуральному вкусу тех продуктов. Так просто, примитивно даже… и так вкусно! Беседы о бизнесе усохли, заговорили о мелочах жизни, опять же всплыла в диалоге пресловутая 312-я комната, где проживают лихие девицы, тоже, видимо, вчерашние абитуриентки, а ныне первокурсницы. Витька старался говорить о них небрежно, но я-то видел его пацанский мандраж. Судя по всему, мой сосед в отношениях с прекрасной половиной доходил где-то до поцелуев, возможно, до тисканья и щупанья через одежду соблазнительных девичьих мягкостей, но не дальше. И мне не составило труда разгадать, что продвинуться дальше начинающему фарцовщику хочется просто адски. Но какой-то психологический барьер не дает.
Ладно — решил я про себя. Надо будет помочь ему одолеть этот барьер. Потом. А вот фарцовка эта, боюсь, до добра не доведет. Тоже надо аккуратно провести воспитательную работу.
В самой фарцовке-то, если подумать, вроде бы ничего худого нет. Советская экономика при очевидных плюсах имела явные минусы. Особенно в области производства предметов быта, особенно одежды. Плановое производство не поспевало за модой, пятилетку за пятилеткой гнало унылые модели пальто, костюмов, обуви, которые никто не брал, они годами пылились на складах, в магазинах, все это убытками ложилось на госбюджет… В данной ситуации цеховики и фарцовщики как будто и нужное дело делали: насыщали рынок товаром, пользующимся спросом, давали возможность людям стильно, модно одеваться, пользоваться новинками бытовой техники. Разумеется, имея с этого трудовой процент. С одной стороны, и вправду так. А с другой стороны, в данной сфере неизбежно начинал возникать криминал. Вот прямо как червь в яблоке! Готов допустить, что среди людей, занимавшихся фарцовкой, были нормальные, с купеческой жилкой ребята, искавшие возможность подзаработать. Но никаких сомнений в том, что туда словно магнитом тянуло жулье, готовое за копейку на любую гадость, любую подлость. Как говорится, и мать продать, и в очко дать. Такие бессовестно, безжалостно обманывали и коллег, и покупателей, продавая последним «левый» товар, а то и внаглую некачественный. Случалось, что человек покупал у уличного торгаша джинсы в фирменной новенькой упаковке, дома распаковывал… и обнаруживал, что в пакете одна штанина, то есть ровно половина джинсов. А вторую половину ушлый «кидала» впаривал еще какому-то «лоху», увеличивая прибыль вдвое.
И это лишь часть проблемы. Вторая часть состоит в том, что в этот бизнес активно лез настоящий криминал, уголовники-профессионалы, чуя тут серьезную поживу. Воровской мир норовил подмять и «цеховой» и фарцовочный бизнес под себя, прекрасно понимая, что эта публика не побежит жаловаться в милицию. Более того, наиболее продвинутые, дальновидные «воры в законе» стремились к тайным контактам с государственными служащими, падкими на деньги, создавая то, что именуется термином «организованная преступность»… И вот в эти-то жестокие взрослые игры по наивности лез семнадцатилетний Витька, не понимая, во что он ввязывается. Больше того! Чутье подсказывало мне: ощутив вкус легких денег в торговле барахлом, он может сунуться туда, где головы не сносить. Например, в оборот валюты или драгметаллов. А там такие джунгли, такое зверье — ни мамы, ни папы, ни свата, ни брата. Каждый за себя, и никого за всех.
Попив чай, мы спрятали бутылку из-под «Старопрамена» поглубже в шкаф, решив выкинуть ее на помойку завтра. Наступило «личное время», как говорят в армии, и Витек явно затосковал. К чтению, как я понял, он был не особо охоч.
— Блин, телека нет!.. Давай купим в складчину?
— Только сперва разбогатеем. Ты, кстати, кому собрался товар сбывать?
