Поручик из Варшавы 2 (СИ) - Рыжий
План атаки был предельно прост — атаковать с рассветом. Пехотой и танками сблизиться с деревней, энергичными действиями ворваться на окраину, закрепиться. Попутно ведя как можно больше огня. Главная цель — выгнать немцев на пулемёты засадных рот. По возможности, взять пленных офицеров и документацию штаба.
Потянулись томительные минуты ожидания. Наконец, на востоке, как бы нехотя начало светлеть. Полковник тут же отдал по рации сигнал — три семёрки.
Застывшие на броне в ожидании атаки бойцы из первой роты батальона капитана Галецкого, закутанные в маскировочные балахоны нервно сжимали в руках свои карабины и ручные пулемёты.
Взревели тринадцать дизельных двигателей. Быстро набирая скорость, вперёд помчали танки. Те же пехотинцы, которые не смогли разместиться на броне, уже организовав цепь, низко пригнувшись к земле, бежали куцей цепью за танками.
Немцы на очередном аккуратном блокпосте на нас обратили внимание не сразу. Почему? Да чёрт их знает? Может скучающий Ганс или Фридрих, который вёл наблюдение в этом направлении подумал, что ему приснились эти небольшие коробочки, ползущие из перелеска неподалеку? Так или иначе, но прежде чем один из немецких часовых сделал первый выстрел, мы успели преодолеть метров триста открытого пространства. Ещё полкилометра оставалось преодолеть, когда запоздалой скороговоркой заговорил пулемёт, установленный на огневой позиции в ДЗОТе.
Огнём из танков мы отвечать не стали. Буквально через минуту после первой выпущенной германским пулемётчиком очереди, артиллеристы, следующие за пехотной цепью, открыли беглый огонь по германскому укреплению. Вначале одно орудие выстрелило. Потом второе. Третье. После четвёртого выстрела немецкий пулемёт замолчал.
Не доходя до ближайшего заборчика десятка метров, танки остановились как вкопанные. Пехотинцы из первой роты батальона капитана Галецкого, наученные за лето как действовать в подобной ситуации, попрыгали с брони, и, низко пригибаясь к земле, бросились к невысоким оградам. В смотровые щели и танковый прицел я хорошо видел, как несколько бойцов в маскировочных балахонах, расцветкой похожей на советские «Амёбы», вооруженные карабинами «Маузер», перепрыгнув через ограду, бросились к дому.
Слева и справа, вдоль всех крайних домов, польские пехотинцы врывались в здания, проводя зачистку — оставлять живого противника в тылу не хотел никто. Несколько раз хлёстко выстрелили винтовки (я этого не слышал), пару раз «бахнула» граната (этого я тоже не слышал, находясь в танке). Вскоре к танкам подбежала пехотная цепь из тех, кто перебегал через поле пешком.
В люк башни постучали. Приоткрыв его, я выглянул наружу. Выглядывая из-за башни, на крыше моторно-трансмиссионного отсека расположился молодой поручик — командир пехотной роты — в таком же, как и его бойцы балахоне. Левой рукой он держался за скобу, приваренную к стенке башни, а в правой у него был зажат пистолет.
— Танкист, двинешь по улице не спеша? Мы за тобой!
Из люка у меня торчала только голова в танковом шлеме, да и погонов на комбинезоне нет, поэтому офицер обратился ко мне, как к обычному солдату. Ссориться с пехотинцами я не стал, лишь коротко кивнул, после чего вновь скрылся под башней, переключил режим ТПУ на рацию, начал вызывать своих:
— Бук-2, Бук-3, Бук-4, Бук-5, Бук-6, по две машины по дороге. Медленно. Пехота за нами!
Поочередно отозвались командиры названных машин. Оставшиеся семь танков, как и было обговорено ранее, под руководством поручика Зигфрида Лося, отходят назад становятся подвижным резервом полковника.
— Механик! Вперёд, медленно! По левой стороне дороги!
— Слушаюсь! — Отозвался молоденький капрал и плавно тронул танк вперёд.
Я завертел маховиками наведения. Башня начала медленно поворачиваться. Чтобы не оторваться от пехоты, которая ведёт зачистку в домах, приходилось то и дело бросать прицел и приникать к смотровым щелям. Видно было плохо, но разбираться кто есть, кто мне удалось успешно.
