И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск (СИ) - Чернышова Алиса
Она была такая милая, такая трогательная в объятиях этого мрака, такая знакомо-узнаваемая, что я не смогла не добавить ей то же самое, что сказала однажды своей сестре:
— Стань достаточно сильной — и приходи меня уничтожить. Я буду ждать, знаешь?
Моя сущность, холодная и обволакивающая, вязкая и бездонная, обняла её…
И она вдруг перестала беспорядочно дёргаться в нитях, широко раскрывая глаза, глядя на меня, как будто впервые увидела… как будто действительно могла рассмотреть.
А потом Шийни уверенно, решительно понянулась к той самой единственной нити, что держала на себе весь узел.
Талантливый, способненький ты мой паучок! Ты смогла!
Посмотрим, каким будет следующий шаг…
Следующее наваждение было неожиданным почти до ностальгии: мой старый паучий трон, даже розовые вышитые подушечки на сидении в наличии! Неожиданно. Почему…
Мой трон — или всё же нет? Материалы чуть иные, иначе расположены лапы у паучихи, символ Матери-Пряхи разительно отличается…
Хм. И что это у нас за пирожочки с ахинеей подоспели, а? Почему моего нового паучонка выкинуло именно сюда? Почему меня саму затянуло настолько глубоко в пространство этой крайне материальной иллюзии?
Я втихомолку озадаченно осматривалась по сторонам всеми доступными глазами. Я ж говорила уже, что над видениями, которые посещают неофитов при соприкосновении с моим энергетическим телом, я не властна? Если нет, то повторюсь. И отмечу, что в процессе тёмной инициации показывают разное… но вот такого мне ещё не показывали.
Инициация колдуна — процесс интимный, эквивалентный смерти или рождению, потому что сочетает в себе два в одном. Хороший и могущественный проводник может облегчить ритуал немного и направить в верном направлении, однако…
Мы рождаемся в одиночестве. Мы умираем в одиночестве.
А по поводу меня в качестве проводника? Ну такое, ребятки.
Объективно по меркам тёмных сущностей я пушистая милашка. Вот честно. Ну, если сравнивать с большинством собратьев, по крайней мере.
Даже в самые худшие дни я не была склонна, например, сжирать могущественных подопечных во время инициации, чем некоторые балуются. Или намеренно причинять боль. Или воровать тело подопечного. Или подчинять разум.
Я вообще не очень злобное зло, если смотреть на это в сравнении. Но я также зло ленивое. И довольно равнодушное — в том смысле что свято убеждена, что каждый должен разбираться с собственной судьбой сам.
Опять же, моя энергия объективно… тяжёлая. Что характерно для хтони моего типа, но всё ещё крайне неудобно для потенциальных подопечных, которым помимо их (и даже моей) воли придётся столкнуться с самыми диковинными оскалами вероятностей и подсознания…
Паучий трон в этом смысле был неожиданностью.
Ещё большей неожиданностью стала Паучья Королева, которая стояла сейчас прямо посреди зала и смотрела на меня испытывающим, оценивающим взглядом.
Она не была мной. Это была… Шийни?
О да, она. Порядком повзрослевшая, сменившая не одну внешность-шкурку, но совершенно точно она, меня в таком вопросе не обманешь.
— Наставница, — сказала она мягко, опускаясь на одно колено, — я ждала возможности встретиться.
А?..
Вашу бабушку-тарантула и дедушку-птицееда, только не говорите мне теперь…
Шийни усмехнулась.
Улыбка была очень знакомая, из тех, что я не раз видала на своих многочисленных лицах.
Значит, вот оно как.
Ну опаучеть теперь!
— Догадываюсь, вы не в восторге, — сказала Шийни насмешливо, — ведь вы всё ещё не любите детей и не берёте учеников. Но, как одна Паучья Королева, я не могла не отдать дань уважения другой. Никому не дано возвращаться во времени, однако…
— Ты сплела узел на собственной судьбе, — восхищённо-уважительно протянула я: даже не пробовала ещё проворачивать такие трюки и могу только воображать, насколько это сложно. — Умница, паучонок. Но ты ведь понимаешь, что всё ещё можешь оказаться частью несвершившегося будущего? Такие игры опасны, знаешь ли.
