Алексей Замковой - Майорат на двоих
– Вы слышали вопрос? – Судья наконец обратил внимание на сидящих в клетке.
– Господин судья… – Слов замолчал, обдумывая, как бы лучше ответить, но тут не выдержал Фарри.
– Перстень достался нам от Алмостера Бровина Дормайла, брата Сама Бровина Дормайла, главы Дома Дормайл! – выпалил он. – Мы…
– Господин судья, как известно, милорд Алмостер Бровин Дормайл исчез как раз перед тем, как пал замок Дормайл, – быстро затараторил мэтр Брас. – Также если бы перстень главы Дома Дормайл был у милорда Дормайла, то сейчас он принадлежал бы протектору Дома. Я могу предположить, что милорд Сам Бровин Дормайл передал перстень своему брату, приказав тому сохранить его…
– Заткнись, Фарри! – прошипел Слов. – Замолчи!
– Вы «могли бы предположить», – передразнил юриста Грах, – а я – заявляю, что перстень был передан моей матери. Или, может, вы, мэтр Брас, осмелитесь требовать, чтобы она предстала перед господином судьей и подтвердила мое слово?
– Милорд Грах, нет необходимости беспокоить почтенную леди Грах, – быстро сказал судья. Он снова повернулся к братьям: – Как вы можете доказать свои слова?
– Если господин судья позволит, – вновь вмешался мэтр Брас, – то среди вещей, найденных у этих господ, были обнаружены и другие вещи, несомненно принадлежавшие милорду Алмостеру Бровину Дормайлу. Поскольку милорд Зелин Свойл Грах не заявлял свои права на те вещи, то можно предположить, что и перстень, принадлежавший Дому Дормайл, находился у господ Слова и Фарри по праву.
– Вот как? – Грах поднял бровь. – Эти двое еще у кого-то что-то украли? И снова – вещи, имеющие отношение к Дому Дормайл?
– Никаких обвинений, кроме вашего, – быстро сказал мэтр Брас, – этим молодым людям не предъявлено.
– Откуда у вас все эти вещи? – Судья обращался к Фарри и Слову, но не отрываясь смотрел на мэтра Браса.
Слов вздохнул и, посмотрев на Фарри, покачал головой.
– Как сказал мой брат, – медленно произнес он, – перстень и все остальное досталось нам от Алмостера Бровина Дормайла.
– Как эти вещи достались вам?
– Он… Алмостер Бровин Дормайл воспитывал нас. Недавно он был убит и, умирая, рассказал нам о тайнике…
Говоря, Слов краем глаза следил за мэтром Брасом. Юрист еле заметно кивал. Судя по выражению его лица, Слов все говорил правильно.
– Теперь мы узнаем, что Алмостер Бровин Дормайл, полтора десятка лет считавшийся пропавшим, недавно погиб, – рассмеялся Грах. – Причем при весьма сомнительных обстоятельствах. И вещи его оказались у этих двоих воришек. Господин судья, вам следовало бы подумать о том, чтобы тщательнее расследовать это дело.
– Вы уверены, что желаете этого? – Тон судьи чуть изменился. Теперь в нем промелькнуло что-то кроме елейного уважения. Возможно, даже неодобрение.
– Я желаю, чтобы мне вернули мою собственность, – выпрямился в своем кресле Грах. – И чтобы воры были наказаны со всей возможной строгостью.
– Мэтр Брас? – Судья вопросительно посмотрел на юриста.
– Я так и не услышал рассказа об обстоятельствах, при которых, как утверждает милорд Грах, у него был украден перстень.
– Вчера вечером, в гостинице «Веселый охотник», эти двое затеяли ссору с моими друзьями, – лениво, словно отмахиваясь, произнес Грах. – Заметьте, с благородными милордами! Я успокоил хамов. Уже после этого я обнаружил пропажу перстня и позвал стражу. Поскольку никто из моих друзей не мог поступить так низко, я сразу заподозрил в краже этих бродяг. Как видите, не ошибся.
– Лжец! Да что ты!.. – Фарри рванулся к прутьям клетки, но Слов дернул его за шиворот.
– Видите, господин судья, с кем благородному человеку приходится сталкиваться на улицах этого города? – Грах печально покачал головой, поднимаясь с кресла. – Я не намерен больше терпеть оскорблений. Я требую самого строгого приговора для этих хамов и обещаю, господин судья, что поставлю в известность об этом деле милорда Вудакса.
Не сказав больше ни слова, Грах вышел из комнаты. Едва лишь хлопнула дверь, закрываясь за ним, судья посмотрел на Фарри и Слова.
– Для вас было сделано исключение, – холодно произнес он. – Обычно дела людей вашего сорта не рассматриваются на отдельном заседании. Я потратил на вас столько времени лишь потому, что господин капитан Горел Сам лично просил об этом. Я даже взял на себя смелость, чтобы как можно тщательнее расследовать это дело, пригласить милорда Зелина Свойла Граха. Однако, господа, раз вы не цените этого…
Горел Сам? Услышав имя капитана, братья переглянулись – в глазах другого каждый увидел ту же мысль, что звучала в его собственной голове. Ведь именно это имя они прочли в дядиных записях! И тут же эта мысль сменилась другой – стоило им начать поиски указанных дядей людей не с мэтра Совина, а с Горела Сама, все сложилось бы по-другому…
– Господин судья, я прошу простить этих молодых людей, – быстро вмешался мэтр Брас. – Они слишком многое пережили за последнее время, и эти волнения…
– Не дают права нарушать порядок в зале суда, – отмахнулся судья. Он не отводил взгляда от Фарри и Слова. В основном от Фарри. – У вас есть что еще сказать?
