У последней черты (СИ) - Ромов Дмитрий
Голос у неё становится отстранённым.
— Да, работу подкорректировать, а то тут всё куда-то не туда, по-моему, поехало.
— Там же полно народу, — напрягается она.
— Лид, ну если говорю надо, это что по-твоему значит?
Она вздыхает.
— Не переживай ненадолго, недели две, я думаю хватит. Так что завтра прямо с самого утра. Давай Цвета. Там он?
— Да, здесь, сейчас…
— А-лё… — выдыхает Цвет, деля и без того короткое словечко на две части.
— Здорово, — приветствую его я.
— Здорово, коли не шутишь. Ты чего там народ прессуешь?
— Ух-ты, прессую? Позвонил Шишкарь? Хорошо, значит ты примерно в курсе уже. Я ему на вид неправильное поведение поставил. Он что, пожаловался, что я его кошмарю что ли?
Цвет смеётся:
— Да, точно, кошмаришь. Правильное словечко подобрал.
— Так я его, скорее всего, завтра вообще выпну оттуда. Что-то не нравится мне, как он работает. И ведёт себя слишком вызывающе. Не по чину, короче. Деловой больно.
— Чем он тебя так задел? — делается серьёзным Цвет.
— Да не то чтобы задел, просто бабки где? Деньги приносить перестал. У него там мероприятия, частные вечеринки. Мне знаешь что сказал, типа Эля тебя запишет на приём ко мне, если у меня время есть завтра. Ты к нему тоже записываешься? Может я не в курсе просто последних трендов субординации? Или чё?
— Так и сказал? — ржёт Цвет. — Вот артист, в натуре.
— Ну артистизм ладно, это же можно объяснить человеку, я как бы ноги целовать себе не требую. Но если он с финансами жульничает…
— А как ты его вычислишь?
— Да не знаю пока. По обстановке сориентируюсь.
— Ну ладно, — соглашается Цвет, — если считаешь, что он там косячит…
— Косячит? Да у него всё рыло в шерсти. Невооружённым взглядом видно. Но ты не бойся, я типа обиду вымещать не буду. Если там всё более-менее нормально, ограничусь воспитательной беседой с занесением в грудную клетку.
— Хорошо. А кого вместо него хочешь?
— Игорька своего оставлю. Он парень прямой и чёткий. А вообще с кадрами что-то делать надо. Хоть университет открывай. Лиду мне пришли. Тут Эля ни рыба, ни мясо. Слушает, что ей охранники говорят. Пусть ей инструктаж жёсткий сделает.
— Тогда Бакса лучше, — говорит Цвет.
— Нет, Бакс нам в Москве понадобится. Там у нас две точки висят, ты помнишь? Приеду, надо будет заниматься срочно.
— А ты когда приедешь?
— К воскресенью должен быть.
Утром в семь часов я захожу в «Вершину мира». Опять-таки не сразу. Но в этот раз всё разрешается быстро, через начальника смены.
— Где Шишкарь? — спрашиваю я.
— Так это… он раньше одиннадцати не появляется.
— Давай, Матвеич, звони.
— Егор Андреевич, извините, но не могу, он меня уволит.
Матвеич меня хорошо знает, он здесь с самого начала. Он не из блатных и смены у него в охране тоже не блатные, спортивные.
— Не уволит, обещаю.
С грехом пополам начсмены соглашается побеспокоить высшее руководство.
— Шишкарь, — говорю я спокойно. — Я на рабочем месте, а ты где?
— На каком ты месте? — начинает рычать тот. — Ты кто такой-на?
— Я тебе сказал в семь часов приготовить отчёты. Где они?
— Я чё шавка тебе? Эля там есть. Ей звони, сска. Совсем ох*ели, в семь утра…
— Послушай, ты чепушило.
Говорить подобным образом мне не доставляет удовольствия, но что делать, если оппонент, так сказать, литературную речь плохо всасывает? Вот очень плохо. Отвратительно просто.
— Чи-о-о⁈ — тянет он.
— Времени у меня очень мало. Если через двадцать минут ты свою жопу сюда не притащишь, ты сюда уже никогда не зайдёшь. Никогда в жизни. Я тебе обещаю. Более того ты будешь выплачивать, то что накрысил до конца своих дней. Вкурил? Время пошло.
Не давая возможности привести какие-либо доводы, я нажимаю на рычаг.
— Давай, Матвеич, вызывай Элю.
Тут уж рука у него не дрожит и голос звучит строго и сухо. Как и положено при отдаче приказа.
— Она твоя начальница, ты знал об этом? — спрашиваю я.
— Кто? — откровенно удивляется он. — Эля что ли?
— Ага, Эля.
Я отхожу с ребятами к бару и прошу сделать нам кофе.
