XVII. Мечом и словом Божьим! (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович
Мне сразу стало все понятно — испанцы все-таки решились вмешаться в грызню за регентство. Ничем другим, появление во Франции личного порученца падре Доминика объяснить было нельзя.
— Этого живьем! — скомандовал я и бросился за ним.
Оказалось, из второго зала тоже был выход на улицу. Себастьян успел выскочить и побежал к конюшне.
Опасаясь второго его пистолета, я не стал бросаться за ним без оглядки. Пробежался вдоль стены, осторожно выглянул из-за угла, проскочил дальше, а потом услышал тупой и громкий стук, словно кто-то изо всех сил стукнул кулаком по бочке.
— Ваше преосвященство, готово! — радостно заявил Портос, поигрывая в руках слегой от телеги толщиной с его бедро и длиной не меньше трех метров.
У его ног лежало неподвижное тело Себастьяна де Аро.
— Твою мать… — обессилено выдохнул я и упал на колено перед испанцем.
Хлестнул несколько раз его по щекам, вылил флягу на лицо, потом принялся тереть уши, но, черт побери, Себастьян так и не пришел в себя, хотя все еще дышал.
В не себя от злости, я вскочил и заорал Портосу.
— Ты что натворил… — Но очень быстро пришел в себя и сухо бросил. — Привести в себя, живо. И молись, если ты его убил…
Исаак перепугано кивнул и бросился натирать снегом испанца, а я вернулся в таверну, поискать живых, чтобы допросить их.
К счастью, один такой сыскался. Он сидел возле стены, зажимал себе бок обеими руками, хрипло дышал и сильно дрожал.
Я присел перед ним и заговорил на испанском языке.
— Где женщина? Говори и умрешь быстро.
— Она… — раненый гулко закашлялся. — Она… успела уехать… мы ее прикрывали…
— С кем уехала?
— С графом… — изо рта испанца хлынула кровь. — Его все называли графом. Он француз… а она тоже француженка… ее звали Мария… так он ее называл… больше я ничего не знаю…
Он закрыл глаза и затих.
Для меня все стало ясно. Мария — герцогиня Мария де Шеврез. Как и подозревал, без этой сучки не обошлось. А граф… тоже не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — это Рошфор. И они здесь встречались с порученцем доверенного лица графа-герцога Оливареса.
Что все это значит? Черт! Все одновременно просто и сложно. Рошфор стоит за похищением Сент-Мара и одновременно ведет дела с испанцами. Выводы можно сделать разные. А если Марией Медичи играют в темную? Если это сложная и многоходовая комбинация испанцев? Твою же мать, как все запутанно…
Дальше я послал на конюшню Арамиса и тот подтвердил, что лошади с дамским седлом уже нет. Кабатчик подробно описал сбежавших, что еще раз убедило меня в том, что сбежали Рошфор с герцогиней де Шеврез.
Как Портос не старался, привести Себастьяна в чувство он не смог, так что с желанием как можно скорей допросить языка пришлось пока попрощаться.
Пока Арамис и Портос готовили испанца к транспортировке обратно в Париж, я пропустил стаканчик орухо и со злости подумывал повесить хозяина и служанку на стрехе.
А потом…
Потом неожиданно заявился де Брас со своими людьми.
— Каким-то загадочным образом, мы с вами пересекаемся вновь и вновь, ваше преосвященство… — он сел за стол, с ухмылкой глянул на трупы в лужах крови и заметил: — Вижу, вы времени зря не теряли.
Я пожал плечами.
— Позвольте мне угадать, барон. Вы приехали сюда за Рошфором?
Де Брас кивнул.
— За ним. Он ускользнул от меня сегодня днем, я вновь взял след, но вижу, что немного опоздал?
Я криво усмехнулся.
— Вы правы, он сейчас ускользнул и от меня.
Де Брас с каменным лицом поклонился мне.
— Этот мерзавец скользкий как угорь. Но рано или поздно мы его поймаем. Я видел, ваши молодцы кого-то привязывают к седлу? Пленный?
— Себастьян де Ара, порученец отца Доминика Этчеверри. Отец Доминик доверенное лицо герцога Оливареса. Падре Доминик играет роль в Испании примерно как наш отец Жозеф. А Оливарес занимает пост равный Ришелье. Себастьян — важный язык, он может рассказать нам очень много интересного. Но, увы, не скоро. Портос вышиб ему мозги слегой от телеги. Но одно уже ясно, за всей этой суетой с регентством, стоят испанцы.