Судя по тому, что пехотинцы достаточно быстро пробирались к центру деревушки, гитлеровцы практически не квартировали в частных домах. Ну, либо, они квартировали на другом конце населённого пункта.
Организованное сопротивление мы встретили в самом центре деревни, на небольшой площади, которую, судя по нескольким небольшим деревянным киоскам (или их правильно назвать палаткой?) установленным двумя небольшими рядками, использовали в качестве рыночной. По правую руку расположился большой двухэтажный дом, сложенный когда-то давно из камня. Судя по внешнему виду и некоей «помпезности», это было чьё-то дворянское поместье. Во всяком случае, массивные ступени с колоннами и выложенная ко входу брусчаткой дорога, а также причудливой формы фонтан говорили именно в пользу этой версии.
Конечно, квартирующие внутри немцы внесли ряд изменения в изначально задуманный дизайнером дизайн: на колоннах повесили длинные красные полотнища с белыми кругами, внутри которой была изображена германская свастика; возле массивных ворот, перекрывающих въезд в усадьбу, организовались выложенные из мешков с песком позиции и ставшие привычными за сегодняшнюю ночь будки для часовых по обе стороны от ворот.
В голове даже мысль пронеслась — «это насколько они быстрые, что за два дня войны успели тут так освоиться?». Впрочем, раздумывать было некогда.
Для «проформы» я прошёлся длинной очередью по будкам, в которых уже не было часовых, потом, на всякий случай, парой маломощных осколочно-фугасных снарядов развалил укрытия из мешков с песком.
Водя башней из стороны в сторону, я осматривался по сторонам.
Судя по-практически двум десяткам машин, которые стояли за оградой усадьбы, штаб немецкого учебного батальона и подразделение охраны квартировали именно здесь. Хуже всего, что здание двухэтажное, и, из некоторых окон второго этажа уже начали вести огонь германские пулемётчики.
Для острастки я и другие танкисты задрали стволы орудий, благо позволяла дистанция и начали обстреливать верхний этаж, целясь преимущественно в те окна, откуда стреляли германские пулемётчики.
Пехотинцы из моторизированного батальона капитана Галецкого, заняв все мало-мальски подходящие укрытия, тут же принялись поливать здание из всего, что у них было в наличии. Казалось, каждый пехотинец понимал, что если им придётся штурмовать это огромное двухэтажное здание, то потери будут весьма серьезными, вот и выкладывались жолнежи, стараясь убить как можно большее количество гитлеровцев, находясь на относительно безопасной дистанции.
Я же напрягся — такими темпами немцы попросту сожгут всю документацию штаба батальона до того, как мы до неё доберёмся! А ведь на их картах могут быть указаны позиции других немецких войск! Нужно было что-то срочно делать! Понимал это и полковник Вихрь, который уже отдал приказ о вводе в деревню всех оставшихся сил.
Часа пол потребовалось, чтобы во всех прилегающих дворах организованно разместить бойцов ещё одной мотопехотной роты. Третья мотопехотная рота и взвод полицейских должны были занять оборону в крайних домах со стороны дорог и вести наблюдение за округой.
К бою подготовили и трёхдюймовые орудия — их более солидный калибр может потребоваться очень скоро.
Впрочем, долго мне пострелять не дали. Вначале поступил приказ полковника по всем подразделениям — «Прекратить огонь!», а потом меня вызвал к себе Вихрь и отдал совершенно бестолковый, по моему мнению, приказ — Привести себя в порядок!
Пришлось бежать к ближайшему колодцу и умываться, чистить сапоги. Потом один из работников штаба моего батальона прошелся щёткой по моей полевой форме, в которой я и предстал перед полковником Вихрем.
Командир оперативной группы изучающе на меня посмотрел, после чего вынес вердикт:
— Отлично! То, что нужно!
И протянул мне небольшой белый флажок.
Стоит сказать, вначале я не понял зачем он мне, а потом, когда до меня дошло — я заковыристо выругался по-русски, надеясь, что полковник не поймёт. Он понял. И это меня удивило больше всего. Он понял, но не сказал ни слова. Но по взгляду я понял, что мне ещё предстоит разговор с этим офицером. И разговор этот, будет, как говорится, тет-а-тет.
