Противофаза (СИ) - Раин Максимилиан
Дося слегка посомневался, но потом протянул всё же мне картончик визитки с телефоном.
В пиршественном зале прекратилась музыка и послышался шум, переросший в аплодисменты. Сидевшие за столом встали, приветствуя генералов криминального фронта. Впереди важно шествовал ничем не примечательный мужичонка, хоть и в импозантной светло-голубой тройке, но с очень простоватой внешностью. Такой обладают обыкновенные работяги, проводящие свою жизнь между станком на заводе, домино во дворе и бутылкой беленькой на крохотной кухоньке близ истёртой бытом и семейными неурядицами жены-толстухи. За ним не менее важно двигались особи с актуально криминальными личинами. Смутно среди них угадывались черты героев грядущих бандитских разборок в девяностые — Япончика и Тайванчика.
Мужичонка проследовал к центру стола и оказался виновником торжества Борей Лупатым. Криминальные сопровождающие расселись вблизи него. Бросалось в глаза, что ни у одного вора в законе даже при наличии пиджачной пары не имелся галстук. У Лупатого за жилетом виднелся раструб тёмно-синего спортивного костюма на молнии. Началось подношение подарков имениннику, иногда с произнесением туповатых вирш и с бурными извержениями восторга. Что именно дарилось, с нашего места не было видно.
С мужиками можно было и дальше трепаться о разных разностях с анекдотами под отменное пиво. Вот только настроение в момент испортилось, когда в ресторан вошли четверо бандюганов. Среди них американисто щерился зубастый Никсон. Ещё угадывался вовкин похититель Угрюмый. Твою же… раздаточную!
К нашему столику подошёл интеллигентного вида представительный мужчина, закрыв меня широкой спиной от неприятных визитёров. Он мягким баритоном спросил:
— Токарева здесь не видели? Пора уже начинать концерт.
— Видишь ли, дорогой Гарик. Никто не удосужился нам его представить, — добродушно ответил ему Дося.
— Миня заверил меня, что его сюда доставили. Опять подвёл, засранец мелкий… Ладно, идите в зал. Скоро начнём, — возмутился Гарик и быстрым шагом удалился.
— Кто это был? — спросил собутыльников.
— Самого Секу не знаешь? Ну, ты, брат, совсем темнота, — заржал Нос, — Это же сам Генрих Сечкин, король преступного мира. Правда, бывший, но авторитет остался при нём.
Мужики ушли дальше праздновать, а я решил окончательно рвать отсюда когти, предварительно посетив туалет, чтобы облегчиться перед дальней дорогой. В опоганенном присутствием убийц моего отца месте мне незачем больше оставаться. Дед-гардеробщик сообщил, что до станции минут за пятнадцать можно будет дойти в нормальном темпе.
Ну, ни хрена себе! Денег в карманах по нулям. Стырили минины псы стопудово, сучье отродье. Ворьё есть ворьё. Мда, по теории зебры, у меня определённо началась чёрная полоса жизни. Ладно, в электричке можно зайцем катнуться до Москвы. А там что-нибудь насоображаю.
Гардеробщик дал мне двушку, чтобы позвонить по автомату. Набрал снова Жеку, но трубку никто не брал. Ко мне вдруг подлетел Миня и начал вопить:
— Ты куда собрался? Сейчас твоя часть начнётся.
— Мне что с того. Твои псы меня обчистили на две сотенных, а я, значит, выступай. Пошёл ты, Миня, со своими мордоворотами и воровскими шабашками знаешь куда? — ответно вызверился на него.
— Я же не знал. Всё верну, обещаю, — реально испугался Миня, — Отдай в гардероб свою куртку, пожалуйста. Пойдём со мной.
— Никуда я не пойду. Здесь появился мой личный враг Никсон с дружками. Я не собираюсь этих падл развлекать.
— Не кипишуй, всё уладим. Дождись меня, будь другом. Не подведи. Я сгоняю, предупрежу Секу.
Миня уговорил меня вернуться в бар и тут же усвистал, как мотивированный скипидаром под хвост кот. Самому не хотелось подводить родственника Софи. Объяснюсь с их криминальным распорядителем, стрясу свои деньги с деляги и тогда двинусь в дорогу. Как-нибудь обойдутся они без моего творчества. Вон сколько знаменитостей сюда набежало.
Глава 8
Воскресенье, 16.03.1975 г.
Пары минут не прошло, как Миня вернулся, приведя Секу.
