Знойные ветры юга. Ч. 1 - Дмитрий Чайка

Дмитрий Чайка

Знойные ветры юга ч.1

Глава 1

Октябрь 631 года. Тергестум (совр. Триест). Истрия.

Захолустная дыра, которой был Тергестум последние десятилетия, понемногу начала преображаться. Его светлость Виттерих, который изрядно повоевал в северной Италии, нагнал в город множество обозов с добычей и людьми. Иногда в Истрию приводили целые деревни римлян вместе со скотом и птицей. Было того скота весьма немного, положа руку на сердце. Замордованные потомки Ромула и Рема уже давно сами превратились в подобие скота для своих хозяев-германцев, а постоянный страх сделал их равнодушным покорным стадом. Не убивают — и ладно. Толпы перепуганных людей, которых гнали из родных мест, ждали самого худшего, но нет… Им дали землю, семена, дали лес на стройку, дали топоры, плуги и мотыги. И освобождение от податей на три года дали тоже. Так понемногу пустоши благодатной когда-то римской Истрии стали обживаться трудолюбивым народом, мечтавшим о твердой власти, законе и порядке. Они были счастливы, только осознание этого факта пришло к ним не сразу. А вот герцог этой благословенной земли все глубже и глубже влезал в долги перед Денежным Приказом Словенского княжества. Мануфактуры Новгорода и Братиславы были загружены заказами, которые оплачивала казна. И когда-нибудь, а точнее, через пять лет, все эти благодеяния должны быть оплачены звонкой монетой или товаром по сходной цене.

Городок Тергестум шумел и волновался, словно в старые добрые времена. А точнее, он и в те времена так не волновался, находясь в тени блестящей Аквилеи. Нищая рыбацкая деревушка, в которую Тергестум до этого неуклонно превращался, снова начала вспоминать времена процветания. По крайней мере, на лицах жителей появилась несвойственная им до этого деловитость, а перманентная унылая тоска, которая, казалось, не сходила с их физиономий с самого рождения, возвращалась туда уже изредка, как будто по застарелой привычке. А все потому, что у этих людей появилась надежда. Глухой угол имперских земель, прочно забытый всеми, кроме сборщиков налогов, вдруг увидел просвет в той мрачной тьме, что его окружала. В городе появилась соль, в городе появились воины, которые начали тратить денежки из добычи, и закономерно, в городе немедленно появилась торговля, ремесло и веселые девки. Откуда взялись последние, так никто и не понял. Вроде бы еще вчера их не было, а сегодня вот они, продают за недорого женскую ласку.

Все еще робко, но открывались первые лавки и мастерские. Кто-то вспомнил, что он пекарь в десятом поколении, кто-то башмачник, а кто-то медник или кузнец. Все это ремесло было и раньше, но в таких микроскопических масштабах, что прокормить свои семьи жители этого города решительно не могли. Они были скорее козопасами и рыбаками, чем горожанами имперского образца. Их жизнь пошла на поправку, и только одна прослойка людей так и не смогла вернуть свою прошлую жизнь — бывшие землевладельцы — куриалы. Было их немного, человек двадцать-тридцать, но шумели они за десятерых. Его светлость, подумав, сказал, что землей тут будет владеть он сам, а остальные будут ее обрабатывать и платить ему налоги. И уже несколько делегаций горожан пытались было завести вот такой вот разговор:

— Ваша светлость! Вы изволили поселить приведенных вами людей на земли моей семьи! Они будут платить мне аренду?

— Будут, — кивал Виттерих. — Но только не тебе, а мне.

— Но ведь это моя земля! — вопил горожанин. — Со времен императора Анастасия мои предки выращивали там оливу!

— А ты чего ее не выращивал? — задавал резонный вопрос герцог.

— Но ведь пришли склавины и заняли эти земли, — непонимающе смотрел бывший рантье, одержимый жаждой богатой и беззаботной жизни.

— Что же ты их не прогнал? — откровенно потешался Виттерих.

— Так как же я их прогоню? — смешался горожанин. — Я ведь не воин…

— Вот! — поднял вверх палец Виттерих. — Если ты не можешь защитить свою землю, значит, она не твоя, — резонно возразил он.

Герцог был на редкость простым парнем и решения любил такие же, простые и понятные.

— Или ты считаешь, что я со своими парнями кровь проливал, чтобы осчастливить такого, как ты? Пошел вон отсюда! Иди, работай, бездельник! Кирпич сам себя не уложит.

Горожанин уходил, склонив голову. Он ведь всерьез и не надеялся ни на что. Той землей владел в лучшем случае его отец, а то и дед. Земли Истрии словене обжили уже очень давно, согнав оттуда прежних хозяев. А его светлость очень хорошо помнил по своей жизни в Испании, каково это, когда тебя окружают магнаты, владеющие земельными латифундиями. Опасные это были люди, и причиной этой опасности было их богатство. «Готская болезнь» — так называли в это время привычку испанских королей умирать в цветущем возрасте от переизбытка железа в организме. И Виттерих поклялся сам себе, что в своем герцогстве он сам станет таким магнатом, тем более, что за примером далеко ходить не нужно. Вот она, Словения, прямо за горами. У тамошнего государя все отлично получилось.

— Герцог, — в покои зашел стражник. — Там купец какой-то просится. Не из наших земель, морда смуглая, нос крючком. Говорит, по важному делу.

— Зови, — кивнул Виттерих. Купец — это хорошо. Купцы — это пошлины. Виттерих очень любил собирать пошлины. Только тут их пока собирать было не с кого.

Когда в покои зашел купец, Виттерих с любопытством оглядел его. Иудей, вне всякого сомнения. Их в Испании великое множество живет. Кое-где их чуть ли не больше, чем христиан. Он, когда в Лугдунуме герцогом был, удивился даже. Там рынок с субботы на воскресенье перенесли из-за них. Они все, как один, в субботний день торговать отказывались[1]. Как епископ ни проклинал нехристей, а сделать ничего не мог, ведь больше половины горожан ходили не в церковь, а в синагогу. Впрочем, Виттериху было на это плевать. Он так и не понял всех тонких материй, которыми отличались эти две веры, и вникать в это не имел ни малейшего желания. Его волновали вещи куда более приземленные.

— Ваша светлость! — склонился купец. — Меня зовут Ицхак, я купец из Кесарии. Я привез груз для его светлости Самослава. Коней из Персии, сорок голов.

— Кони! — возбужденно вскочил Виттерих. — Покажи! Тут уже месяц сын хана из племени тарниах