Тайна рода Загорских - Алёна Токарева
— Дорогой, позволь мне отлучиться ненадолго… — обратилась к Петру Афанасьевичу.
— Куда это ты собралась? — удивился тот. — В твоём-то положении…
— Да очень надо съездить по делам в одно из моих имений… — туманно объяснила Дарья Сергеевна.
— А разве этим не может заняться управляющий? — недоумённо уставился на неё муж. — Кажется, это его обязанность…
— Так-то оно так, но тут дело, требующее моего личного участия… — продолжала гнуть свою линию Дарья Сергеевна.
— Ну давай я съезжу сам! — предложил муж. — Тебе ни к чему трястись по дорогам… Что там за дело?
«Как мне его убедить? — лихорадочно соображала она. — Ведь наверняка не отпустит или навяжет кого-нибудь в провожатые…»
— Понимаешь, у меня там живёт дальняя родственница — сварливая старая тётка… — стала беззастенчиво сочинять небылицу Дарья Сергеевна. — У тебя она вызовет одно лишь раздражение… Да и у любого, я думаю… Тётушка жила в родительском доме, когда я была ещё маленькой, и много со мной занималась… После смерти родителей тоже меня поддерживала… А теперь вот стала совсем старой, почти ничего не видит, и характер у неё испортился окончательно… Я не могу её бросить…
— Душа моя, какая же ты у меня заботливая… — растрогался Пётр Афанасьевич. — Сама доброта…
По-отечески поцеловал её в лоб и отпустил.
— Только надолго не задерживайся… — напутствовал он жену. — И лошадей я прикажу запрячь самых смирных…
— Спасибо, дорогой, — смахнула Дарья Сергеевна воображаемую слезу. — Я буду очень скучать…
И побыстрее отправилась в путь. Увы, пришлось пойти на обман любимого мужа, но иного выхода она придумать не смогла — в противном случае ничего бы не оставалось, как рассказать о сыне, и ещё неизвестно, что за реакция на эту новость была бы у Пётра Афанасьевича.
Лошади достались добрые, карета надёжная, так что путешествие ожидалось вполне спокойное. Но кто мог предвидеть, что на лесную дорогу из чащи вдруг выйдет лось? Зверь — великолепный крупный самец с ветвистыми рогами — показался неожиданно и остановился, внимательно разглядывая приближавшуюся карету. Всё произошло очень быстро. Лошади испугались, встали на дыбы и понесли. По пути они стремительно обогнули лося, а вот карета, сделав крутой вираж, задела его и от удара опрокинулась. Лось, прихрамывая, тут же скрылся в чаще. Кучер, кряхтя, с трудом поднялся с земли и кинулся к карете.
— Ваше сиятельство, как вы? — вскричал он, распахивая дверцу.
Дарья Сергеевна с покрытой ссадинами головой и, похоже, без сознания вывалилась ему прямо на руки. Кучер стал бить её по щекам, пытаясь привести в чувство. Наконец, она открыла глаза и обвела место происшествия мутным взором, очевидно, не осознавая, где находится, и что, вообще, случилось. Тут кучер заметил, что под ней медленно растекается кровавое пятно.
— Я сейчас, барыня, я мигом! — воскликнул он и бросился за подмогой.
На его счастье, мимо проезжала другая карета, и её добросердечный хозяин не отказал в помощи. Хорошо, что княгиня отъехала от дома не очень далеко, так что через некоторое время её доставили в усадьбу.
Пётр Афанасьевич был безутешен.
— Дашенька, девочка моя, говорил же я тебе… — чуть не плача твердил он, глядя на бледное безучастное лицо жены. — Ни к чему эти путешествия…
Конечно, сразу вызвали доктора, но, увы, ребёнка спасти не удалось.
— Простите, ваше сиятельство, но сына вы потеряли… — удручённо сообщил доктор. — Мужайтесь, на всё воля божья…
Тут уж князь не выдержал и разрыдался.
— А как Дарья Сергеевна? — прерывающимся от слёз голосом спросил он.
— Её сиятельство сейчас плоха, но, думаю, справится… — опустив голову, проговорил доктор. Он чувствовал свою вину за то, что не удалось сохранить беременность княгини, но в то же время понимал, что в данном случае ничего не мог сделать. — У княгини организм молодой и сильный… Всё будет хорошо, она поправится!
Дарья Сергеевна долго болела. От её красоты и бьющей через край энергии не осталось и следа. Она подолгу лежала и смотрела в одну точку. «Это, наверное, мне возмездие за то, что сына Ярослава бросила… — мучила её навязчивая мысль. — Того бросила, а этого Бог забрал…»
Не знала она и не могла знать, что в это время Лукерья праздновала победу.
— Вот, получила ты, змеюка, по заслугам за моего Ярославушку… — с удовлетворением шептала она, заглядывая в чашу с каким-то зельем, где лишь одна видела картину произошедшего. — Но это только начало…
Глава 14
Прошёл не один месяц, прежде чем Дарья Сергеевна стала приходить в себя. Вместо пугающего мертвенно-бледного цвета на её лице заиграл румянец, а глаза приобрели более осмысленное выражение. Вот только радости в них не прибавилось. Княгиня по-прежнему проводила много времени в своей опочивальне, лишь изредка выходя на прогулки.
— Дашенька, посмотри, какая погода отличная! — с преувеличенным оптимизмом восклицал Пётр Афанасьевич. — Давай выйдем на воздух… Я сейчас прикажу заложить карету…
При слове «карета» Дарья Сергеевна невольно вздрагивала и поворачивалась к стене.
— Бедная ты моя, всё не можешь забыть тот случай… — наконец, догадался он. — Прости, что напоминаю… Ну, тогда давай просто погуляем в нашем парке…
Иногда княгиня соглашалась, но как-то вяло, без энтузиазма, а чаще продолжала лежать и думать об одном и том же — почему она так несчастна, и почему Бог словно отвернулся от неё. Была вроде бы, как все — не хуже и не лучше других, и вот судьба ей, наконец, улыбнулась, но тут же отобрала свои дары. Долгожданного сына Дарья Сергеевна потеряла, к мужу интерес утратила, да и, вообще, вкус к жизни у неё пропал, а сил совсем не осталось…
— Дашенька, ты меня слышишь? — Пётр Афанасьевич не терял надежды достучаться до жены и вытащить её из этого странного состояния апатии.
Ведь раньше она была совсем другой — весёлой, энергичной, любознательной. Неужели теперь так и будет смотреть в одну точку?
— Душа моя, а, может, нам ребёночка родить? — однажды предложил он, настойчиво пытаясь возобновить супружеские отношения, до которых раньше Дарья Сергеевна была большой охотницей. — Уже много времени прошло, и доктор сказал, что можно…
Но княгиню эта сторона жизни больше не интересовала. То есть иногда она уступала мужу, но прежнего удовольствия не испытывала. И
