Боги, пиво и дурак. Том 6 (СИ) - Гернар Ник

А в центре площади, едва прикрытый белой простыней и живописно подняв одну руку, застыл смазливый золотокудрый бог в лавровом венке. Вокруг него прямо на земле расположились художники с холстами и палитрами. Высунув языки и пыхтя от стараний, они спешно делали зарисовки с натуры.

Прямо фотосессия премии Оскар на красной ковровой дорожке! Тяжелый труд папарацци в условиях средневекового быта.

— Аполлон, да ты задрал уже! — совсем непочтительно рявкнул Дионис. — Хорош уже ляжками отсвечивать, работать кто будет⁈

Бог в лавровом венке развернулся другим боком, поправил простыню, отставил одну ногу и замер с щеткой в руке, будто со скипетром.

— Я не могу отказать своим поклонникам запечатлеть мою духовную близость к смертному народу! — пафосно проговорил он мелодичным голосом певца.

— А можно, я на фоне вас потом еще и себя нарисую? — глядя влюбленными глазами на Аполлона, робко спросила одна художница, миловидная девчушка с россыпью соломенных кудрей.

— Можно, — милостиво кивнул бог.

— А я? — странным голосом проговорил жирный и потный парень с тонкими усиками. — Можно, я тоже потом себя дорисую?

— А вот это не стоит, — смерил его брезгливым взглядом Аполлон.

— Иди сюда, лентяй! — рявкнул на него Дионис и швырнул в звезду телеэкрана грязную тряпку в пене.

Аполлон ахнул, картинно развел руки — и покрывало, как белое облако, будто нечаянно упало к его ногам.

— А-ааааах! — в один голос вздохнули женщины, во все глаза уставившись на обнаженного красавца.

И тут Дионис увидел меня.

— Ба, да это же Даня! — ткнул он на меня пальцем, и толпа, проследив за его жестом, обернулась к нашей доблестной команде. — А ну-ка сыпь сюда, коллега!

— Коллега?.. — услышал я сдавленный шепот за спиной. — Это он про кого?

— А разве этот парень — не из школы «Парящего грифа»?.. — возразил другой голос.

Но Дионис уже топал ко мне, широко улыбаясь. Раздвинув стражников, он протолкнулся к нашей компашке и крепко стиснул меня в дружественных объятиях.

— Здорово! О, да ты, как я смотрю, даром время не терял? — ухмыльнулся он. — Давай-ка, пошли со мной!..

Он схватил меня за руку и протащил за оцепление, не слушая слабых возражений.

— Ты это, наваяй нам тут поляну, чтоб работалось веселей! А то на трезвую голову заниматься в буквальном смысле слова херней — так себе удовольствие, — заявил Дионис, в то время как Аполлон, неспешно оборачивая покрывало вокруг бедер, как-то странно косился на меня. Видимо, по аналогии с толстым художником, ему и меня хотелось бы убрать из кадра, только он еще не придумал, как это сделать.

А зрители все еще охали и вздыхали от восторга.

— Вот ведь несправедливость, — пробормотал Дионис. — Если Аполлон разделся, то это называется «обнаженная натура». А если я сейчас портки сниму — скажут, я народу жопу показывал! А ведь это из-за его краски бессмертных раком поставили!..

— О, Данечка! Привет! — оживилась Флора, игриво пошевелив пальчиками в воздухе.

— Здравствуй, — пробормотал я, не зная, куда спрятать опухшие глаза.

Да уж, Даня. Вот тебе и «не позорь» и «не отсвечивай».

Полстолицы сейчас пялится на тебя, и на фоне Аполлона ты выглядишь просто непередаваемо!

— Слушай, мне как-то неловко у всех на глазах бухалово призывать, — признался я Дионису. — Если бы я был хотя бы не в таком состоянии…

— Не гони, прекрасное у тебя состояние! — хлопнул тот меня по плечу. — Похмелье — это высшего рода катарсис, Даня! И сейчас ты — мученик пути и жрец очищения, а следы доброй попойки на твоем лице — это шрамы жизни, а не повод для стыда! — громогласно заявил Дионис, лишая всех наблюдателей и малейших сомнений касательно меня. — Так что давай, жги, Даня! Во славу богов! А то мы, похоже, здесь надолго.

