Младший научный сотрудник 4 (СИ) - Тамбовский Сергей
В переводе с итальянского кватропорте — это всего-то навсего «четыре двери», а не то, что вы вообразили. Но из вынесенного в заголовок названия чуда итальянского автопрома наверно понятно, что оно, чудо это, сыграет некую роль в сюжете, как это… как чеховское ружье, повешенное на стенку.
Оно, чудо, и сыграло, причем гораздо раньше третьего акта… после ужина меня выдернули на рандеву к первому лицу (ничего там особенного делать мне не пришлось, просто рассказывал, как живут пролетарии в Нижнереченске), там я и пересекся с товарищем первым помощником.
— Гараж? — сдвинул он брови, — а что, мысль богатая — когда тебе нечем заняться будет, осматривай его, сколько влезет, я распоряжусь.
— А что насчет завтра и Юрия Владимировича, — продолжил пытать его я, — неужели его сюда повезут на процедуры?
— Нет, конечно, — вздохнул Цуканов, — товарищ Андропов немного нетранспортабелен… поедешь в клинику на Мичуринском. А заодно и Миронова туда подтянут и эту… и Гаянэ тоже. В два часа уложишься?
— Постараюсь, Георгий Эмманилович, — вытянулся в струнку я, — уложиться в указанные партией сроки.
Он строго посмотрел на меня, ища насмешку, не обнаружил таковую и мановением руки отпустил меня на все четыре стороны, но я затормозил еще раз.
— А можно мне объединить эти два дела в одно? Осмотр содержимого гаража и поездку в город?
— Можно, — благосклонно кивнул он головой, — выбирай любой автомобиль, поедешь с Егором. Только ЗИЛы не трогай.
Почему нельзя было трогать эти длинные членовозы, я уж не стал выяснять, а просто нашел водителя Егора и сообщил ему о завтрашнем приключении. Он даже обрадовался.
— Съездим, почему нет, — весело ответил он, — а то сидишь тут неделями, как пень. Какую машину-то выбрал?
— А можно все посмотреть? — невольно вырвалась у меня фраза, популярная в 90-е годы.
— Можно, — кивнул он головой, — только уж не сегодня… я рано встаю — к семи подходи в гараж, до завтрака и решим все вопросы.
А наутро я предупредил Нину, чтобы подготовилась к поездке, а сам отправился в гараж к Егору… гаражом оказался длиннейший ряд стандартных для российских реалий боксов с металлическими воротами. Один бокс был открыт, там я и нашел искомого водителя генсека.
— Ааа, пришел, — сказал он, вытирая испачканные руки ветошью, — Цуканов мне уже дал ЦУ — выбирай авто, после завтрака стартуем на Мичуринский. Это вот Мерседес-500, спортивная модель.
— Нормальная тачила, — ответил я после небольшого осмотра агрегата, — а еще что есть?
Егор поочередно открыл все боксы, предъявив, так сказать, товар лицом. Я остановился у третьего по счету.
— Это что ли Мазератти? — спросил я, указывая на голубенькую спортивно выглядящую машину.
— Она самая, — подтвердил Егор, — подарок Пальмиро Тольятти. Модель не новая, конечно, середины 60-х годов, но смотрится все равно классно.
— Решено, едем на ней, — махнул рукой я, — надеюсь, она на ходу?
— Неделю назад выезжал, — пожал плечами Егор, — тогда на ходу была. А сейчас проверить надо, но думаю, вряд ли с ней что-то страшное случилось.
— Тогда встречаемся после завтрака и сразу выезжаем, — сказал я и вернулся к Нине.
Она глубоко погрузилась в занятия макияжем — зеркало в нашей комнатушке имелось, не в пол, конечно, но лицо разглядеть в нем было можно.
— После завтрака выезжаем, дорогая, — сказал я, — маршрут — до Мичуринского проспекта и назад.
— А свадебное платье? — напомнила она.
— А черт, — вырвалось у меня, — забыл совсем, извини. Напиши, что именно тебе надо и в скольки экземплярах — решим вопрос сегодня, крайний срок завтра.
— На чем поедем? — спросила она, — на черной Волге?
— А вот и нет, — отвечал я, — поедем на Мазератти Кватропорто, голубенького цвета.
— Это еще что такое? — не поняла она.
— Тебе понравится, — пообещал я, — машина итальянских плейбоев и королей дизайна.