– Это – не суд! – выкрикнул Фарри. – Я требую справедливого и полного расследования…
Слов только покачал головой и отступил от брата на шаг. Он будто стал ниже ростом. Вне всяких сомнений, Фарри все испортил. Уже в который раз! Если он не может держать язык за зубами… если не может сдерживать свой характер… Слову все это было так же неприятно, как и брату. Он понимал Фарри. Однако понимал также и то, что иногда приходится чем-то жертвовать, чтобы не завязнуть еще глубже. Ну почему Фарри не мог чуть потерпеть?!!
– Я приговариваю вас к пяти годам работ на лесных вырубках Дома Вудакс… – спокойно сказал судья.
– Господин судья… – Мэтр Брас вскочил на ноги. – Я прошу…
– …без клеймения, – закончил судья и дернул шнур, висящий рядом с его креслом. – Мэтр Брас, письменное решение вы получите завтра.
Скрипнув, позади братьев снова отворилась дверь.
– На выход! – прозвучало из-за спины Фарри и Слова.
Братья, понурив головы, вышли из клетки в коридор.
Снова бесконечные переходы, повороты, лестницы… Оказавшись в камере, Слов сразу же лег на свою койку и отвернулся к стене.
– Что?! – рявкнул Фарри, встав над братом, едва дверь за ними закрылась. – Этот напыщенный тип нагло оболгал нас, а я должен молчать?
Фарри пнул койку, на которой лежал Слов.
– Ты видел, как судья бегал перед этим Трахом на задних лапках? «Да, милорд! Конечно, милорд! Позвольте поцеловать вашу задницу, милорд!»
– Думаешь, мне не противно? – вскинулся Слов, резко садясь на койке.
– Так почему ты молчал? – тихо спросил Фарри. – Испугался?
– Фарри… – Слов молчал долго, почти минуту. – Помнишь, как дядя учил нас фехтовать? Помнишь, как он говорил нам, что нельзя сломя голову бросаться на врага? Что в бою нельзя позволить, чтобы злость взяла над тобой верх?
– Помню. – Фарри сел рядом с братом. – Но…
– Знаешь что? – Слов улыбнулся. – Я тебе даже завидую. Пока шел тот суд, у меня аж зудело все от желания плюнуть в морду этому Граху. Ты хоть и не плюнул, но вел себя достойно.
– О чем я жалею, – пробурчал Фарри, – так это о том, что тогда, в «Веселом охотнике», не проткнул Граха мечом.
– Мы остались вдвоем, брат, – помолчав, сказал Слов. – Вокруг – только враги. Весь этот мир… Я имею в виду, эти люди… В общем, здесь все совсем не так, как у нас дома. Может быть, дядя не зря спрятался в лесу и жил вдали от людей…
– Слов, ты как считаешь – если бы я вел себя как-то по-другому, суд закончился бы в нашу пользу?
– Не знаю. Мэтр Брас, по-моему, старался. Но судья… – Слов покачал головой. – Думаю, судья не пошел бы против Граха.
– Благородный! – Фарри прямо выплюнул это слово. – Сбежим с вырубки, я покажу этому «благородному»…
– Погоди! – Слов напрягся, обрывая брата. – Ты помнишь, как судья назвал капитана?
– Что? – не понял Фарри. – Он…
– Капитан Горел Сам!
– Ты думаешь – это тот самый Горел Сам?
– Он вполне мог дослужиться до капитана за эти годы, – тихо сказал Слов. – И он знал дядю.
За ними пришли на следующий вечер. Весь день братья провели как на иголках. Им не терпелось покинуть эту камеру. Хоть на лесную делянку – лишь бы выбраться из этого каменного мешка! Фарри начинал чувствовать, что стены давят на него всем весом камня, из которого сложены. Пусть они уже не сидели в темноте, но… Слову тоже было не по себе. Хотелось вдохнуть свежего воздуха, не пропитанного сыростью подземелья и запахами, исходящими из дыры в полу. Так что, когда появились стражники и велели выйти из камеры, парни выполнили этот приказ чуть ли не с радостью.
На этот раз Фарри и Слова вели не очень долго. Они прошли всего лишь через три двери, поднялись по лестнице и остановились перед новой дверью, которую один из конвоиров, в отличие от остальных, промежуточных, дверей, открыл сам. Комната, в которой оказались Фарри и Слов, была побольше, чем их прежняя камера. Главное – они покинули подземелье. Здесь даже было небольшое окно. Однако толстая решетка, которой оно было перекрыто, ясно указывала на то, что это – тюрьма. Слов с грустью посмотрел в окно. Там всего лишь протянуть руку – свобода! Фарри бросил на окно лишь мимолетный взгляд. Гораздо больше внимания он уделил человеку, скучающему на лавке.