Шийни улыбнулась:
— О, не недооценивайте меня, моя наставница. Ни секунды не сомневайтесь: я — сбудусь.
Да уж, я тоже начинаю в это верить, по правде.
Молодчинка, паучок.
Не ожидала.
— Я хотела встретиться с вами здесь и поболтать подольше, — продолжила она, — но моё время ограничено. Петля разрушается, а я хотела сказать вам важное.
О как.
— И что же? Ты всё же убила меня в силу каких-нибудь территориальных разборок и теперь хочешь извиниться? Если да, то не трудись, такие вещи нормальны для нам подобных. Ты победила — значит, ты умница. Паучья жизнь.
Паучья Королева склонила голову набок.
— Нет, — сказала она, — запомните это: даже в худшие свои дни я не забывала всего, что вы сделали для меня. Я никогда не тронула бы вас…
Она натолкнулась на мой откровенно скептический взгляд и ухмыльнуулась.
— …ну ладно, почти никогда. Но список исключений весьма ограничен, могу уверить.
Этот уж мне ребёнок!
— Ну и глупо, — хмыкнула я. — Если я всерьёз взялась обучать тебя, неужели не объяснила, что ученик рано или поздно должен предать учителя, чтобы превзойти его?
— Объяснили, конечно, — усмехнулась она, и я услышала за её спиной знакомый звон паутины. — Но предавать можно очень по-разному. Вы бы не одобрили… Не так. Вы не одобрите многие вещи, которые я сделаю в будущем. Но я вернулась, чтобы сказать вам: я — не ваша сестра. Я умею ценить подарки и быть за них благодарной. И я пришла сказать, что очень высоко ценю слова, сказанные вами в том колодце. И попросить прощения за все те глупости, которые я вскоре обрушу на вашу голову. Я просто не понимала многих вещей, которые вы говорили, ценности даров, вами преподнесённых; я была глупым ребёнком…
— Что всего лишь типично для твоего текущего возраста, — прервала я. — Ты много видела тех, кто рождается с мудростью по умолчанию? Я вот не особенно… Ты продолжила традицию, стала следующей Паучьей Королевой. Так к чему это дурацкое сотрясание воздуха на тему благодарности? Или мне думать, что я настолько зря с тобой возилась, что даже не рассказала, какой может быть единственная настоящая благодарность учителя ученику?
Она полуприкрыла глаза.
— Мы никогда не говорили об этом с вами, пока вы были в зоне моей досягаемости. А мои собственные ученики ещё не доросли ни до того, чтобы толком скалить зубы, ни до того, чтобы подносить годные благодарности. Их паучатами назвать — уже аванс!
— Значит, раз так упорно записываешь меня в наставницы, внемли моей вселенской мудрости: единственная благодарность ученика учителю, которая имеет настоящий смысл и вес — следовать путям наставника и превзойти его на них, открывая тем самым дороги для следующих. Остальное, включающее в себя ученическую почтительность и старые долги — сотрясание воздуха. Можно, но не обязательно. Так что… От одной Паучьей Королевы к другой. Я горжусь тобой, паучок.
Она склонила голову с лёгкой улыбкой и сказала:
— Наставница, я хотела задать один вопрос… Скажите, та самая Пряха, с которой суждено соревноваться каждой из нас. Возможно ли победить её?
Я улыбнулась.
— Конечно, невозможно. Но это не значит, что само соревнование не имеет смысл. Высокая судьба каждой новой Паучьей Королевы — каждый раз бросать Ей вызов. И можешь мне поверить: поражение в этой игре — уже немного победа.
Она улыбнулась, грустно и понимающе. От одной Паучьей Королевы к другой…
С тихим звоном нить, соединившая разные времена, лопнула.
Шийни, юная девчонка из этого времени, стояла посреди моего бывшего тронного зала, у подножия паучьего трона, и дикими глазами осматривалась вокруг.
Я негромко рассмеялась и легко прошла к знакомому до самой последней чёрточки сидалищу.
— Добро пожаловать в зал Паучьей Королевы, — сказала я ей насмешливо, устроив задницу среди розовых подушек с вышивкой в виде росы, дрожащей на увившей пихтовую ветвь паутине. — И как тебе?