— А откуда здесь такое авто? — попросила уточнений она.
— Понимаешь, в чем дело, золотко, — пустился в объяснения я, — у Леонида Ильича есть такая страсть к коллекционированию редких и дорогих моделей автомобилей. Кто-то марки собирает или монеты, встречаются даже любители наклеек от пивных бутылок и этикеток от спичечных коробков. А у нашего лидера вот такой пунктик есть, благо возможности позволяют… иностранные президенты и короли, с коими он встречается довольно часто, хорошо знают про это и периодически дарят ему что-нибудь действительно редкое. Эту вот Мазератти подарил ему руководитель итальянской компартии Тольятти, например.
— Это в честь которого город на Волге назвали? — спросила она.
— Да, самый он. А Кватропорте, если тебе интересно, стоит сейчас на рынке порядка ста тысяч долларов… если новый, конечно, подержанный дешевле.
— Ничего себе, — присвистнула Нина, — большие деньги. Он, наверно, и скорость приличную развивает.
— Да, говорят, что до 250 км/ч, разгон при этом до сотни за 7–8 секунд.
— И где у нас можно на такой скорости ездить? — задала она практичный вопрос.
— В теории нигде, — ответил я, — а на практике разное случается. Пойдем завтракать.
В Кватрополо этом внутри была, как это можно догадаться, сплошная кожа роскошного бордового цвета. Дорожный просвет составлял какие-то смешные 6 сантиметров, так что садясь в кресло, казалось, что проваливаешься до самой земли.
— Непривычно, — сообщила Нина, провалившись на переднее сиденье, — и страшновато. Егор, ты хотя бы до 250 км/ч не разгоняйся.
— Я постараюсь, — уклончиво ответил Егор, включая первую передачу — коробки-автоматы сюда начали ставить немного позже.
Народ на МКАДе таращился на нашу технику широко открытыми глазами, насколько я мог видеть в свое окошко. Ну еще бы, импортные автомобили в товарных количествах в СССР должны появиться лет через 7–8, на закате перестройки, а пока это такая же диковинка, как верблюд из зоопарка. Встретили парочку гаишных постов — у этих товарищей тоже отвисали челюсти при виде Мазератти. Даже попытки тормознуть нас никто не предпринял — разве что честь не отдавали.
— Ну как, нравится техника? — спросил Егор у Нины, обруливая очередной жигуленок по крайней полосе.
— Класс, — призналась она, — начинаю понимать итальянских королей дизайна.
— Каких королей? — недопонял он, и я счел нужным прояснить этот вопрос:
— Итальянских мастеров модной одежды так называют, по-другому кутюрье — слышал?
— Ну слышал, педики они все, — проворчал Егор.
— Не все, но кое-кто таки да, — согласился с ним я, — специфика работы у них такая…
— Какая? — заинтересовалась Нина.
— Женскую одежду моделируют мужчины — тут поневоле свихнешься. А про кого из них ты слышала, интересно знать? — уточнил я у Нины.
— Про кого, про кого… — задумалась она — Армани, Валентино, Гуччи, Версаче… хватит?
— Еще такие есть Дольче и Габана, — добавил Егор, — видел на одной выставке их логотип.
— Есть и такие, — сказал я, — Доменико Дольче и Стефано Габбана их зовут, если точно. Но они только-только начинают, с Валентино не сравнить.
— Но одежду они шикарную шьют, и Валентино, и Гуччи с Армани, — вставила свои пять копеек Нина, — хотя и педики.
А мы тем временем добрались по МКАДу уже и до Мичуринского проспекта, свернули на него и мчались мимо каких-то прудов по обе стороны трассы.
— И денег у них куры не клюют, — добавил я к нининым словам, — так что и на шикарные тачки хватает, и на все остальное. Приехали…
Егор завернул на стоянку возле правительственной клиники, Нина тут же умчалась на станцию метро, сказав, что вернется ровно через два часа, Егор открыл капот Мазератти, приготовившись чего-то там поправить. Ну а я побрел к главному входу в больницу.
— О, Балашов, — обрадовался мне, как родному, усатый вахтер в проходной, — тебя тут с самого утра ждут — не дождутся.
С товарищем Андроповым я довольно быстро справился — там все резко пошло на поправку еще в прошлый раз, так что и делать-то мне по сути почти ничего не пришлось.
