Знойные ветры юга ч.2 (СИ) - Чайка Дмитрий
К шатру командующего привели насмерть перепуганного араба, из-за пазухи которого вывалился простенький медный крестик. Бедолага в простых сандалиях на деревянной подошве и в халате, изобилующем заплатками, шептал молитвы, едва заметно шевеля дрожащими губами.
— Господин, господин, — униженно склонился он, когда из шатра вышел весьма недовольный Халид ибн аль-Валид. — Мне велели передать вам послание.
— А что, никого больше не нашли? — изумился эмир мусульман, разглядывая гонца, словно диковинную зверюшку.
— Никто не согласился больше, — испуганно посмотрел на него посланник. — А у меня семья там… Мне награду пообещали… Не погубите, господин, позвольте слово сказать и уйти. Меня зовут Давид, я маленький человек! Я всего лишь поручение выполняю!
— Говори! — бросил Халид. — Если скажешь правду, останешься в живых. Если солжешь, то умрешь.
— Сиятельный Вардан огорчен этим ненужным кровопролитием, — проблеял араб, — и желает избежать его. Он готов подписать с тобой договор и спасти жизнь тем, кто еще жив. Сражение должно быть остановлено до конца переговоров. Он предлагает, чтобы утром вы с ним встретились один на один посередине между двух армий и обсудили условия мира(1).
— Если твой повелитель затевает обман, — ответил Халид, — то, именем Аллаха, мы сами искусны в хитростях, и никто не может сравниться с нами в том, что касается военной стратегии и уловок. Если у Вардана есть тайный замысел, то он лишь приближает свой конец и истребление всего вашего войска. Если, с другой стороны, он говорит правду, то мы не станем заключать мир, пока не будет согласия платить нам джизью. Что же касается каких бы то ни было даров, то в любом случае все ваше скоро станет нашим.
— Так я пойду? — втянул голову в плечи Давид и бочком двинулся в сторону.
— Иди, — пристально смотрел на него Халид. — И вспоминай почаще мои слова. Если ты солгал, поклоняющийся распятому пророку Исе, то тебе конец,. Ты увидишь, как сдирают кожу с твоих близких. А потом ее снимут с тебя самого. Я ненавижу лгунов.
— А! — махнул рукой Давид, который отошел уже шагов на семь. — Все равно пропадать мне, а тебе я верю больше, чем ромеям. Я много слышал о тебе, эмир. Если ты сказал, что сдерешь с меня шкуру, значит, так оно и будет. Слушай правду! Убьют тебя завтра на переговорах, в холмах засада будет…
— Ну вот, — довольно погладил бороду Халид. — Я почему-то так и подумал. Завтра, когда мы разобьем ромеев, забейся куда-нибудь подальше и кричи, что ты под моей защитой. Если великий Аллах смилуется над тобой, то останешься жив.
Какая веселая у него жизнь, — подумал Надир, которого захлестнуло непонятное веселье. — Все хотят его убить. Вот оно, каково эмиром быть! А я ведь теперь тоже эмир! Ну, почти… Поспать бы до утра, устал как собака.
Но вместо этого он, словно со стороны, услышал свой собственный голос.
— Я пойду с тобой, Халид ибн аль-Валид. Я неплохо владею ножом. У меня как раз есть подходящий для того, чтобы вскрыть какую-нибудь ромейскую глотку.
* * *И кто меня тянул за язык, — тоскливо думал Надир, вытирая нож о рубаху зарезанного им ромея. — Я хочу доказать этим людям, что я не хуже их? И кому из них это нужно? Спал бы сейчас, и сил набирался. Ведь денек завтра будет не лучше, чем этот. Дирар ибн аль-Азвар, напротив, веселился от души. Этот парень был какой-то двужильный. Он вышел из вчерашнего боя, покрытый кровью с головы до ног, и не выглядел уставшим ничуть. Доходило до того, что воины императора просто бежали, завидя его полуголую фигуру. «Голый дьявол», так его звали в войске императора, считая демоном пустыни, который перешел на службу арабам.
— Мне пришла в голову отличная шутка, — белозубо улыбнулся он, подмигнув десятку воинов, которых привел с собой. — Парни, вы просто обхохочетесь!