— Значит, пора проучить испанцев, — улыбнулся де Брас.
— Пора, — согласился я.
Глава 13
Барон
Когда делаешь все, чтобы достичь цели, но весь мир словно бы ополчился против тебя, невольно опускаются руки.
Переночевав в таверне, утром мы добрались до Парижа всей компанией вместе с де Бриенном и его людьми, а после разъехались каждый в свою сторону. Распогодилось. Чувствовалось, что скоро снег сойдет — какая там в Европе зима, неделя — максимум, две, — а потом снова тепло, слякоть, лужи и грязь. Ну да всяко лучше, чем замерзать на ходу. Французы они мороз не любят, губит он их… как, впрочем, и немцев.
Епископ выправил мне специальный пропускной документ в Бастилию, по которому я в любое время мог чинить допрос любого арестованного. Хорошее приложение к той бумаге, по которой я мог сажать туда каждого без суда и следствия.
Мы вернулись в мой парижский дом все той же группой: гасконец, Левый, Правый и Мерентрин. Гвардейцев, что присоединились к нам, мы отпустили, снабдив каждого десятком пистолей и наказом выпить за наше здоровье. Они были довольны, и мы расстались друзьями.
В доме меня ожидал большой сюрприз. Из замка Монро явились мои десять богатырей в полном составе — все, кто уцелел. А с ними вместе приехала Лулу с сыном, вот их я точно не ожидал увидеть, но все равно обрадовался рыжей — привык к ней за эти годы и часто советовался по вопросом, связанным с восстановлением и развитием замка и прилегающих земель.
Луиза, как обычно в любом месте, где появлялась, сразу взяла командование слугами в свои руки, и к нашему появлению столы были накрыты, люди размещены, а кони устроены на конюшне.
— Ваша милость! — Александр, хоть и был еще мал, но воспитан в лучших традициях. Он изящно поклонился, прижимая рукой к боку детскую, но вполне острую шпагу. Я потрепал его по волосам.
По моему лицу Лулу сразу поняла, что дело не сладилось, и велела мальчику не беспокоить господина барона. Тот послушно вышел и отправился на конюшню смотреть на лошадей — это было его любимейшее времяпрепровождение.
Я сделал знак д’Артаньяну и остальным привести себя в порядок после дороги и приступать к обеду, сам же поднялся в свою комнату, куда тут же нырнула и ведьма.
В комнате уже стояла большая деревянная ванна, а слуги сноровито таскали горячую воду. После морозного переезда — самое то. Заодно и мысли немного освежу, а то в голове пусто, как у некоторых в кошельках. Я разделся и погрузился в теплую воду, а Луиза старательно терла мне спину жесткой мочалой.
Через некоторое время, когда тело окончательно расслабилось, а мысли пришли в порядок, я ощутил естественное мужское влечение и притянул ведьму к себе. Она не сопротивлялась, наоборот, пылала энтузиазмом. Последнее время я не слишком часто обращал на нее внимание, и ее это, как видно, огорчало. Так что старалась она, как могла.
Потом мы какое-то время валялись в растерзанной постели, Лулу водила пальцем по моей груди, я задумчиво глядел в потолок, и спросил ее, наверное, совсем не то, что она ждала:
— А от твоего зелья есть противоядие?
Она убрала от меня руку, села в постели, обнаженная и прекрасная, и недоуменно повернулась ко мне:
— От какого зелья, господин?
— Тот пузырек, склянка, для развязывания языка… я применил ее на одном… хм… нашем знакомом. Ты его помнишь, тогда именно ты вылечила его от яда зверя. Так вот, господин д’Атос после того, как я влил… хм… как он принял твое зелье, слегка тронулся умом…
— Могу я поинтересоваться, умный мой и храбрый господин, а сколько именно зелья вы влили… он выпил из той склянки? — странным взглядом посмотрела на меня Луиза.
— Сколько? — не совсем понял я суть вопроса. — Всю склянку он и выпил, до самого дна!
Ведьма начала качать головой влево-вправо, а потом хрипло рассмеялась, только смех ее был не слишком-то весел.