— Вот так, Игорёк, — хлопаю я его по плечу. — Перевожу тебя на административную работу.
— Какую? — удивляется он. — Я что не справляюсь?
— Справляешься, конечно, но сколько можно на протезе носиться? Это же не паралимпийские игры. Есть места, где так же необходимы твои навыки. Но уже не физические, а командные. Ты командир?
— Командир, — кивает он. — Ну вот, товарищ командир, будешь теперь этим предприятием командовать, а то видишь, распустились собаки.
— Так я же в этом деле ни бум-бум… — растерянно говорит Игорь.
— Ничего, сегодня Лида приедет и позанимается с тобой усиленно. И с Элей. Где эта Эля?
Я звоню в номер Скачкову.
— Виталий Тимурович, доброе утро. Как там с бойцами дела?
— Вечером будут, — недовольно отвечает он. — Ты смотри, с проживанием реши, чтоб они тут неприкаянно не маялись.
— Хорошо, Игорёк будет решать.
Пока мы разговариваем да пьём кофе, прибегает Эля.
— Эля, кто здесь начальник? — спрашиваю я.
— Шишкарь… — говорит она и смущённо начинает заикаться. — Ой, ну то есть… Шишигин Олег Па…
Пигалица, лет двадцать пять от силы. Лида тоже не старуха, но у неё стержень железный. А эта… Худенькая, белобрысенькая, нос торчит, глазки перепуганные. Молодая специалистка с факультета азартных игр…
— А в его отсутствие?
Она хлопает ресницами, они у неё длинные, как у бурёнушки, а глаза печальные. Красивые, но печальные.
— Эля, ты здесь начальница. Ты должна тут каждую царапинку знать.
— Я знаю, — кивает она.
— Молодец, что знаешь, но ты ещё и командовать должна вот этими всеми мужиками. Где отчёты?
— Они у Шишка… ну… то есть…
— Кто их составлял?
— Я, — кивает она.
— Понятно.
Появляется Шишкарь. Всё прям как в анекдоте про грузинскую школу и басню «Стреказёль и муравель»: стреказёль быль блятной, рука карман, шапка бобёр…
Он заходит с неимоверно деловым видом, вразвалочку. Губа оттопырена, ноздри раздуваются. Сразу видно, человек с позитивным настроем. Идёт защищать своё место под солнцем.
— Э, Бро, я чё-то ни*уя не понял, это чё, в натуре, такое, ты кто такой, чтобы я тебе отчёты носил, ты шныря что ли нашёл? Да тебя Матвеич сейчас вынесет отсюда нах*й! Так, Матвеич, давай сюда вторую смену.
Говоря это он приближается и прямо-таки вторгается в моё личное пространство. Расширяется, нависает, ещё чуть-чуть и к лицу прикасаться начнёт.
— Ты меня? — грохочет он. — Меня дёргаешь? Да ко мне ты знаешь кто тут в очередь становится? А ты-то кто такой… Шестёрка Цвета? Ты мне тут будешь в семь утра звонить? Мне? Ты чё строишь из себя, малолетка? Какие тебе отчёты? Я только Цвету подчиняюсь. Чё ты из себя строишь, я спрашиваю? Ты начальник типа нев**бенный?
Я даже головой качаю, выказывая неодобрение. А потом поворачиваюсь к Игорьку. Просто один короткий взгляд и всё, этого оказывается достаточно.
Игорёк молча, но сосредоточенно, как он это умеет, не распыляясь, коротко замахивается и прописывает Шишкарю в грудину такой тычок, с позволения сказать, что его многопудовая туша отлетает метра на три и приземляется на зад. Воцаряется гробовая тишина.
Шишкарь надувает щёки, открывает рот и хлопает глазами.
Я делаю над собой усилие, чтобы не засмеяться и уже почти справляюсь со своим приступом веселья, но тут начинают смеяться другие, и я не выдерживаю. Смеётся Матвеич, Игорёк, Пашка, бармен, крупье. Жаль посетителей в этот час нет, они бы тоже посмеялись.
— Эля, отчёты возьми у этого дяди. И ключи. И дай команду всем, впускать его исключительно по моему разрешению. И вот, кстати, ваш новый руководитель. Игорь Владимирович. Прошу любить и жаловать.
Весь день мы мотаемся с Новицкой и Скачковым. Радует то, что ДОСААФ, область и город отлично помогают в материально-техническом плане. Помещения, база для тренировок, занятия в военном училище, стрельбы, вождение. Прямо сказка. Руководителя тоже назначают толкового, с боевым опытом. Мы договариваемся, что зама ему предложит Скачков из наших людей. Думаю, Пашка туда пойдёт, когда я найду замену ему и Игорю.