Я обвел взглядом разукрашенную площадь и, кивая собственным мыслям, протянул:

— М-дааа…

— По-хорошему, тут вообще проще все сломать и собрать заново, — понизив голос, проговорил Дионис. — Но батяне припекло…

Тут раздался оглушительный треск и в шаге от нас прямо в булыжник долбанула молния.

Тыдыщ!

— Вот! — многозначительно выпучив глаза и ткнув пальцем в небо, проговорил Дионис. — Видишь, что творится? Давай, наклепай нам тут горку обезболивающего для душевных ран. Не стесняйся. Вон, с Аполло бери пример.

— Это тот самый смертный, о котором ты мне рассказывал? — с аристократической небрежностью поинтересовался златокудрый бог, приблизившись к нам.

— Он самый! — довольно улыбнулся Дионис.

Аполлон нахмурился, принюхался — и выдохнул в сторону, будто после стопки.

— Мне кажется, или от него как-то странно разит? Как будто краской…

У меня внутри все опустилось.

— Да тут везде твоей краской разит! — вступился за меня Дионис. — Шел бы лучше западное святилище оттирать!

— Лучше пойду еще растворяющей пены принесу, — заявил Аполлон и растворился в воздухе.

— Срань ленивая, — буркнул ему вслед Дионис.

Ну а я принялся за дело. Не отказывать же богу во второй раз!

И через полчаса на мостовой уже задорно поблескивала пирамида из бокалов, достойная хорошей свадьбы.

Боги трепали меня по плечу и благодарили за угощение, и каждый из них, опустошив бокал, предлагал свою оригинальную версию казни для того, кто подложил им красочную свинью.

«Отрубить руки, ноги и выдрать язык», «посадить на кол», «отправить на корм в долину монстров» и даже «отдать в жены Джасуре».

Я прятал глаза, поддакивал для вида и мечтал только об одном — убраться от них подальше.

Наконец, Дионис меня отпустил.

Стоило только мне пройти через оцепление обратно, как меня тесно обступили девушки. И очень громко, вызывая мучительную боль в моей нездоровой голове, они принялись сыпать вопросами: «Вы лично знакомы с Аполлоном?», «Вы что, полубог?» Ну и тому подобное.

Наконец, Та’ки выцепил меня из вражеского окружения, и мы потащились к арене.

Азра ругался себе под нос. Остальные посмеивались и разглядывали происходящий вокруг трудовой армагеддон. А я переставлял ногами, как лунатик, мечтая только об одном — остановиться бы. А еще лучше — сесть. И совсем хорошо — лечь, и чтобы никто не трогал.

Начиналась самая противная часть отходняка после пьянки.

А ведь турнирный день только начался, и нам предстояло выдержать целых две дуэли, с ветродуями и танцорами. И посмотреть, как ассасины проведут свой бой с подопечными магистра Леона.

Я представлял себе, как флаги нашей школы будут развеваться на трибунах. Размеренный гул повсюду. Яркое солнце, заливающее арену. Ветер вздымает легкие облачка пыли…

Добрый подзатыльник заставил меня очнуться, вздрогнуть, и я отчетливо услышал странно прервавшийся хрюк.

— Эй, хорош спать на ходу! Да еще и храпеть! — прикрикнула на меня Майя.

— М-ммм, так вот ты какая — моя сверхспособность… — пробормотал я, расплываясь в сонной улыбке. — Я всегда знал, что ты у меня есть…

Глава 10

И вновь продолжается бой

Первый бой ассасинов с танцорами я бессовестно проспал.

Роняя голову на меховое плечо нашего медведя, я то включался, то отключался снова.

Мне привиделось, как я ладонями раскрашиваю тело Деметры, а она смеется и выгибает спину под моими руками, волнующе придвигаясь все ближе. А потом раздался грохот, и мне в голову саданула молния, отчего волосы вспыхнули и сгорели. Во сне я почему-то жутко из-за этого расстроился, и тогда откуда-то из-за плеча выползла Арахна и начала ругаться, что я разбудил ее своей руганью раньше срока, что на улице стоит зима и теперь мне придется купить ей чулки и новые туфли, иначе она отморозит себе ноги. При этом откуда-то издалека раздавался залихватский хохот Януса, а у Деметры начала расти синяя борода и, страшно всхрапнув, она начала превращаться в лошадь.

Оплеуха Майи привела меня в чувство.

— Ты опять храпишь! — прошипела она, гневно вытаращив на меня глаза. — Прояви хоть какое-то уважение к противникам!