А в это время Халид ибн аль-Валид разговаривал с наместником Эмессы Варданом, который только что пришел со стороны лагеря римлян. Оба войска уже строились друг напротив друга, ожидая сигнала.
— Чего ты хочешь, пастух? — Вардан презрительно смотрел на предводителя мусульман. Для него, усыпанного золотом и камнями, было позором разговаривать с человеком, одетым в потертый шерстяной халат. — Тебе предложили хорошую одежду и золото. Бери и уходи, обрадуй свою нищую семью.
— Ромейская собака! — фыркнул Халид. — Прими ислам или плати джизью! Это твой последний шанс. Больше предложений не будет!
— Сдохни, сволочь! — Вардан обнажил меч и заорал. — Ко мне!
Из-за кустов, которые росли в полусотне шагов, к ним бросился десяток ромеев.
— Дирар! Да как же ты так! — выдохнул Хадид. — Неужели погиб?
— Вы еще кто? — растерялся Вардан, увидев вокруг себя незнакомые лица. До него внезапно дошло, что это арабы, которые зачем-то переоделись в одежду и доспехи убитых.
— Привет! — улыбающийся во весь рот Дирар вышел вперед. Он, в отличие от своих людей, по-прежнему был голым по пояс.
— Ну, ты и сволочь, сын аль-Азвара! — не выдержал Халид. — Я уже было подумал, что прирезали тебя в этих кустах!
— Не обижайся! — примирительно сказал Дирар. — Я же пошутил!
— Заклинаю тебя, — побледнел Вардан, — во имя того, во что ты веришь, убей меня сам; не подпускай ко мне этого дьявола.(1)
— Чего ждешь! — скомандовал Халид Дирару, и уже через секунду голова Вардана слетела с плеч.
— Наденьте его глупую башку на копье и поднимите повыше, — скомандовал эмир мусульман. — Пусть ромеи порадуются перед битвой.
А оба войска уже были готовы. И если в рядах мусульман ревели от восторга, то ромеи угрюмо молчали. Он уже проиграли это сражение в своих сердцах, а значит, проиграли его и на поле боя.
А что это значит? Это значит, что путь на Дамаск будет открыт. Жемчужина Империи, ее богатейший город, останется без защиты. Дамаск стоит в плодороднейшем оазисе, который дает пропитание десяткам тысяч сирийцев. Возместить эту потерю императору будет просто нечем.
1 Диалоги цитируются согласно текста арабского историка аль-Вакиди.
2 Филадельфия — современный Амман, столица Иордании. Тивериада — Тверия, Израиль.
Глава 32
Октябрь 634 года. Префектура Силезия. Земли ляхов — слензан.
Место это было заселено людьми с незапамятных времен. Только поначалу кельтов сменили германцы, германцев-силингов сменили вандалы, а тех — слензане, ветвь многочисленного к тому времени словенского племени, которое осторожно, с оглядкой, выходило из своих глухих лесов, занимая пустующие территории, оставленные немцами, исконными хозяевами той земли. Здесь, в верхнем течении Одры шел один из рукавов Янтарного пути, соединявшего Балтику и Средиземноморье. Эта земля была невероятно богата. В ее недрах лежало золото, серебро, уголь, железо и даже уран. И пахотная земля в Силезии тоже была весьма неплохой. Потому-то именно здесь решил Великий Князь Самослав вбить еще один гвоздь в крышку гроба словенской вольницы.
— Вот доброе место, государь, — Стоян, префект Силезии, ткнул пальцем в остров посередине реки.
Он ушел в отставку год назад по просьбе князя, когда тот разделил страну на несколько больших областей, будучи не в силах управляться с лоскутным одеялом из жупанств и ханств. Изменить это в одночасье было совершенно невозможно, уж слишком сильны были традиции, да и времени прошло совсем немного. Потому-то градоначальник Братиславы считался жупаном и владыка племени лемузов, в котором было от силы полтысячи семей, тоже считался жупаном, и был равен ему по статусу. Пока это было так, как ни старался князь переселять целые семьи в разные концы княжества, давая скот и хорошие подъемные.
— А ведь я был здесь когда-то, — неожиданная мысль пронзила Самослава, словно молния. Это же Соборный остров, который находился в центре Вроцлава. Правда, он тогда уже островом не был, тот рукав Одры засыпали. Князь ответил. — И, впрямь, Стоян, место доброе. Кого поселим тут?