— Ты и есть тот самый Виктор Токарев? Что же тогда таился? — без злобы, даже участливо спросил он.
— Такое дело… В ресторане появились люди, убившие моего отца. Я с ними на одном поле какать, пардон, не сяду, не то чтобы чего-то исполнять. Сами, наверное, понимаете. Уж, извините.
— О ком речь?
— Никсон, зубастый такой.
— Ещё мне надо знать имя твоего отца.
— Чекалин Андрей Иванович. Кликуху имел Децал.
— Ладно, — покивал головой Сека, — Побудь пока здесь. Тебя отвезут и за беспокойство заплатят.
Не ожидал, что так легко всё разрулится к моему удовлетворению. Настроение чуточку повысилось. Подсел снова к Жорику и заказал того же Хугардена, наблюдая краем глаза за происходящим вокруг.
— … Смойся куда-нибудь с моих глаз, жертва резиновой промышленности. Да пропади же ты к чёрту, кретин! — с визгливой руганью в аванзал ввалилась полнеющая, но эффектная с виду женщина бальзаковского возраста в весёленькой бирюзовой жакетке, слегка подшофе, смутно похожая на некую актрису из девяностых годов, — Молодец, Борюсик, что сюда меня зазвал. Давненько я здесь не была.
Её сопровождали высокая стройная блондинка и двое мужчин субтильного вида. Один из них, молодой парень, явно из цыган, одетый в великолепный костюм из чёрного бархата и с толстой золотой цепью на шее как у учёного кота, вышагивал с видом хозяина жизни. Другой, прикинутый уже в советском стиле, семенил рядом и униженно прижимал руки к груди, лепеча:
— Поймите, ресторан сегодня закрыт на спецобслуживание. Тут такие люди собрались… Как вам сказать…
— Мне можно всюду и везде, — отмахнулась от него женщина, — Хорош ныть и зови скорей метрдотеля. Пусть нам дадут какой-нибудь кабинет. Жрать хочу, как беременный крокодил. Хо-хо, точно — нильский крокодайл.
Внезапно мне вспомнилась актриса, на которую была похожа прибывшая женщина — Нильская Людмила, у которой хорошо получались роли Галины Брежневой. Вот только у Люды сейчас очень нежный возраст, и в школе, должно быть, только учится. А, значит… Очередная принцесса пересекла линию моего горизонта. Чёрт её сюда приволок. Вспомнились данные сопровождающего её цыгана — Борис Буряце, по прозвищу Бриллиантовый Боря. Нашейная цепуля просто убивала своим безвкусием.
Из банкетного зала раздались слова поздравления Юрия Антонова, и затем зазвучала песня в его исполнении «У берёз и сосен».
— Надо же, — восхитилась свежеприбывшая принцесса, — Юрик здесь кого-то развлекает. Борюсик, чего ждём? Давай, моя прелесть, поторопи там, чтобы уже можно было куда задницу задвинуть и чего-нибудь такого соснуть.
Цыганистый хахаль ушёл, а его возлюбленная тут же направилась со своей подругой к бару.
— Молодой человек, не желаете ли угостить приятных дам пивком?
Обращение предназначалось явно мне. Тем более, сопровождалось осязанием чьей-то руки на моей… Короче, Фатима знает.
— Конечно же, присаживайтесь. Угощу с удовольствием, — мягко убрал расшалившиеся ручки со своих относительно мягких мест, — Только тут для вас будет немного высоковато сидеть… С вашим то платьем. А ваш кавалер надолго вас покинул?
— Хо-хо, не переживай насчёт него. Сегодня я открыта для всех, кому интересна, — призналась мадам Брежнева, или, наверно, правильней будет сказать, Чурбанова, добавив, — А ты ничего парнишка, крепенький, где надо. Кажется, нас уже знакомили у Вики Лазич. Ты какой-то известный спортсмен по гимнастике, кажется. Я для твоей мамы лекарства доставала.
— Не имею чести знать мадам Лазич, и от гимнастики далёк.
— Такая отменная фигурка только у спортсменов бывает. А ты каким видом спорта занимаешься?
Мои приятные стати и, возможно, смазливая мордаха, знать, порядком её завели. Недаром о влюбчивости дочки Брежнева ходили легенды.
— Шахматами, если только, — скорчил виноватую рожу.
— Да ну, тебя. Врёшь ведь. Ну, не хочешь говорить — не надо. Знаешь, кто я такая? Продолжила приставать поддатая женщина.
