Незримые нити - Александр Нетылев

Собственно, быстро идти они и не смогли бы: паланкин был не рассчитан на трех человек, включая мускулистого брата главы, и слуги явно тянули его с большим трудом.

— Не беспокойтесь обо мне, госпожа Лаошу, — заверил Дан, — Я догоню вас.

Не хватало еще, чтобы они увидели, что он понятия не имеет, как принято проводить похоронные обряды, и что у него даже нет лопатки для погребения. Впрочем, сделать-то её можно без труда, но как именно он это сделает, заклинателям лучше не видеть: иначе все его прикрытие пойдет прахом.

Дождавшись, пока слуги с паланкином немного отойдут, и убедившись, что они не станут оглядываться, Даниил создал небольшую лопатку из Твердого Льда, из тех, какие зовут в народе «саперными» или «пехотными». Благо, топкая болотная почва вскапывалась легко, а сил в теле Лиминя ему было не занимать.

Наскоро вскопав три неглубокие могилы, юноша уложил в них тела людей, виновных лишь в том, что родились простолюдинами в этом мире, и завалил землей. По сути, этого было достаточно: это был максимум, что мог сделать в рамках «похорон» человек, не веривший в их богов.

Он не верил, но они верили. И поэтому, сложив руки в молитвенном жесте, — молитвенном жесте, используемом христианами его мира, — Даниил негромко проговорил:

— Одинокая Хэнъэ, богиня Луны. Это ведь твоя зона ответственности? Извини, если нет, но если люди — твои любимые дети, то кто лучше тебя сможет о них позаботиться? В общем... Позаботься о них, Хэнъэ. Пусть в следующей жизни им доведется воплотиться в мире, где их жизнь будет более счастливой. Извини, я не знаю, какими словами сказать это правильно. Но я надеюсь, что ты меня услышишь.

Закончив эту импровизированную молитву, Даниил склонил голову и несколько секунд стоял без движения. Затем направился следом за ушедшим паланкином. Затем спохватился, обратил лопату обратно в воду и только тогда бросился быстрым шагом догонять паланкин.

Впрочем, очень скоро он понял, что боязнь не успеть и потерять их из виду совершенно напрасна. Да, ждать «монаха» никто не собирался. Но через каждые несколько метров что-то тормозило движение паланкина. Ну, как, что-то. В десяти случаях из десяти это была Айминь.

То ей требовалось срочно сорвать цветок. То она роняла украшение с платья, которое нужно было непременно поднять (причем «нужно» — означало, «это должны сделать Тенгфей или Вэйдун, но ни в коем случае не слуги и уж тем более не она сама»). То желала попробовать болотных ягод (да нет, не тех, а вон с того, самого дальнего куста!). То просто хотелось ей полюбоваться живописным видом. При этом о том, чтобы сказать о своих желаниях спокойно, не шло и речи. Каждый раз Айминь сходу начинала сучить ногами (порой задевая голову слуги, несшего паланкин), поднимала визг и тем напоминала ребенка лет шести, мучающего родителей в супермаркете.

А самым странным Дану казалось то, что и Тенгфей, и Вэйдун не просто исполняли все её капризы, а даже как будто бы искренне с такого поведения тащились. Сам он не знал, сколько бы выдержал на их месте.

И что бы сделал, когда его терпение иссякло бы.

Тем не менее, в промежутках между «приступами» Айминь и Тенгфей, при молчаливом участии Вэйдуна, вели светскую беседу, и в кои-то веки Даниилу представилась возможность подслушать её, не принимая участия и не балансируя на грани разоблачения.

— Вы имеете в виду, что уверены в победе своей племянницы? — допытывалась Айминь, аж подавшись вперед из любопытства.

Это было первое, что услышал Дан, догнав процессию.

— Я, несомненно, желаю Лянмян победы, — отвечал Тенгфей, — Но нет, я говорил не о ней. Старший брат писал о том, что знает лишь внутренний круг. Это пока не объявлено официально, но фактически Его Величество уже принял решение. Отбор выиграет бастард клана Фен.

Если в какой-нибудь местной палате мер и весов и хранился эталон презрения, то там должна была быть интонация, с которой заклинатель Цзао произносил слово «бастард».

При условии, что в палату мер и весов вообще можно поместить интонацию.

— Но... — Айминь казалась потерянной, — Разве в этом есть смысл? Разве может Отбор невесты наследного принца закончиться раньше, чем будет выбран сам наследный принц?

— Официально ни о том, ни о другом еще не было объявлено, — согласился Тенгфей, — Но это мало что меняет. Второй принц пропал по пути в земли Чжи. Первый принц ищет Корону Семи Слез в одиночку. А это значит, что объявление наследника — лишь вопрос времени.

Заклинательница Лаошу пристально уставилась на Дана, и он понял, что скоро она нарушит его инкогнито.

— На все воля Светлых Небожителей, госпожа, — склонил голову он.

Как бы напоминая, что он никакой не принц, а всего лишь скромный и смиренный монах.

Тенгфей удостоил его лишь короткого взгляда, однако все-таки кивнул:

— Воистину так. Похоже, что в эту ночь сами Небеса направили вас ко мне, заклинательница Лаошу.

— Что вы имеете в виду? — приподняла брови девушка.

Она держалась дружелюбно, но от Дана не укрылось, что ладонь ее как бы невзначай легла на рукоять меча.

— Я знаю, что вы не желаете видеть принца Веймина с женщиной из Фен, — начал Цзао, — Я же — не могу допустить, чтобы нашей королевой стала байстрючка. Я называю её так прямо, поскольку никогда не был склонен к лицемерию и уверткам. Полагаю, что это нас объединяет.

Айминь не стала никак комментировать это заявление. Она ждала продолжения.

— Мы можем помочь друг другу, — сказал он, — Все, что нам нужно, это найти принца Лиминя. И тогда сразу после празднований во дворце Фенгон весь клан Цзао выступит единым фронтом. Каждый из нас получит то, чего хочет.

— Но почему вы думаете, что я могу вам в этом помочь? — спросила девушка.

Кажется, заинтересовавшись разговором, она стала немного серьезнее. Неужели её местами совершенно детское поведение было лишь маской?

И неужели в этом мире такая маска считалась чем-то привлекательным или хотя бы не слишком бесячим?

— У меня много ушей в столице, — пояснил заклинатель Цзао, — Я знаю, что вы тайно следили за вторым принцем. Мне известно, что именно идя по его следам, вы покинули Тьянконджичен. И я совершенно уверен, что вы знаете хотя бы, где именно он